Их вечность

Там, на той стороне судьбы, Нет разлук, нет печали. Станем прежними я и ты, Чтоб начать всё сначала. «Кипелов»

      Джеймс Поттер уныло брёл между рядами пустых палаток. Его раздражало абсолютно всё, а особенно — мерзкий мелкий дождик. Он наступил на валяющуюся в грязи рваную афишу и чуть не поскользнулся. На душе Джеймса скребли кошки. Мало того, что вместо того, чтобы смотреть увлекательнейший квиддичный матч, он был вынужден тащиться неизвестно куда, так ещё и Сириуса пришлось оставить в затруднительной ситуации.       Бродяга сегодня переживал всё утро. Регулус должен был играть за одну из команд, и Сириус собирался подойти к нему после матча: первый раз, когда они увидят друг друга спустя столько лет. Ещё больше ситуацию осложняло то, в прошлом между братьями остались годы вражды и недопонимания. Для двух мародёров вчера было настоящим шоком узнать из газеты, что буквально перед смертью младший Блэк перешёл на сторону света.       Оставалось надеяться только на то, что Сириуса поддержит Римус. Сам же Джеймс никак не смог остаться, и виной тому был непреклонный взгляд отца.       Последние несколько дней Поттер жил в родительском доме. Мать и отец были невероятно рады, когда он впервые появился у них на пороге. Юфимию до сих пор переполняла эйфория. Она постоянно улыбалась и суетилась вокруг Джеймса, стараясь во всём ему угодить. Сегодня за завтраком миссис Поттер даже прослезилась от умиления, увидев сына в парадной мантии. Отец был страшно горд за него. Но одно событие бросило тень на их взаимоотношения.       «Сын, мы ничего не имели против твоей женитьбы на магглорождённой волшебнице. Наша семья всегда была выше этих предрассудков. Но развод… Причём, такой громкий: твоя жена фактически ушла к другому мужчине. Это недопустимо. Это позор. Понимаешь, за столько времени тут уже сложился ваш устоявшийся образ героической пары, и вот так всё разрушить… Кроме того, Поттеры никогда не разводились. Джеймс Поттер, ты просто обязан отстоять честь своей семьи», — так заявил Флимонт во время утренней трапезы.       И гораздо позже, уже на стадионе, когда из Верховной ложи вдруг исчезла Лили, а за ней ринулся этот пронырливый Снейп — отец смерил его таким многозначительным взглядом, что Джеймсу ничего не оставалось, как несколько минут спустя отправиться следом за ними.       Он ничего не мог противопоставить отцу и твёрдо знал, что не может просто так отступиться от Лили, отдавая её в лапы этому уродливому выскочке. Тем не менее, бесконечная погоня за Эванс ему порядком надоела. Как показывал опыт, в итоге она всегда выбирала Снейпа. Всегда. Началось это ещё в школе, а закончилось здесь.       Да она избегала его, Джеймса, до последнего, отдавая предпочтение Нюнчику. Он просто не мог в это поверить до конца. Что она в нём находила и находит — непонятно. Лили держалась в школе за Снейпа, как за брата-близнеца. Сколько раз своенравная Эванс отвергала его заманчивые и оригинальные предложения прогуляться в окрестностях замка или сходить в Хогсмид только из-за Снейпа — не сосчитать. Особенно врезался в память невероятно погожий денёк, когда Лили вместо того, чтобы пойти с ним в «Три метлы», отправилась со Снейпом в библиотеку. Что, спрашивается, можно делать в библиотеке в солнечный воскресный день?       