Она была его лекарством. Он был ее небом.

Его глаза были цвета ясного неба во время всеобщей засухи. Он был именно таким. Сухим снаружи и глубоким изнутри. Свет лазуритов в глубине таинственной души отливал берюзой. Никто не понимал этих глубин кроме нее. Точенная фигура его фраз, утонувших в сарказме, убивала все живые чувства к нему и выигрывала все пари с честностью. Лабиринт его мыслей подавлял желание иметь с ним дело. Только брат был на это способен. Их команда срывала джекпоты на богатеньких скрягах. Ее небо убивало всех на своем пути. Он был киллером со стажем, в свои 35 сколотивший состояние из пустой заброшки в Детройте, до миллиардных апартаментов напротив Цетрал Парк. Стефан все клялся своей личной шлюхе, что скоро заберет ее каштановые кудри и накачанную попку с Аллеи Славы. Красотка не верила ни одному слову. Знала, что дьявол не отпустит брата в Калифорнию. Его глаза для нее носили совсем другой оттенок. Кровавая агония во время шторма. Ни капли нежности. Только ненависть. Он был эгоистом. Как и все кто его окружали. Даже она.. Его крестная фея. Дева Мария 25 лет от роду. Его лекарство. Свет в тьме, его давно разучившегося отплясывать чечетку, сердца. Она была пленницей своего неба. Своего ангела с устами дьявола и ухмылкой из преисподней. Ее любовь была чиста. Это было нечто что появилось из неоткуда. Страсть и одержимость, в одном флаконе из кредитной карты и кривой ухмылки. Все свои банковские операции, переводы липовых денег и слив информации со своих окровавленных рук, он крутил через нее. Она лишь ждала свое небо в главном банке страны на Уолл Стрит. Он пленил ее своей жестокостью. Она увидела в нем свою боль. Ту, что не показывала до сих пор ни одной живой душе, ту, что боялась показать с тех пор как погиб ее отец. Он погиб в авиакатастрофе. Частный самолет ушел ко дну. Оба знали, что это ее небо погубило его. Джон был потенциальным клиентом. Она больше не плакала. Ему это не нравилось. Мать лишь изредка позванивала проверяя связь из разных частей планеты. Однажды, ее хрупкая натура захлебнулась в слезах у стойки Международных транс акций. Изобель была убита следующим холодным июльским утром в своей постели. Пьяна и порочна. Ничего общего с его принцессой. Лишь жалкая игрушка с давно истекшим сроком годности. Ее сердце разбилось о скалы его жалости к ней. Она была больна. Неизлечимо. Сходила с ума по своему небу. Она была больна всеми его пороками. Они передались ей воздушно капельным путем. Ее карие угольки сияли каждый раз когда хол банка наполнял морской бриз его тела. Она знала о нем все и ничего. Лишь только то что ее дьявол позволял ей знать. Его запах, каждый шрам, морщинку и порез после утреннего бритья. Она предпочитала щетину. Каждый мускул на его теле принадлежал его фее. Ей нельзя было этого знать. Но она знала. Он не умел любить. Не знал этого чувства. Его тошнило от мерзости и грязи брата. Какая то дешевая проститутка не могла стать на один порог с его святыней. Он трахал Кэтрин каждый раз когда был в Городе Ангелов. Она проклинала его и тонула в блаженстве удовольствия, которое могло дать только чужое небо. Он угрожал. Она не сдавалась. Они вели войну за его брата. Его лекарство из Нью Йорка знало что он победит. За несколько месяцев до послезавтра они утонули в чувствах к друг другу. Она посещала психоаналитика. Если бы не клятва Гиппократа ее бы посадили. Еще пару дней и его ангел бы полетел с катушек. Она глотала разноцветные конфеты, убеждая себя в безисходности данной ситуации, и ожидая хоть какой то реакции. Если уж не от ее неба так пусть даже от героина. Ее горло тонуло в Бурбоне. Их единственное сходство. Оба убивались по этому напитку. Он непроизвольно. Она намеренно. Желудок жег от спиртного и распахнутые глаза, словно блюдца, замерли в агонии. Ее дьявол. Ее небеса. Он вытащил их с того света в последний раз, в пятницу 16 октября. Океан был слишком холодным чтоб топится. Они занимались любовью девять с половиной недель. Ни больше ни меньше. Молча. Тишина глушила. До Рождества было пару дней. Ее небо плело ей косички и в 54 раз вырисовывало на холсте черты ее идеального лица. Его принцесса перечитывала ему рассказы О. Генри и умывалась слезами под свое декламирование