Мои наброски

Иногда она не понимала его. Иногда не понимала себя. Все было хорошо, но одновременно не было. Душа куда-то рвалась, чего-то хотела, жила будущим. Она старалась жить каждым днем, не зная, сколько ей суждено быть вообще и куда попадет после смерти (хотя, знала, конечно: в ад). Она скрывала от него свои увлечения, говорила обо всем и бестолку, много и неразборчиво, перескакивала быстро с темы на тему и смеялась хрипло, шутя похабные анекдоты, выжимая их из себя, вырывая шутки из горла и остро, будто кипяток плескали на кожу, понимая, что не вовремя и не к месту. Он окидывал ее будто презрительным взглядом, она думала, что нравится ему, прихорашивалась, надевала каблуки, отчего натирались мизинцы и болели колени. Только юбок и платьев не надевала – ценила себя и уважала московский осенний холод. Иногда ей думалось, что это все зря, что она надумала слишком многое для того, чтобы все это внезапно стало правдой, ведь она никогда не выигрывала лотереи, добивалась всего своим трудом. А как добиться своим трудом любви? Чаще улыбаться? Красить черным губы? Быть менее амбициозной? Да ведь амбициями она и занималась, ровно, как и спортом, чтобы занять свое время до того, как – она на это надеялась – она выйдет замуж. Мудрый ответ мудрой подруги: «да никак, Галя. Любовь не сыщешь на каждом повороте, тем более, которая нужна тебе: вечная и преданная». В минуты чистого ума и твердого осознания, она понимала, что не любит даже его. Симпатичный, да, бросает взгляды – да, но так делают все пацаны – задерживают взгляды чуть дольше положенного и играются с соблазнением и флиртом, ровно как девчонки, которые наносят макияж, играются во взрослых кокеток: ах, каблуки, ах, плотные джинсы до щиколоток. Если он увидит ее тонкие щиколотки, он наверняка подумает, что она очень хрупкая, и начнет защищать, она уверена в этом. У нее нет времени ни на него, ни на свою жизнь. Ей смертельно скучно, и она совсем не знает, что делать, только слепо мечется между хобби, вузом и работой. Боится парней и мужчин, а почему – непонятно. Хочет счастья, пишет планы, как его достичь, но ничего не работает. Потому что и не может работать, и не работало никогда. (Может, у кого-то и срабатывало, но здесь она лузер) Она просто живет и говорит себе: Галя, подожди до тридцати, а до этого забудь о мужчинах и живи себе на здоровье. И тут же обрывает себя: ну доживет она до тридцати, и не будет у нее парня, а будут морщины и жир. Жир и морщины. Ну еще и кошки, конечно, куда без них. Родителей жалко больше всего. Они утешают ее, будто знают будущее, покупая книжки и машинки для не родившихся внучат, что у нее все будет. Но ничего не будет, какие бы мысли она не отправляла во Вселенную и какие бы мысле-образы она не строила. Все бестолку. Остается только… Ждать.