Начало.

Утро выдалось пасмурным и холодным. Небо заволокли тёмные непроглядные тучи. Накрапывал мелкий нудный дождик, ветер свирепо выл в щелях повозок, рвал полы одежды, трепал гривы коней и волосы воинов. Большое войско римлян во главе с Марком Аврелием Цезарем направлялось в местечко под названием Овечий Лог, раскинувшееся неподалёку от северных границ Империи, где уже стояли передовые части императорской армии. Цезарь, ехавший рядом с Максимусом впереди остальных, заметил, что тот пребывает в самом мрачном состоянии духа, но не стал вдаваться в расспросы. Придёт время, юноша сам обо всё расскажет, если, конечно, пожелает, и представится подходящий случай для откровенного разговора. А нет… Что ж, как говорится, на нет и суда нет… Тогда тем более не стоит бередить человеку душу своим любопытством и сочувствием, о котором не просили. Марк Аврелий, как уже упоминалось ранее, был чрезвычайно мудрым монархом, возможно, самым мудрым из всех, правивших Империей до и после него. Он умел просчитывать несколько ходов вперёд, что позволяло ему не совершать непоправимых ошибок, могущих иметь гибельные последствия как для него самого, так и для всего государства. Хотя, порой, даже самые великие личности не застрахованы от досадных и нелепых случайностей. Жизнь есть жизнь, это игра, и неизвестно, какие карты выложит перед тобой Судьба в следующую минуту. Одним из самых больших разочарований для этого человека являлся его сын Коммод. Уже сейчас, несмотря на то, что мальчишке минуло всего-навсего десять лет, становилось понятно, что получится из него в Будущем. Марк Аврелий очень радовался его рождению, лелея мечту сделать из сына достойного императора Рима, но с каждым годом надежда свершить это угасала, пока не превратилась в прах. Коммод рос своенравным, жестоким, мнительным, он воображал себя центром Вселенной, - качества, очень опасные для правителя, которые не принесут ничего, кроме вреда, ни их обладателю, ни народу, которым он призван управлять. К тому же, мальчика не любили окружающие его люди. И их неприязнь к нему, в общем-то, справедлива, если учесть, что от сына в любой момент можно ожидать подвоха или злой шутки. Всё чаще и чаще Цезарь стал задумываться над тем, чтобы сделать своим преемником Максимуса. В этом семнадцатилетнем пареньке он видел именно те черты характера, указывавшие на то, что он впоследствии сможет стать великим полководцем, а затем и императором. Невзирая на свою юность, Максимус обладал умом, проницательностью и талантом стратега. Неподкупный, независимый и гордый, он успел снискать огромную любовь и уважение пожилых и опытных воинов. Максимус никогда не высказывал своего мнения, если его об этом не спрашивали, но придерживался собственных убеждений до конца. У юноши было какое-то сверхъестественное чутьё ко лжи и притворству. Никто не осмеливался в его присутствии сказать неправду или приукрасить события, в противном случае, этого человека ожидало не слишком приятное разоблачение. Единственное, чему он научился, общаясь с Луциллой, - это умению скрывать свои чувства, по крайней мере, внешне. Изумительное лицо Максимуса всегда сохраняло выражение спокойной отрешённости, независимо от того, что он чувствовал и думал на самом деле, и лишь по глазам можно было это определить. Юноша не любил, подобно иным «деятелям», пускать пыль в глаза. Он считал, что лучше сказать правду или промолчать, если того потребуют обстоятельства. Но только не врать. Ложь – самое постыдное и неприемлемое человеческое качество. Так говорил ещё его отец. И Максимус считал так же. Легионы восторженно встретили появление своего великого предводителя. Раз уж сам император прибыл на поле брани, значит, победа им обеспечена! В это римляне верили твёрдо. - Как обстоят дела, Плиний? – спросил Марк Аврелий главнокомандующего Западным легионом. - Мы выдержали ожесточённое сопротивление гуннов. Битва продолжалась очень долго. - Много раненых и убитых? - Мы потеряли около трёх тысяч убитыми, ещё восемь тысяч ранено. Лицо императора