Это продолжалось ровно до тех пор, пока Снейп не показал своё гнилое нутро и не перешёл ту черту, за которую даже Лили, с её святой верой в лучшие качества людей, не могла последовать за ним. Они словно оказались в разных мирах, и только тогда Лили наконец-то обратила на него, Джеймса, своё драгоценное внимание.       Поттер сполна вкусил сладкий вкус победы. Лили принадлежала ему вся. Так ему казалось, пока однажды он случайно не нашёл в камине их коттеджа полуистлевший обрывок пергамента с надписью «Как ты там, Се…» О, он был уверен, что там было написано «Северус». Даже тогда она не переставала думать о нём, раз решилась написать письмо. Успокаивало лишь то, что Лили теперь его жена и письмо всё-таки не отправила. Но этот обрывок пергамента значил, что уголок души миссис Поттер по-прежнему принадлежал Снейпу, а не ему.       Джеймс просто не мог понять, как этот грубый, некрасивый, сальноволосый, вечно хмурый человек мог кому-то нравиться. Да он мог подобрать ещё сотню нелицеприятных синонимов для Снейпа, и все они были бы исключительно правдивы: у этого вшивого слизеринца же на лице написано, что он само зло. Однако теперь того все почему-то считают чуть ли не святым, даже этот старикашка Олдбрук, даже отчасти его собственные родители и второй друг!       Надо же, Нюнчик теперь герой! Прямо как Регулус. Вот только против младшего Блэка Джеймс ничего не имел — тот вроде дорогу ему не перебегал и был родным братом лучшего друга, но Снейп… Поттер был уверен, что ненавидит его.       По его мнению, тот просто прикрыл тонкой завесой героических поступков свою чёрную душу и теперь думает, что ему всё позволено. Как ни странно, это произошло практически с лёгкой руки Дамблдора. Джеймс запутался. Та статья в газете просто вынесла ему мозг. Как ни странно, Лунатик поверил каждому слову, а вот его и Сириуса до сих пор мучили большие сомнения.       Снейп якобы защищал учеников от Пожирателей. То-то и ходят слухи, что на некоторых занятиях практиковали Круцио на студентах. Хорошенький же директор-защитник! Всю жизнь положил миссии спасения Мальчика-Который-Выжил. Фред рассказал ему, как этот ублюдок измывался и над Гарри, и над всем Гриффиндором. Да таких людей, как Снейп, нельзя вообще подпускать к Хогвартсу и на выстрел Ступефая.       И Лили. Куда смотрит Лили? Она что не видит всего этого? Как можно быть настолько слепой? Сегодня Римус на этот вопрос ответил, что она всегда старается видеть лучшее в людях, и ему, Джеймсу, надо бы у неё поучиться. Но, по мнению Поттера, это был лишь глупый идеализм, который не мог привести ни к чему хорошему. Просто Лили слишком доверчива, и это может быть очень опасно для неё.       Защитить честь семьи да и саму семью в принципе. Его долг и прямая обязанность. Честь и благородство — качества любого порядочного гриффиндорца. Но что ему делать, если Лили больше не хочет с ним быть? Не силком же её за собой тащить? Джеймс устал от всего этого. Ему хотелось просто жить. Перестать гнаться за Эванс, как за снитчем. Особенно при том, что она была гораздо упрямее снитча. Джеймс просто не понимал её. Не понимал. Странная она, эта Лили Эванс.       За мрачными размышлениями прошла дорога до моста. Джеймс уже почти перешёл на другой берег, но что-то заставило его вернуться обратно. Интуиция не подвела. Сбоку он различил еле заметные свежие следы, отпечатавшиеся на грязи. Не было никаких доказательств тому, что это следы Лили и Снейпа, но других альтернатив у Поттера не было. Джеймс скорчил кислую гримасу и поплёлся по берегу, надеясь, что следы не кончатся.

***

      Разноцветные брызги. Свет. Оглушительный плеск. Дождь, льющийся с небес. И больше ничего. Лили барахталась на мелководье, пытаясь встать. Получалось плохо, потому что она беспрестанно смеялась, поскальзывалась на камнях из-за сильного течения и тут же падала обратно. Тяжёлая мокрая мантия осложняла положение ещё больше. Вода и отражающийся в ней солнечный свет смешались в глазах Лили, не давая видеть что-либо ещё. Но непреодолимая сила вытолкнула её из воды и, приведя в вертикальное положение, понесла куда-то. Сморгнув с ресниц воду, Лили увидела сквозь нити дождя несколько наискосок приближающийся берег. А через мгновение и громко ругающегося Северуса, скользящего вниз по мокрой глине с волшебной палочкой в руке. Эванс заметало из стороны в сторону. Смех, несмотря на опасную обстановку, продолжал рваться наружу. Каким-то удивительным образом Северус всё-таки смог удержать её в воздухе, даже когда сам благополучно врезался в воду, образовав очередной фонтан брызг.       Суровому колдуну как обычно было не до смеха. Лили фыркнула, увидев его сосредоточенное хмурое лицо, обрамленное сосульками чёрных волос, с которых капала вода. В отличие от неё Снейп смог подняться на ноги сразу и самоконтроль не потерял.       В порыве мести (так сначала показалось Эванс), Снейп вдруг немилосердно оборвал заклинание, и она резко плюхнулась вниз. От очередного падения Лили спас он же, вцепившись пальцами в её плечи.       — Так. Спокойно, — сказал Северус, зажмурившись и снова открыв глаза.       Лили уже не смеялась и только неуверенно улыбнулась. Она подумала, что Снейп бы должен казаться ей забавным, уж очень подобные падения в воду были не в его стиле, но вместо этого чувствовала, что ей просто приятно находиться настолько близко к нему.       — Спасибо.       Место пониже спины болело от череды неудачных падений. Лили слегка покачивало, но течение уже не стремилось сбить её с ног, запинаясь о Северуса. Они встретились глазами. Лили поймала себя на мысли, что его взгляд сейчас может убить. А ещё свести с ума. Тёмные глаза, казалось, проникали прямо в душу.       Как же холодно.       Пальцы на её плечах разжались. Вместо рук Северуса Лили ощутила прикосновение чего-то лёгкого и пушистого, щекочущего шею. Это что-то постепенно укутало её до колен. Дальше ноги уходили под воду.       — У тебя… мантия… мокрая, — сказал Снейп, разрывая зрительный контакт.       — Знаю, что мокрая, — Лили снова фыркнула. От чего-то ей захотелось, чтобы Северус вновь положил руки на её плечи.       Теплее от кремового пледа, в который магией завернул её Снейп, не стало. Мокрая холодная мантия тесно облепляла кожу. Всё веселье как ветром сдуло. Лили поёжилась и начала разматывать плед.       — Подожди, на берег выберемся, — пробубнил Северус.       — Как я в этом вообще двигаться буду? — возмутилась Эванс. Плед обмотал её плотным коконом, и до Лили всё никак не могло дойти, зачем нужны такие крайние меры.       Дождь кончился.       Снейп прошептал «Мобиликорпус». Спорить ему совершенно не хотелось. Проще было отлевитировать пушистый возмущающийся свёрток на траву перед глинистым обрывом, что он и сделал. После Северус сам выбрался из реки и поднялся наверх, магией прорубая в глине ступеньки, коих понадобилось всего четыре. Одежда потяжелела от пропитавшей её воды и испачкалась в глине. Настроение было основательно подпорчено.       Лили, к тому времени, как он поднялся, успела размотаться, явив стройное тело, плотно облепленное мокрой мантией. «Ну зачем?», — мысленно простонал Снейп, старательно отводя глаза.       — В бытовых заклинаниях я не силён. Могу не досушить или наоборот поджечь, — всё же сказал он, намекая Лили, чтобы она сушилась сама и как можно быстрее.       — Я думала, ты всемогущий, — с ехидцей отозвалась Эванс.       