поэм Шекспира. Бурбон и конфеты больше не помогали. Оба поняли что попали в сети. - Я люблю тебя, Елена. В тот день Нью Йорк растворился в красочных фейерверках и его поглотили всплески радостных прохожих на Бродвее. Они должны были умереть в эту секунду. Но нет. Никто не делает таких поблажек. - С Новым Годом, Деймон. В эту ночь он понял, что больше не поедет в Лос Анжелес. Кэтрин его не ждала. Его богиня убедила его, что Стефан больше не вернется. Брат порвал все связи умывшись в брачных утехах своей бульварной девицы. Для его ангела он все ровно победил. - Послезавтра у меня последнее дело. - Я люблю тебя, Деймон. Он мечтал о сказке на которую не имел права. Она мечтала о небе не только над головой. Ей хотелось иметь его повсюду. Она тоже была эгоисткой. Ее дьявол сделал из нее таковую. Эмоции страсти и бури любви утихли. Он ушел на 2 недели. Его послезавтра затянулось. Через 343 часа и 11 минут она получила смс. Все деньги были разосланы по верным счетам. Она не видела его слишком давно. Жажда по его губам убивала. Глаза, в которых она мечтала утонуть, уже которые сутки снились ей каждую ночь. Это были кошмары. Ее небо отказывало в любом намеке на встречу. Холодными как лед пальцами она набирала коды Европейских стран. С сухого и сморщенного от нервов лба скатилась капелька пота. Стряхнуть ее было ошибкой. Ошибкой которую она допустила при вводе номера президентской карты. Ее лицо позеленело. Больше она его не увидит. Ее небо навсегда исчезнет с горизонта. Ее мир станет тьмой. Ночью. Ей светил строк лет так на 25 как минимум. Она не думала об этом ни секунды. Его не заботили ее промахи. Он почувствовал, что что то пошло не так. Его принцесса ревела у стойки, не выпуская из дрожащих рук дорогущий сотовый, когда хол банка утонул в его одеколоне. Это был ее подарок. Его талисман на удачу. Около часа назад она послала своему ангелу смс: "Беги." Она не сомневалась, что он поступит именно так. Через 15 минут после сделанной опечатки банк был перекрыт и заблокирован. Она была приманкой в руках у дьявола. Ее личного дьявола. Стоя у кассы с дюжиной полицейских у подножия своих колен и прокусывая до крови алые губы она молилась не Богу. Только своему небу. Он все же пришел. Видимо слишком много нагрешила его принцесса, что бы быть спасенной. Его лицо сияло неизменной косой улыбкой. Ее ангел был способен на искренность только с ней. Послышался свист и глухие щелчки заряженного оружия. Он не собирался поднимать свои руки. Они в крови больше чем по локоть. Так что это было бы весьма проблематично. Их глаза встретились на последнем предупреждении офицера. Его святыня устремила в свое небо шоколадные лужицы и прошептала окровавленными губами: - Прости меня, Деймон. Ответ стал посмертным криком. Она была его вселенной. Пистолет мгновенно оказалась у него в руке и в ту же секунду послышались выстрелы. Его ангел в ужасе закрыла глаза. Она чувствовала как земля уходит из под ног. Слова своего неба она услышала сквозь дымку затуманенного любовью и болью сознания. - Чем жить без тебя, лучше умереть. Она познала своего героя только послезавтра. Сегодня ее небеса навсегда ее покинули. Сквозь плотно закрытые глаза вновь хлынули слезы. Через 2 дня после выпуска из камеры, под подписку о не выезде из города, она вернулась в свою пустую квартиру. Через пару недель предстоял суд. Ее давняя подруга Кэролайн, внесла за нее выкуп и нашла адвоката. Бонни Бэннет бы вернула ее к жизни максимум с условным на 5 лет. Только Елена не нуждалась в этой самой жизни. Дьявол и ангел в одном лице унес с собой ее сердце. Он слишком крепко сжал его в руках. И в конечном итоге его принцесса не выдержала. Елена Гилберт была найдена нагой в опечатанной квартире своего героя, спустя 3 суток после освобождения. Ее окровавленное тело утонуло в ванной. Шоколадные распахнутые глаза, в которых когда то гуляли счастливые горящие огоньки жизни и потайной опустошающей тоски, сейчас излучали радость. Клочок бумажки, испачканной горячими чувствами, валялся на белоснежных простынях в склепе их любви. "Я без тебя не смогу" Она была его лекарством. Он был ее небом. Без первого ты сможешь существовать. Без второго же твоя жизнь не возможна. Они стали всем друг для друга.