Dear Elliot

      Дорогой Эллиот, я так устала от всего.       Ты, вероятно, не понимаешь, о чём я говорю. Да ладно, ты популярен, не так ведь? Ты должен быть. Ты слушаешь других людей, нежели мои «друзья». Ты даже не жалуешься на то, что я столько пишу тебе. Ты просто слушаешь.       И за это ты мне нравишься.       Надо мной не издеваются, да и жизнь у меня нормальная. Я невидимка. И я не возражаю быть невидимой, правда. Это, вообще-то, даже плюс для меня. Если никто не замечает меня, значит никто не будет любить меня или ненавидеть, правда? Никто из моих друзей не понимает мою логику так, как ты. Они просто кивают, говорят обычное «Да, я понимаю, как ты себя чувствуешь» и уходят, будто я ничего и не говорила. Многие друзья уже устали от меня — они думают, что я закончу жизнь самоубийством. И я, кстати, думала об этом. Я думала о всех способах, какими можно уйти из жизни. Резать себя, пока не умру, передозировка, повешение — все эти способы проскакивали в моей голове. И я не знаю, как прекратить это.       Я всё время повторяю себе: хватит плакать, хватит плакать. Но это никогда не помогает. Я не идеальна и никогда не буду. Я просто буду ещё одним обычным лицом в выпускном альбоме. Я думаю, что я никчемная, толстая, уродливая и т.д., и нет никого, кто бы смог отвлечь меня от этих мыслей. Моя мама притворяется немой и говорит максимум тридцать слов в день. Мой папа умер, когда я была маленькой. Дорожно-транспортное происшествие, как мне сказали. Я никогда не знала его, но моя мама говорила, что он любил меня.       Я начала замечать изменения в моей маме, когда я повзрослела. Исчезла та заботливая женщина, которая заплетала мне хвостики, потому что я сама не могла. Исчезла та любящая женщина, которая всегда целовала меня в щеку, давала шоколадное печенье, а затем нежно улыбалась. Мне кажется, что после смерти отца, умерла и она. Сейчас она выглядит как призрак. Она почти не ест и не спит.       С другой стороны, я знала, что была эгоисткой. Я не могла оставить свою маму в покое, когда она находилась в таком состоянии. Но моя жизнь круто отличается от той, которая была в детстве. Теперь я всегда нахожусь в тревожном состоянии, и никто не может успокоить меня.       «Что на счет твоей подруги, которая поддерживает тебя?» - можешь спросить ты. Но я никогда не обращаюсь к ней за советом, как бы грустно это не звучало. Всё, что она делает - это заставляет меня чувствовать себя плохо. Я хорошо пишу — она лучше. Я хорошо пою — она в этом превосходна. Я хорошо рисую — она и в этом удивительна. Я добрая и самоотверженна, но она безупречна. Это единственный способ, которым я могу описать Офелию. И она моя лучшая подруга.       Как ты можешь заметить, в моей жизни всё смешалось. И у меня нет возможности изменить это всё, кроме самоубийства. Но тогда никто не будет заботиться о моей маме и она останется одна умирать. Я не могу позволить этому случиться, потому что ей только двадцать девять лет.       Моя жизнь стала никчёмной, и у меня не осталось никого, кроме мамы и тебя. Моя жизнь такая унылая, что не остается ничего, кроме как сидеть и плакать. Моя жизнь такая грустная, что не остается ничего, кроме как продолжать говорить себе "перестань плакать, перестань плакать", что даже не помогает. Это заставляет меня чувствовать себя ещё хуже. Так, что без чужой помощи уже не обойтись. Есть тётя Джесси, которая всегда любила мою маму как сестру. Она будет заботиться о ней. В течении нескольких последних дней я поняла, что надо что-то делать со своей жизнью. Я сдаюсь. Меня тошнит от всего этого. С вечной любовью, Лотти.

***

Для некоторых людей это был лишь обычный лондонский день. Штормовые тучи, тёмные облака, холодный ветер, и обычная унылость вокруг. Но для кого-то это был грустный день. Это был один из самых важных и печальных дней в их жизни. Молодая женщина шла в сторону церкви. Она была одета во всё чёрное, что удовлетворяло её настроению. Если честно, она не знала, что чувствовала. Злость? Боль? Грусть? Это были три типа настроения, которые подходили ей. Но было так же и что-то другое, что она не могла объяснить. Она пыталась освободить свой разум. Это были похороны её дочери. Слёзы навернулись на глазах. Почему Лотти не рассказала, что чувствует? Она бы помогла своей дочери почувствовать себя лучше. Но все знали, что было слишком поздно. Она ушла. В тот день женщина пришла домой и увидела свою хрупкую дочь, висящую на шелке. Она была мертва.

***

Женщина молча поспешила к своему месту в церкви. Грустно. Она даже не может плакать на похоронах своей собственной дочери. У неё просто не было сил делать это. Повернув голову влево, женщина увидела парня, похожего на себя. Она не узнала его. Он не был родственником, так кто же он такой? — Мы все находимся здесь, чтобы засвидетельствовать похороны покинувшей нас Лотти Кандински, — Сбоку послышались рыдание тёти Джесс, — которая покончила жизнь самоубийством 14 марта 2013 года.

***

В конце похорон, женщина побежала к выходу, чтобы догнать незнакомого молодого человека. — Простите, сэр. Могу я узнать, кто Вы? А еще, почему Вы на похоронах моей дочери? - вежливо спросила она. Он посмотрел на неё. — Эллиот. Меня зовут Эллиот.