Снейп проигнорировал реплику, героически убеждая себя в том, что он совсем не хочет смотреть на Лили. Порыв тёплого, почти горячего, ветра прошившего насквозь все слои одежды и коснувшегося кожи, заставил его вскинуть голову. И он не увидел ничего, кроме густой пелены пара. Сердце панически стучалось в грудной клетке, призывая его бежать на край света. Мерзкий холод постепенно покидал тело, уступая место теплу.       Всё-таки сухая одежда была гораздо приятнее мокрой.       — В который раз убеждаюсь, что колдовать здесь намного проще, — звонким голосом сказала Лили.       Снейп ощупал свои волосы. Те вроде были не более ужасными, чем обычно. Пар подозрительно быстро рассосался. Лили, поигрывая волшебной палочкой, как ни в чём не бывало подмигнула ему. Взгляд Северуса невольно скользнул по её фигуре. Мантия Эванс из почти чёрной стала вновь тёмно-синей и, самое главное, сидела на ней гораздо свободнее. Серебряная заколка в виде лани ничуть не съехала с удерживаемой ею прядки рыжих волос, это почему-то удивило Снейпа больше всего.       — Твоя заколка… — начал было Снейп, когда они двинулись вперёд. Ему надоело мучиться догадками о значении украшения.       — Я люблю ланей, — перебила его Лили. — А ты?       — Как тебе сказать, — Северус совсем смешался, но ни один мускул на его лице не дрогнул, — безусловно, эти создания не так просты, как кажутся, — выкрутился он, одарив Лили загадочной улыбкой в стиле Моны Лизы.       — Не так просты, говоришь? Знаешь, а я с тобой согласна, — выражение лица Эванс стало серьёзным. — Непросто понять, что у них на уме.       — Загадочные существа, хрупкие. Их так легко спугнуть.       — Скорее недоверчивые, чем хрупкие: внешность обманчива. Вечность можешь думать, как к ним подступиться.       — Да. Боишься лишний шаг сделать, вдруг спугнёшь.       — О ланях ли мы говорим, друг мой Северус? — в лоб спросила Эванс.       — Безусловно, друг мой Лили, — Снейп уставился себе под ноги, размышляя над сказанными ею словами. Что именно она имела в виду? И как он вообще осмелился заикнуться о той заколке? Что он вообще ожидал услышать в ответ?       Посвежевший после дождя воздух постепенно нагревался. Теперь пар уже тихонько поднимался и от земли, и от реки. Трава мягко шуршала под ногами магов, обсыпала дождевой росой подолы их мантий. Вниз по течению берег становился более пологим и, по мере продвижения Лили и Северуса вперёд, опускался на один уровень с рекой. Глина вскоре сменилась галькой: они давно прошли то место, куда впервые вышли тогда на берег из леса. Вот уже и на противоположном берегу ельник кончился, открывая вид на вересковую долину. Отсюда же можно было разглядеть первые домики Мёртвого города, как про себя окрестила его Лили.       — Смотри, там ива! — Лили обрадовалась дереву, как родному. Волшебная палочка, которую она до сих пор не убрала в карман, потеплела в ладони, посылая через кожу, по венам, волны магии. Лили почувствовала прилив сил. — Самое время перекусить! — заявила она, взяв уверенный курс на иву.       — Главное, не упади, — крикнул ей вдогонку Снейп, который ускорять шаг не спешил. — Второй раз в воду не полезу.       Лили усмехнулась. Она его и не просила никуда лезть.       — Вообще-то, было весело, — в ответ крикнула Эванс, на мгновение обернувшись.       Снейп, конечно же, заявил, что он скорее беспокоился за её душевное здоровье, чем веселился, но Лили уже не обращала на него никакого внимания, захваченная созерцанием любимого дерева. Высокая раскидистая ива выросла между еловым лесом и рекой, смотрясь здесь несколько чужеродно. Лили бережно раздвинула спускающиеся до земли ветви и шагнула внутрь образовавшегося под деревом шатра.       К тому времени, как до укрытия добрался Снейп, траву под деревом уже накрыл большой толстый плед, который был ещё пушистее предыдущего.       Лили поймала себя на мысли, что в мире живых она бы такой плед ни за что бы не потащила на пикник в лес. Было бы жалко его испортить.       — А куда ты дела кремовый?       — Кажется, там и бросила, — Лили покраснела: какое расточительство, они здесь скоро совсем избалуются.       