Сколько стоит поцелуй?

Рак… Болезнь, которая в итоге приведет меня к долгожданной смерти... К моему логическому концу… Странно, но ценить жизнь ты начинаешь только тогда, когда понимаешь насколько ты близок к ее завершению. Неожиданно слышать эти мысли от самой себя, от той, которая так жаждет смерти. Но, возможно, это потому что я истощена – морально и физически. Я устала бороться с болезнью, а ведь в самом начале не оставляла попыток, все надеясь на чудо, которое и не думало происходить. Но смерть заклеймила меня, а своих она уже никуда и никогда не отпустит. Болезнь была лишь средством исполнения приговора. Она, как червь выедает яблоко, так же выедала меня изнутри, всю мою сущность, оставляя фасад практически нетронутым. Идеально… Всем кажется, что все хорошо, но это не так. Чем не способ помучить человека перед непосредственным исходом? План без малейшего изъяна. Болезнь убивает физическую оболочку, а больной мозг добивает тебя психологически. А у смерти есть свое особое чувство юмора, как бы странно это не звучало. Я брела по парку, в очередной раз размышляя о смерти. Своей смерти. Не понимаю, как мне это не надоедает. Без конца прокручивать какие-то моменты из жизни - счастливые и не очень, и думать о том, сколько же тебе осталось (Действительно, сколько? День, неделя, месяц, год?) прожить. Даже не прожить – просуществовать. Ведь мою жизнь и жизнью-то не назовешь. У меня нет семьи, ради которой у меня появился бы стимул жить, руками и ногами цепляться за жизнь из последних сил, вгрызаться смерти в горло, в попытке отвоевать себе место под солнцем, ну или которая постаралась хотя бы как-то скрасить мои последние дни. Ну, я, конечно, сильно сказала, что ее нет, не хочу вводить вас в заблуждение. Формально - но только формально! – семья у меня есть, но им абсолютно плевать на то, что происходит с их дочерью. Мой отец из тех, про кого говорят “акула бизнеса” , ему всегда некогда, он все пытается заработать денег. Много, много, много денег! Хотя сейчас еще как минимум трем последующим поколениям нашей семьи можно жить припеваючи, но алчность моего отца не знает границ. Ну и как вы поняли, на его “любимую” дочурку, да и в общем на всю семью, времени не хватает, но я-то знаю, что у него есть любовница, возможно и не одна (случайно подслушала его разговор), поэтому он банально откупается от меня. Моих карманных денег хватит на то, чтобы купить небольшую компанию. Теперь про мою маму. Как же, маму! Хах, мачеху! Моя мама умерла, когда я была совсем маленькой. Ее имя в нашем доме под запретом. Как рассказывала мне бабушка, она собиралась уйти от моего отца и забрать меня с собой. Она погибла, закрыв меня собой от арматуры, которая упала на нашу древнюю легковушку (тогда отец зарабатывал не так много) с грузовика, ехавшего перед нами. Отец, узнав про россказни бабушки, отправил ее в психушку – больше о ней я ничего не слышала. Моя мачеха – черт его знает, какая по счету жена отца, красивая молодая женщина, но ее не волнует ничего, кроме денег и имени моего отца. Еще у меня есть сводная сестра. Ей всего полтора годика. И я скажу, что она самый адекватный член моей семьи. Она любит меня чистой детской любовью, и я отвечаю ей тем же. Хотя перед тем, как она появилась, я уже мысленно ненавидела ее самой лютой ненавистью, на какую была способна. По максимуму избегала ее, но однажды я увидела ее, в одиночестве сидевшую на полу в своей комнате. Именно в одиночестве, даже не смотря на то, что вокруг нее суетилось бессчетное множество нянечек, и у меня внутри все перевернулось. Весь последующий год мы провели вместе, я, наплевав на всех прислуг, сама меняла ей пеленочки, учила ее ходить и говорить. Ее первое слово было “Мия” – мое имя, не мама, как у других детей, потому что ее матери было абсолютно наплевать на девочку, после родов она тут же скинула ее на нянек. Даже имя сестре выбрала я. Я назвала ее Стелла, потому что она стала моей путеводной звездочкой в этом мире, и только из-за нее я, пожалуй, не хотела уходить так рано, и опять оставлять ее одну. Веселенькая семейка, что сказать. Правда, еще есть я. Ну все, что я могу сказать про себя – мне восемнадцать, и я умираю, остальное – не так уж и важно. Я встряхнула головой и выбралась из навязчивых мыслей. Ага, а вот и моя цель. Я устремила свой взор на парня, стоявшего метрах в десяти от меня. Он был высоким (никогда не была низенькой – большинство парней были ростом как я, а некоторые даже и ниже, но на него я смотрела бы снизу вверх, даже если бы была на каблуках) и очень красивым – грех об этом не сказать! Он стоял ко мне боком, но я и так прекрасно знала, как он выглядит. Три года безмолвного воздыхания в школе как-никак. Почти безмолвного. Я как-то осмелилась написать ему признание, но он открыто высмеял меня. Тогда я очень обиделась, но сейчас с улыбкой вспоминаю ту свою глупость. А он почти не изменился. Почти. Ветер играл его темными кудрями, но взгляд доселе всегда веселых голубых глаз был безразличным – он смотрел, но не видел. Я знала, что у него есть некоторые денежные затруднения, не все одобрили бы мой поступок, многие бы сказали, что я купила его, а по сути, так и есть, но просто помощь от меня он бы не принял. «Филантроп хренов! – мысленно обругала я себя» Теперь будем надеяться, что он меня не узнает, все-таки мы не виделись со средней школы, и я очень изменилась. Тряхнув головой, я смело направилась к нему. - Сколько будет стоить поцелуй с тобой? – не понимаю, как в этот момент не дрогнул голос, ведь ноги так и норовили предать меня. Наконец, Эйден (а его зовут именно так) соизволил на меня посмотреть. Его взгляд не выражал абсолютно ничего. Он не услышал меня. - Надеюсь, этого хватит? – я быстро расстегнула черную со своими карманными деньгами, затем подняла голову и наткнулась на его непонимающий взгляд. Эх, даже хорошо, что ты не услышал. - Что? – он так и остался стоять с ошарашенным выражением лица. Я поднялась на цыпочки и притянула его к себе…