помрачнело. - Да, много. А каковы убытки варваров? - Двадцать тысяч, правитель. - Что ж, это радует. Всё таки, неприятель понёс большие потери, нежели мы. Ну, как тебе сложившаяся обстановка, Максимус? – обратился Цезарь к юноше, остановившемуся чуть поодаль. Тот, сдвинув брови, хмуро оглядывал арену сражения. Создавалось впечатление, что какой-то невидимый великан прошёлся здесь с гигантским топором, круша, ломая и рубя всё живое на своём пути. Земля стала багровой от пролитой крови, которая всё ещё продолжала сочиться из ран умирающих. Стоны разрывали воздух, точно горящие катапультные снаряды, выпускаемые во врага. Повсюду запах гари, гниющей плоти и смерти. Максимусу было не по себе от увиденной картины. Да это и не мудрено. Человек, впервые оказавшийся на месте недавнего сражения и лицезреющий его последствия, да ещё обладающий менее крепкими нервами, чем наш герой, всегда испытывает схожие ощущения. Цезарь внимательно наблюдал за юношей. Отрадно сознавать, что он не испугался, по крайней мере, не подал вида. Ему неприятно всё это видеть, но держится Максимус на удивление бодро, только лицо его слегка напряжено, словно он что-то обдумывает. А вот вид его оруженосца куда более красноречив. Если бы не присутствие юноши и императора, этот малый тотчас же поворотил бы оглобли и сбежал прочь, подальше от этого ужасного места. - Конечно, картина просто удручающая, - заговорил, наконец, Максимус после довольно продолжительного молчания, - Но самое главное то, что воины не потеряли веру в себя и в победу Рима. - Ты так убеждён, что Рим победит, Максимус? Ведь варваров значительно больше. Тот удивлённо посмотрел на Цезаря. Как Марк Аврелий может сомневаться?! Разве предводитель не должен излучать уверенность в успехе всего дела, дабы вселить её в сердца остальных бойцов?! - Да, я убеждён, что мы выиграем. - Откуда ты можешь знать? Ведь ты же ни разу не воевал и понятия не имеешь, что это такое. - У меня уже есть некоторое представление о войне после того, что я здесь увидел. Да, я не римлянин, но знаю их натуру. Это люди, которые всегда завершают то, что начали. Они не ведают страха и жалости к себе. И они верят в вас и победу Рима. Именно этой верой они сильны. Не нужно отнимать этого у них. Рассуждения Максимуса были удивительно логичны, что немало изумило Цезаря. Совершенно невероятным казалось то, что подобные речи мог вести совсем ещё зелёный мальчишка. Да уж, Коммод вряд ли когда-нибудь будет обладать столь блестящим умом… При мысли о сыне на челе Марка Аврелия возникли резкие продольные морщины. Максимус заметил перемену в лице императора и спросил: - Что вас гнетёт, Цезарь? Тот грустно посмотрел в ясные глаза юноши. - Я думал о Коммоде. Очень жаль, что мой сын никогда не станет похожим на тебя, Максимус. Я очень хотел, чтобы у меня был сын, надеялся, что в Будущем он сможет стать мудрым, праведным монархом. Но Коммод уже сейчас не оправдывает мои чаяния. - Но ведь ему только десять лет! Как знать, возможно, он рано или поздно изменится в лучшую сторону. Император устало вздохнул: - Ох, Максимус, ты-то сам в это веришь? Я нет. С возрастом все качества человека, как положительные, так и отрицательные, ещё более усиливаются. Я опасаюсь, что Коммод, придя к власти, приведёт Империю к полному краху. Я не могу допустить, чтобы пятнадцать лет созидания и кропотливого труда пропали даром. Я слишком люблю Рим, ведь он, в сущности, моё дитя, я сделал его таким, каков он есть сейчас. Максимус понимал всю справедливость слов императора, поэтому ничего не возражал в ответ. Ему вспомнился собственный отец. Наверное, тот гордится своим сыном. Шутка ли сказать, сам Цезарь обратил своё благосклонное внимание на паренька из простонародья! Это ли не причина для гордости! Но юноша относился к своему нынешнему положению совершенно спокойно. Он ни на мгновение не забывал о том, откуда он сам, где его корни. Он никогда не стремился выделиться, не желал почестей и преклонения. Если Максимус и получал какие-то знаки благоволения от Цезаря, то заслуженно.