Снейп снял мантию и повесил её на одну из низких веток. «Удивительно, как он ещё не сварился в своём сюртуке. На улице жарковато», — подумала Лили, наблюдая за его плавными неспешными движениями. Пока она стояла и размышляла, что делать дальше, хитрый Северус занял самое удобное место — оставив свои ботинки рядом с краем пледа, сел спиной к стволу ивы. Тут посреди пледа материализовались бутылка с огневиски и два стакана.       — Вот так сразу? — Лили недоуменно нахмурила брови, стараясь не рассмеяться. — Огневиски, уберись! — бутылка исчезла. — Давай лучше попьём чай.       — В таком случае, я лучше не буду ничего. Не голоден.       Похоже, он нервничал. Хотя по его обычному непроницаемому выражению лица о таком и не подумаешь. Лили мысленно хихикнула, вспомнив его реакцию на мокрую мантию. Ей почему-то захотелось вывести его из равновесия, стереть эту маску невозмутимости с его лица.       — По тебе видно, что ты ешь только по праздникам, — не удержалась от подколки она, невольно залюбовавшись тонкой фигурой Снейпа. Сюртук делал его худобу элегантной.       — И то не по всем, — с усмешкой ответил Северус. — Четырнадцатое февраля, первое апреля, Хэллоуин я терпеть не могу, к примеру.       — Ужас.       Лили осмотрела свою мантию. Избавившись от пятен засохшей глины, она скинула с ног туфельки. Трава под деревом оказалась удивительно мягкой и приятной на ощупь. Лили шагнула вперёд и уселась на плед, скрестив ноги. Пушистый ворс приятно ласкал уставшие от ходьбы ступни.       Она довольно зажмурилась на пару секунд, а потом задумчиво посмотрела на Северуса и вздохнула. Когда-то давно он был сутуловатым мальчишкой, робко предложившим ей свою дружбу. Когда-то давно она была мечтательной девчонкой, с восторгом слушающей рассказы своего приятеля о завораживающем мире магии. Они были полны надежд и верили в сказки о счастливом будущем. В их детстве не существовало Волдеморта. Слизерин и Гриффиндор являлись только частью увлекательных историй. Что бы они сказали, если бы кто-то поведал им о будущем? Наверное, юный Северус заявил бы, что взрослые такие идиоты. И девочка Лили была бы с ним абсолютно согласна.       Между тем, Снейп согласился только на сандвичи и холодный тыквенный сок. Мотивировал он это тем, что не хочет слишком наедаться порождениями местной магии.       — Всё равно готовить приходится из взявшейся непонятно откуда еды, — кисло заметила Лили.       — Уходить отсюда надо. Не нравится мне всё это.       Эванс испуганно отпрянула в сторону, задев локтем стакан тыквенного сока. Оранжевая жидкость выплеснулась на край пледа. Он что, хочет как Марк у Мэри уйти отсюда в туман? И бросить её тут одну? Хотя одной ей здесь никто не даст жить. Поттер, наверное, сразу же поспешит воспользоваться удобным случаем. Легче от таких мыслей Лили не стало.       — Куда уходить? — страх холодил позвоночник и сворачивался снежным комком в животе. — Ты же не хочешь раствориться в тумане и стать ничем?       — Туман ещё опаснее, не спорю, — сухо ответил Северус. — Если не знать, что тебе нужно. Я чувствую так.       Лили поддалась вперёд и судорожно схватила его за запястье.       — Только не убегай от меня.       — Чего ты хочешь, Лили? — он был убийственно серьёзен.       Не так давно она сказала бы, что не знает, но сейчас ответ, словно пазл, окончательно собрался в её разуме. Лили могла бы промолчать, но ей хотелось выплеснуть всё накопившееся внутри наружу.       — Я хочу, чтобы всё было как прежде. Как тогда, когда нас ничего не разделяло. Помнишь? Нам казалось, что даже если весь мир обернётся против нас, мы выстоим. У нас был свой укромный уголок, о котором никто не знал, общие шутки, забавы. В то последнее лето перед Хогвартсом мы даже как-то пели песни. Я помню тепло, ожидание чуда, ощущение того, что ты уже являешься частью чуда, то, как мы были почти неразлучны. Почему это всё разрушили, Северус?       Лили пытливо посмотрела на Снейпа. Он молчал. Его глаза говорили за него. Мерлин, снова этот взгляд. Она знала всё, что ему довелось испытать, практически ощутила это на себе, и поэтому теперь без труда могла читать то, что было в чёрных глазах этого искорёженного жизнью человека.       — Ты сказала, что через сны проникала в мои воспоминания. Каково это было?       Он всё-таки смог заговорить об этом. Лили думала, что ему понадобится больше времени. Повинуясь порыву, она легла на плед, положив голову на колени Северуса.       Сквозь серебристо-зелёные листья ивы проглядывали кусочки неба, поддёрнутого золотистой дымкой. Несмотря на последождевую свежесть, почему-то всё равно было жарко.       — Это… трудно описать. Ты просто сидишь, со всех сторон окружённая туманом. И вдруг выпадаешь из окружающей тебя реальности. Превращаешься в маленькую затерянную в пространстве точечку, которую подхватывает поток эмоций и чувств. Ты становишься частью этого потока, чувствуешь каждый оттенок его составляющих в себе, и он, словно путеводная, нить несёт тебя в сон своего хозяина. В сон Северуса Снейпа.       — Вот как.       Северус коснулся её головы. Лили почувствовала, как тонкие длинные пальцы медленно скользят по волосам и после останавливаются рядом с заколкой. Новый вдох дался ей сложнее, чем предыдущий. Одновременно с этим она уловила, что его ноги в коленях напряглись и слегка подогнулись.       Силясь преодолеть наваждение, Лили села и повернулась к Снейпу лицом, подгибая под себя ноги. Её колени и его бёдра разделяли миллиметры.       — Тут жарко, — сказал он.       — Ты бы ещё шубу на себя надел, — неловко попыталась шутить Лили, тяня руки к его сюртуку.       Ей невольно пришлось пододвинуться ещё ближе. Кончики её пальцев быстро пробежались по длинному ряду круглых шершавых пуговиц. Настоящая непробиваемая броня. Только у такого человека, как Северус, могло хватать терпения застёгивать это каждый день, чтобы потом спрятать под мантией. Лили расстегнула первые пять. Под чёрными слоями одежды предсказуемо обнаружилась белоснежная рубашка. «В этом весь он. Черно снаружи, бело внутри», — подумала она, медленно расстёгивая и первые две пуговички рубашки.       — Тебе лучше? — Лили не могла себе позволить продолжать действо дальше.       — Что ты делаешь? — хрипло спросил Северус.       — Подожди.       Нахмурив брови, она коснулась белой полоски на его шее, выделяющейся даже на бледной коже.       — Ты говорил, тебя убила змея?       — Да, Нагайна.       — Надо же, от неё остался след.       Лили снова дотронулась до призрачного шрама так бережно, будто от него зависело само существование Снейпа. Вместе с тем её посетило ощущение сопричастности к тайне, окутывающей смерть.       Северус наклонил к ней голову. Ноздри едва уловимо защекотал запах миндаля, идущий от его в волос. Глядя в расширенные зрачки Снейпа, которые с первого взгляда было трудно заметить, Лили поняла, что всё зашло дальше, чем она думала. Её правое плечо снова попало в плен знакомых пальцев. Растягивая мгновение, она провела краем ладони по его шершавой щеке, едва касаясь кожи. Его губы приоткрылись, выпуская воздух. Северус сделал судорожный вдох, и Лили обречённо закрыла глаза, сдаваясь, разрушая собственные внутренние блоки. Ей хотелось сделать это. Она всегда творила, что хотела.       Мгновение, наполненное звенящей тишиной. Остатки пустого пространства между ними сокращаются. Вдруг всё куда-то исчезает. Остаётся лишь всепоглощающее ощущение чужих губ на своих. Всего лишь одно медленное, но чувственное касание кружит голову. Лили боится думать о том, что будет, когда они снова посмотрят друг другу в глаза, поэтому не размыкая век снова целует его, чувствуя на губах привкус соли и тёплую влагу на щеках. Северус, не сопротивляясь, отвечает на поцелуй, зарываясь ладонями в её волосы.       Словно из-под плотной прослойки воды до неё донёсся чей-то голос.       — Северус Снейп, я вызываю тебя на дуэль!       С неохотой Лили отстранилась от Северуса и обернулась. Между раздвинутых ветвей ивы, буквально на пороге их временного пристанища стоял бледный и взъерошенный Джеймс Поттер.