Бегущий по лабиринту.

      Несмотря на то, что ребята всё-таки отказались от вступления в гномий отряд Ариагариса Шрарта, он всё же разрешил им переночевать у них в пещере пару дней. Такие ночи были более спокойными, и не приходилось оставлять дозорного, чтобы он не спал и следил за обстановкой, так как это делали тоже гномы. Все вещи были возвращены, они сытно поели на обед и ужин, и так же сытно поедят завтра на завтрак, они впервые в безопасности за эти четыре дня, и казалось бы, что всё — неудачи отступили назад, открыв перед ребятами широкую белую полосу. Но ведь после белой полосы сразу пойдёт чёрная, верно? А пока лабиринт дал им передохнуть.       Из прохода, что гномы завалили камнями, дабы не выдавать своё тайное убежище, и закрыли листьями, впрочем, для той же самой цели, дул прохладный ветерок. Ночной воздух всегда нравился Иккингу, и поэтому ночью он иногда не спал. Точно так же, как и не спал сейчас. Лунный свет мельком освещал пространство у входа в пещеру, что создавало какую-то особую атмосферу. И шатен старался любоваться, ну, пока он ещё может это сделать.       Его душу не отпускал страх. Страх, что вот-вот сюда ворвётся Остервенелый, и убьёт их всех, страх потерять ещё одного члена команды, страх, что они никогда отсюда не выберутся. Их жизнь была полна опасностей и непредсказуемых вещей, и кто знает, чью нить смерть обрежет следующей?       Но вместе со страхом в душе парня было и кое-что ещё. Надежда. Он слепо верил, что нужно искать, искать, пока он не найдёт. Ему казалось, будто он единственный способен отыскать выход, но и в то же время Иккинг знал, что это не он, а если и он, то один он не справится. Однако шанс остаться одному был как никогда велик.       А ещё Иккинга интересовал не только лабиринт. Его также интересовал и Дагур. Этот парень был странным, и при всём при том он был ещё и убийцей, очень жестоким. Но несмотря на ряд ужасных фактов, Иккинг тянулся за знаниями, и в этот раз источником знаний оказался Дагур.       Бегун всем сердцем чуял, что он что-то, да знает. Его память была стёрта, он не знает, как попал сюда и кем был до того, как его поймали и посадили в лабиринт. И конечно же, ему казалось, будто Дагур даст ему ответы на все вопросы. И, пусть перед тем, как умереть, но спросит его об этом.       Вдруг руки шатена коснулось что-то холодное. Он дёрнулся и повернул голову направо. Прямо возле него лежала Астрид и открытыми глазами смотрела в потолок. Она разглядывала причудливые узоры, изображающие людей, что были нарисованы прямо на камне. На неё была наброшена тонкая коричневая шкура, что была у них вместо одеяла. Такие шкуры дали почти что всем.       — Эй, не спишь? — она не отрывала взгляда от потолка.       — Как видишь, — шатен кивнул ей, глубоко вздыхая.       — Как думаешь, что будет завтра?       — Не знаю, а ты? — он повернул голову к ней, слегка нахмурив брови.       — Явно что-то не очень хорошее, — она покачала головой и тоже повернулась к нему. — И знаешь, что? Я думаю, надо будет уйти от гномов, не хочу подставить их, если Дагур приедет сюда. Рыбьеног постоянно мне твердил, что самый лучший нюх у врагов и драконов, а потому вскоре мы будет обнаружены, нам нельзя стоять на месте.       — Да, я согласен с тобой.       Ариагарис, тихо моргая, слушал полуночный разговор. Гном опустил взгляд.       — Куда пойдём-то? — Иккинг погладил большим пальцем ладонь девушки. — Может быть попробовать залезть на стены?       — Ты бы ещё подкоп предложил сделать... — она скрестила руки на груди. — Плющ растёт не доверху. И, кстати, предлагаю идти в том направлении, в котором мы шли до этого.       — Думаешь? Уверена? — Иккинг вопросительно изогнул бровь и тоже скрестил руки на груди.       — Да, — она неуверенно заморгала. — Но меня волнует один вопрос.       — И какой же?       — Что мы будем делать, если вдруг встретим его? Ну, Дагура Остервенелого?       — Мы будем бежать. Я не собираюсь сдаваться так легко, и мой забег, — он кашлянул, — наш забег ещё не закончен.