Мемуары старика

      Я зашел тогда в обеденный перерыв за свежими газетами. Пахло крепким кофе и полирующими средствами, в напольной бежевой плитке отражались холодные люстры, гудел кондиционер. Помню, как захотел вернуться в июльский гомон цветочного рынка, оставленного за дверьми отеля, как поежился в просторном холле, как ждал, пока мне принесут газеты, когда наткнулся на него взглядом. Он спит в белом банном халате на обитом тканью подоконнике, опершись плечами о стену и прислонив лоб к зашторенному окну. Руки свободно лежат на животе и поднимаются в такт дыханию. Он не запахнут, завязки халата небрежно сброшены на пол, рядом вверх растрепанным корешком перевернута книга в мягкой обложке. От прохлады ухо, виднеющееся из пуха черных волос, понемногу краснеет, неприкрытые ноги расслаблены на грани непристойности, видно крепкое бедро и край черных плавок. Где-то вдруг охрипше заливается собачонка, и ее лай звонко разносится по холлу, отражается от зеркал, блестящего потолка, и – вырывается на теплый душный воздух улицы, когда долговязый кудрявый мальчишка-почтальон, запыхавшись, тащит несколько связок газет. Когда я, ослепленный яркостью живых красок и теплых звуков, повернулся к тому окну, юноши уже не было. Я подошел и подобрал книгу, на которую нацелилась подбежавшая растрепанная собачонка. Когда я выходил из отеля с газетами, сложенными для меня в аккуратный сверток, мне пришла в голову мысль, что Порядок, мальчишка, с которым мы виделись прежде десятки раз на дню, наверно, никогда не встречался с Чистотой. Сейчас Чистота спит у моей больничной кровати каждый день.