Ну и ладно, без тебя проживу!

Он сидел прислонившись лбом к холодной каменной стене. Сколько же он упустил. Теперь можно о многом подумать. Только здесь он может размышлять без посторонних. Только здесь ему никто не помешает. Зал Печальных Камней. Уже само название говорит о печали, которая здесь летает круглосуточно. Немые статуи смотрели куда-то в пустоту. Если проще — в никуда. Он думал, размышлял. Разные мысли посещали его голову. Грустные и не очень, правильные и наоборот. Он наконец понял, что все уважали его из-за близкой связи с Черноключницей. Только с ней он был героем. Василиса... Машинально его рука полезла под рубашку, где красовался кулон с надписью «F&V» Почему он до сих пор не снял его? Что-то не давало убрать от себя последнюю память о бывшей возлюбленной. Многие люди говорят, что когда кто-то от тебя уходит, то забирает с собой частичку твоей души. Раньше Фэш не верил. Раньше не хотел понять, что значат эти слова. Теперь понял. Теперь осознал. «Похоже, — беседовал он сам с собой, — она забрала всю мою душу. Я тем не менее остался бездушной тварью». Потом его внутренний голос замолкал. Ему становилось стыдно и жалко себя. Он мог резко вскочить на ноги, пробежаться по залу и снова сесть. Несколько раз он подходил к статуям родителей и начинал разговоры. Ему казалось, что они совсем живые и внимательно его слушают. Ему хотелось верить, что сейчас они подойдут и крепко его обнимут и пожалеют. — Как же я всё таки жалок, правда мам? Я снова вас подвёл, разочаровал. Вы ведь ждали, что я не разлюблю Огневу, да, пап? Увы, разлюбил, — дальше он молчал, видимо разбираясь в сути своих слов. Он не понимал, что говорит. Слова просто срывались с уст. «Слово надо беречь, ибо оно свято, оно способно выражать мысль. — Вспоминал он слова из какой-то книги, — Человек, который говорит, — творец. Поэтому никогда не надо болтать. Болтовня унижает слово.». Может быть, он переставал говорить, вспоминая эту мудрую мысль. Он пытался осознать, что сказал или подумал правильно, а что нет. Время неумолимо быстро текло. Здесь можно потеряться. То часы летели незаметно, то минуты долго шли... Если бы не тиканье часиков на стреле, Фэшиар может быть уже бы сошёл с ума. Иногда он видел затерянных во времени. Разговаривая с ними, Драгоций ловил себя на мысли, что постоянно ищет глазами родителей. Ему ужасно хотелось именно сейчас материнского тепла и отцовской поддержки. Он понимал, насколько опустился в глазах всех окружающих. Ему до жути хотелось помириться с Орденом Дружбы, но те ни за что бы его не простили и рассказали бы всё Огневу, а тот церемониться бы не стал и просто выгнал. Снова завыл ветер, тем самым поддерживая настроение Фэша. Настроение было ни к чёрту. Жить среди неживых людей было не его инициативой. Дейла буквально впихнула бедняжку в это страшное место. Ему хотелось убежать. Убежать от всего. Убежать с Дейлой на край света и зажить новой жизнью. В отличии от Огневой, Сереброключник до боли в сердце хотел иметь детей. Он хотел, чтобы маленькие ручки тянулись к его шее. Он хотел, чтобы после трудового дня его встречал ребячий визг радости. Почему-то каждый раз, когда он представлял своих детей, дочь была копией Василисы. Те же рыжие волосы и голубые глаза, те же пухлые губки и пушистые ресницы, тот же маленький нос... Он, конечно обрывал ход своих мыслей, но понимал, что эти мечты не просто так. На душе остался осадок. Он хотел по мирному расстаться, но... — Фэшик, я пришла, — В зал вбежала довольная Дейла. Было заметно, что в руках она несёт что-то очень тяжёлое. это окзалась... Кастрюля с борщом. Причём борщ был густой, свежий. От него так и валил пар. У Драгоция потекли слюнки. — Ой дорогая, да не надо было... Я бы потом... поел... — «дорогая» видимо за смущала парня. Этого она и ждала. Но конечно, как все любящие девушки она махнула рукой, мол «всё в порядке» и наэферила стол, стул и тарелку. Внезапно заиграла музыка. Красивая такая... Плавная... — Может потанцуем? — Огнева кокетливо протянула руку Фэшу. Вот-вот и начнётся танец. Фэш потянул свою руку к руке девушки и... По всему залу раздался смех. Звонкий такой, заливистый. Казалось, всё ожило от этого смеха. Дейла непонимающе уставилась а парня, который похоже не хотел успокаиваться. Раз, и он уже валяется на полу, причём в прямом смысле. Это было чем-то похоже на истерику, только никто не плачет, наоборот. — Прости... Ой, хахаха, я просто, хахаха, ты... Фух, — Драгоций вытер пот со лба. Глаза до сих пор горели, а улыбка не сползала с его лица. Он продолжил. — Просто понимаешь, — он говорил осторожно, как бы пробуя каждое слово на вкус, — это не... Это не романтический ужин, чтобы... Чтобы танцевать. Посмотри, у нас, хм, на столе стоит борщ, — вот-вот и он снова засмеётся. Вдохнув поглубже, вероятно, чтобы не прыснуть он закончил свою речь, — давай как-нибудь потом, хорошо? В зале повисла тишина. Настораживающая такая тишина. Было видно, что Огнева сильно напряглась. На шее и руках отчётливо были видны вены, а скулы резко заострились. Мимо Дейлы пролетела пылинка, вторая... Она даже не моргнула. Буравя взглядом любимого она начала стремительно быстро краснеть. Глаза начали метать молнии. — Что ты сказал?! Да как ты вообще можешь так со мной разговаривать? Я тебя приютила, а ты... Дурак! — в сердцах выкрикнула она и со слезами на глазах скрылась из виду. Под конец было слышно, как она нарочито громко хлопает многочислеными дверьми. Последний хлопок и... Тишина. Ему бы каменное сердце, как у всех этих статуй. Он бы делал вид, что любит Огневу и всё было бы замечательно. Ему бы крылья, как у всех этих статуй. Он бы не летал высоко и не ранил бы себя слишком высоко залетев. Тяжесть крыльев бы укрыла от всех бед. Ему бы душу, как у всех этих статуй. Раскаяться бы и летать на воле. Он не хотел такой жизни. Опять же господа, Судьба всё устроила. Создала страдания.

«Человек, который непременно хочет чего-нибудь, принуждает судьбу сдаться.». (с) Лермонтов

Видимо Фэш ничего никогда не хотел. Безвольный. Изгой... А на столе остывал борщ. Густой такой... Борщ...