Не пропустить ни мгновенья

Ночь выдалась ясной. На небе не виднелось ни единого пушистого облака, и оно было густо усыпано маленькими далёкими звёздами, что сверкали посреди сплошной черноты, тускло-тускло освещая тёмные земли. Их мягкий свет не резал глаза, а был невероятно чарующим и завораживающим. Луна служила единственным самым ярким источником света ночью, мягко скользя по опустевшему островку своими белыми лучами. Было привычно тихо, спокойно и умиротворённо. Ёко сидела на подоконнике окна, поджав под себя ноги и прижав щеку к тёплым коленям. Она устало упёрлась лбом в холодное стекло окна и сквозь приоткрытые глаза наблюдала за двором. Лёгкие домашние шортики с не менее лёгкой футболкой совсем не согревали тело, потому пришлось сжаться в комочек, чтобы сохранять тепло. Распущенные алые волосы неприятно щекотали обнажённую кожу ног и рук, свисая с плеч, но собирать их в хвост совсем не хотелось. Ёко разглядывала своё худое запястье на лунном свете, с обречённость отметив, что кожа стала чересчур бледной за последнее время. Работа учителем пусть и безумно ей нравится, но трудности никто никогда не отменял: детишки такие шумные, резвые и заводные, что возиться с ними весело, но безумно утомительно. Поэтому под конец дня Ёко почти не держат ноги, и даже нет малейшей крупицы сил на то, чтобы приготовить себе поесть. Девушка тяжко вздохнула. Придётся успевать готовить себе еду и есть, иначе пойдёт сильное истощение организма, которое повлечёт за собой серьёзные проблемы. Как же прекрасны были те времена, когда еще существовал Мега-Гуррен-дан, когда не было мыслей о чём-то постороннем вообще, когда просто хотелось наслаждаться каждым днём с любимыми друзьями, когда все мысли были забиты только благими целями, когда ещё она не знала, как не вовремя от них отвернётся удача. Когда еще любила и была любимой… Ёко резко мотнула головой, прижав к лицу ладони. Вспоминания о Камине и о Киттане отдавались болезненным импульсом прямо в сердце, которое практически моментально давало команду слезиться глазам и дрожать рукам. Она шумно выдохнула через нос. — Ладно, нужно же хоть когда-то спать, — прошептала девушка, поспешно стерев выступившие слёзы. — Иначе дети не так поймут и будут гадать: «Почему Йомако-сенсей сегодня такая невесёлая?». Устало проведя ладонью по лицу, Ёко спрыгнула с подоконника. Она закрыла окно плотными шторами, слепо прошлась до кровати, сориентировавшись по стене, и облегченно упала на матрас. Бессонница терзала уже который день, крепко обхватив в свои тиски и нагло прогнав сон на каждую последующую ночь. Но в этот раз глаза, наконец-то, сами слипались. Плотно закутавшись в лёгкое летнее одеяльце, Ёко провалилась в сон. *** