А ты боялся забвения

Девушка встала с кровати и потянулась. Хейзел посмотрела на Блуи, прижимая его к груди. Она почувствовала, что ей труднее дышать и снова прошла профилактику. С каждым днем ее состояние ухудшалось и все это видели. А знаете, что самое обидное? То, что она должна была вздохнуть последний раз именно на свой день рождения. - Пятый день, - грустно улыбаясь произнес Огастус. Он достал сигареты из кармана. Только недавно он заметил их у себя. Юноша засунул сигарету в рот. Гас понял откуда эта пачка. Хейзел засунула ее на его похоронах ему в гроб, но закуривать их он никогда не зажжет. - Пятый день, - за ним повторила она. Одев тапочки, она направилась в ванную. Девушка прикрыла глаза, вздыхая. Она облокотилась на раковину, пытаясь вдохнуть глубже. Телефон зазвонил и она подняла трубку. - Привет, Айзек. Сердце Огастуса пропустило удар. Как он мог забыть о лучшем друге? О том, кто разбил ему ненужные призы? На лице парня застыла легкая и грустная улыбка. - Хейзел, мы всё еще идем гулять? - спросил слепой. Огастус еле различал его голос. - Конечно, Айз, всё таки это мой предсмертный план! - одна черта характера Хейзел, всегда воодушевляла парня. Она никогда не унывала. Даже зная о своей скорой смерти, она не действовала, как сам Гас. Она продолжала жить. Она продолжала жить с жидкостью в легких. Продолжала жить, зная, что в любой момент ее дыхание остановиться. Продолжала жить и улыбаться, после смерти любимого. Огастус вспомнил, что написал в своем предсмертном письме. Хейзел иная. У нее легкая походка, старик. Она легко ступает по земле. Хейзел знает истину: у нас столько же возможности навредить Вселенной, как и помочь ей, причем маловероятно, чтобы нам удалось первое или второе. Люди говорят — жаль, что она оставит после себя не такой масштабный шрам и немногие будут ее помнить, что ее любили хоть и глубоко, но недолго. Но это не печаль, ван Хутен. Это торжество. Это героика. Разве не в этом подлинный героизм? Как там в клятве Гиппократа, первая заповедь — не навреди? Снова на лице юноши проскользнула печаль. Он не оставил такой уж масштабный шрам, но он понимал, что спас детей от гранаты. Он сам стал гранатой, спасая Хейзел. Родители Хейзел стали готовиться к смерти дочери, после того как ушел сам Огастус. От части он даже был рад тому, что умер черт тебя подери. Он бы не смог прожить счастливую, долгую жизнь, без девушки, которая нарисовала один большой круг и один маленький, вне его. Он не смог бы забыть ту, которая понимала его и ту, которая не смотря ни на что решила продолжить "Царский недуг" их жизни. - Эй, Хейзел Грейс, ты правда даже не боишься своей смерти? Ты стоякая дама, если бы ты не была девушкой моего лучшего друга, я бы заграбастал тебя себе, - он рассмеялся - Я понял, что никогда не любил Монику, мне нужна была поддержка и в данный момент это ты, ты, которая сама сейчас нуждается в поддержке, - грустно произнес слепой. Он сидела на кровати, даже не зная, что вокруг него. К слепоте он постепенно привыкал, но она всё ещё напрягала. - Я рада за тебя Айзек, - на лице Хейзел промелькнула улыбка. Огастус провел рукой по ее щеке, улыбаясь. - Я приду к тебе, мы сыграем в приставку и пойдем гулять, поваляемся на траве в парке, а потом погуляем, будет дружеское свидание умирающей и ослепшего, - грустно произнесла она. Гас впервые за все пять дней увидел ее настолько грустной. Под глазами залягли синяки. - Отлично, Ланкастер, услышимся позже, - усмехнулся парень и сбросил трубку. Хейзел оделась и выходя из дома, поцеловала отца и мать в щеки. - Прийду вечером, не скучайте! Через час они с Айзеком играли в приставку. Ланкастер с джостиком, а Айзек устно. Хейзел бросилась, закрывая гранату от детей. Огастус, который сидел за ними на кровати, рассмеялся. - Хейзел, эта привычка Огастуса настолько заразна? - он повернул голову к девушке. - Да, а еще нам нужно идти в парк, уже обед, - она улыбнулась и взяв слепого за руку, стала на несколько часов из собакой поводырем. Они валялись на траве, гуляли, разговаривали, если мороженное, не чувствуя никакой привязанности в плане любви. Лучшие друзья таковыми и остались.