Сок брусники

«Она робко потянулась к нему и тут же отпрянула. На пальцах у него... Но это была не кровь - просто сок земляники» (Трудно быть богом. А. и Б. Стругацие)

Громко хлопает входная дверь. — Я пришел, ты рада? Она замирает и испуганно оборачивается. Я могу бесконечно любоваться беззащитно оголенной шеей: ей так идет короткая стрижка. Светлые волоски лежат кольцами. А макушка едва достает мне до плеча. Ее хочется кружить на руках бесконечно. И, разумеется, чтобы смеялась, а глаза светились от радости — иначе зачем это все? Да, я эгоист. Мне нравится пьянящее чувство возбуждения, когда я могу показать ей мир. Заставить ее смеяться или плакать. Не важно. Главное испытывать эмоции. Ведь тогда их могу испытывать и я. Она улыбается и поправляет на мне плащ. Снова закружить, стискивая в объятиях. Подойти к окну и звонко хлопнуть по стеклу ладонью. Так, чтобы оно осыпалось осколками. Ладонь будет немного кровоточить, но только так можно открыть дверь в другой мир. *** Мы пролезаем в окно, оказываясь на холме. Он, как причудливой вышивкой, покрыт мхом. Смотри — провожу по ковру ладонью, и капли крови скатываются вниз, превращаясь в налитые соком ягоды. — Брусника, клюква — хочешь? Ты смеешься и осторожно срываешь ягоду, которая, стоит только сжать зубами, брызнет кислым соком. Соседний склон припорошен снегом, но нас греет солнце, высвечивая прихотливое сочетание всех оттенков зеленого и коричневого. Беру тебя на колени, укутываю в плащ. Но моего терпения хватает ненадолго. Несколько минут, и уже тяну тебя вверх, к гребню холма. — Бежим! Быстрее! Сначала взбираться в гору тяжело нам обоим, но скоро ноги начинают двигаться легко, будто по воздуху. Ты смотришь под ноги и тихо ойкаешь, а я только смеюсь в ответ: — Да, мы летим, а ты что думала? Почему бы не полетать, если есть такая возможность. Туда — ближе к солнцу. Стараюсь не оборачиваться, ведь сзади нас нагоняет холод, а в голову проникает предательский шепоток. «Ты не умеешь летать. Люди не летают. Почему ты летишь?» Кто он, стремящийся поглотить половину неба? Я не буду вдумываться, ведь у меня в руках — самое дорогое существо. А она, почувствовав мою неуверенность, испуганно жмется, больше не радуясь солнцу. Под ногами уже давно не холмы и не горы, а бездонный провал океана. — Ныряем! От падения захватывает дух, и ты визжишь от удовольствия и страха. Мы с разгону врезаемся в толщу воды и проникаем в черную глубину. Достаточно провести рукой — и солнечным лучом, тем самым, который я схватил с неба, подсветит яркое убранство морского мира. Ты плывешь рядом, затаив дыхание, а потом делаешь глубокий вздох. Да, ты можешь здесь дышать. Потому что мы рядом. Пока мы вместе — возможно все. Мы опускаемся все ниже, в самую глубокую и темную пещеру. Я хочу показать тебе морские сокровища. Жемчуг, укрытый в самой толще воды. Но за плечом снова возникает тень, и приходится рвануть наверх, ведь люди не могут дышать под водой. Вынырнув, долго отплевываемся, и я сжимаю твои коченеющие пальцы в руке. Холодно. Пусть будет еще одно чудо. Плащ превращается в лодку, и я, не без удовольствия, подаю тебе руку. Ладья или плот... мне вспоминается сейчас Дюймовочка на листе кувшинки. Ты так же спокойно заснула на дне лодки, доверившись мне, как когда-то спала она. *** Наконец, показался берег. Последние несколько гребков даются тяжелее всего, но мы причаливаем. Борта лодки обвисают тканью, и я, стараясь не потревожить твой сон, отношу тебя на траву. Отдыхай, ты устала. Сегодня был долгий день. А у меня еще есть пара незавершенных дел. Горизонт темнеет, и оттуда, с другого края, появляется мой зверь. Он оскаливает пасть, пытаясь проглотить солнце. На загривке сидит проводник. Лицо мертвенно-ровное, а голос звучит равнодушно: — Пойдем. Следуя за ними, я подхожу к самой кромке прилива. Он облизывает камни гальки, стирая с них шероховатости и помогая раскрасить серый камень во все цвета радуги. Зверь фыркает, выражая нетерпение своего хозяина. Мне приходится оторваться от созерцания камней и зайти в воду. Проводник протягивает маску. «Люди не умеют дышать под водой». «Я знаю». «Жемчужницам нужно солнце». «Пусть будет так». Послушно изменяю толщу воды, проводя солнечный луч. Так, будто под конвоем, я прохожу, наводя порядок, по всему своему миру. Исправляя, подчищая, наводя лоск. Мы стоим на склоне холма и смотрим на багряную россыпь ягод. Удовлетворенно улыбнувшись, зверь и его проводник уходят под землю *** Утром она проснется в нашем доме. Я перенес дом туда, где она заснула, чтобы утром она вышла на крыльцо, и мы вместе встретили рассвет. А на ладони у меня не кровь, а просто ягоды клюквы. И мы никому не признаемся, что она не растет на холмах.