Метель в -20с

Самое сильное чувство — разочарование. Не обида, не ревность и даже не ненависть. После них остается хоть что-то в душе, после разочарования — пустота. День рождение Сынри — это повод напиться, и не только, без пары отсюда не уйти. Об этом уже и забыл Джиен, который уже как час попивал просто виски, не позволяя себе напиться. Объясняя себе это тем, что пойдут не поправимые ошибки. В прочем он был прав, а вот и сам именинник нагрянул в компании двух очень даже привлекательных девушек. Одна была японкой — слишком выделяющаяся личность среди типичных кореянок, что час как уже достали. Как понял Джиен, другая была кореянка, впрочем одна другой не уступала, обе были высшего класса. Сынри окучивал двоих, но японка проявила интерес к лидеру, к его скромной персоне. Стоит ли говорить в чем она была, она была одета в коротком темном платье, что выражало ее длинные, стройные ноги, не прикрывая ровным счетом ничего. Никто не был бы против устроиться возле них, но Джиену повезло больше, и эта японка уже полным ходом пустила руки в дело. И в прямом и переносном смысле, ее руки уже блуждали по телу парня и будоражили его тело, возбуждая. Джиен уже как месяц проживал без половой жизни, все его внимание было заковано на новом альбоме и Нам Мэй. Да, на этой безумной девчонке, что беспорядочно ворвалась в его жизнь, почти как ураган руша все стены и перекладины, не зная правил. Тихие вздохи и долгие стоны, окутывали всю комнату запахами секса, алкоголя. Ночь была безумной, и не только потому что это туалет, а из-за того что в любую минуту их могут заметить за непристойным делом. Последний толчок и Джиен вышел, кончая ей на платье и судорожно вздыхая кислород. Весь помятый он вышел с женского туалета с очень довольным лицом, сейчас его можно было раскрутить на целый альбом. Заметив лидера, Сынри весь довольный подбежал к нему. — Ну и как она? Джиен несильно ткнул макне в бок, понимая что на сегодня можно и дальше пить, так как нуждающаяся развязка прошла. **** Гулять одной было незаменимым делом Мэй, а любила это она делать на футбольной площадке, на этом месте она делила радость и горе. Зима была холодной, но снега еще не было, что не могло не радовать Мэй, именно на ночь с 25 декабря в первый снег ее мать попала в аварию. Вот и сейчас первый снег не сулил ничего связного, кроме искомой боли внутри, что разрывало сердце, еще будучи ребенком. Увидев у забора девушек, Мэй прошла мимо, их она считала » шизанутыми ». В каждой школе есть такие экземпляры, и в этой школе не исключение. Пройдя мимо, Мэй не сдержала смешок, за что была одарена нервным оскалом, и почувствовала на своем плече резкий поворот. — Нам Мэй думаешь лучше нас, считаешь что ты ему интересна. От сказанных слов ни одна эмоция на лице не скользнула. Еще больше раздражая одноклассниц, Мэй бы удивилась не будь они в курсе. Ведь школьные » Богини » просто сохнут по G Dragon, да и он всегда бывает рядом, что не может не злить их. В диалог вмешалась другая девушка, с айфоном в руках. — Если ты не поняла, ты — игрушка, сейчас же он в компании привлекательной модели. Она помахала телефоном в руках, показывая на экране Джиена с какой-то полуголой брюнеткой, что в свою очередь слишком страстно сжимал ее бедра. Внутри предательски все дрогнуло, не понимая причину таких эмоций Мэй начала закусывать губу до крови, впуская металлический привкус, самый не любимый. Она запинаясь пятилась назад и получила в ответ резкий толчок в бок, от чего, не сдержав равновесия, она упала лицом на холодный асфальт. Она могла бы встать, могла бы ответить, могла устроить нелегкую жизнь этим двум оборванкам. Но в этот момент так хотелось заполнить моральную боль физической, затуманить взгляд и чувствовать только физическую боль. Просидев на полу так еще недолгое время, она принялась вставать, чувствуя боль в ключицах, и металлический вкус во рту. Оторвавшись от пола, Мэй почувствовала на своей руке мокрый снежок, с неба пошел первый снег… Отряхнув снежные пылинки, Мэй укуталась в пальто и пошла в только ей известном направлении. Снег начинал идти толстыми хлопьями, укутывая пушистым слоем всю дорогу. Миг — и уже все улицы окрасились в белые тона. Уже у ворот дома, что-то внутри срывается без причины, сердце предательски сжимается и колотится, как сумасшедшее. Прислонившись к дверному проему, она чувствует, как немеет спина. Вроде бы и не ее, вроде бы и не с ней, но чувства предательства сжимают все тело. На ватных ногах она поднимается к себе в комнату и, не удосужившись раздеться, встала под холодный душ, а тело уже не принимало этого холода, в душе было слишком горячо. Пробыв еще долгое время в душе, она зашла в спальню, окропив все полы водой, которая струилась по всему телу. Сняв с себя кофту, она легко провела по ключицам, невольно охая от боли, где красовался свежий шрам, струясь тонкой ниточкой крови. На губах также красовался сгусток засохшей крови, что говорило о боли. Как не странно, но слез не было, только в груди саднило. Стук в дверь вывел Мэй с раздумий, это оказалась няня. — Мэй, покушай т… Женщина не успела договорить встретившись с лицом и ссадинами Мэй. — Мэй, что с тобой.. что с клю.. ключицей. Онемевшая женщина провела по ране, чувствую глубокий надрез. — Мэй, ответь. Уже более уверено спросила женщина. — Я упала. Стирая с лица боль, Мэй подняла взгляд. — Хмм… нам понадобится помощь, одевайся. Уже как час прошел в клинике, где зашивали рану, наконец закончив с раной, они вышли на улицу, где была метель. — Мэй, хочешь можем пройтись? Няня видела задумчивый и потерянный взгляд Мэй, но не стала спрашивать что и как, зная, что не получит ответ. — Как хочешь! Мэй кивнула головой, в знак согласия. Пройтись вот так вот, уже не было чем-то свободным как раньше, кажись об этих походах и чувствах всегда будут напоминать шрамы, не на теле, а в душе.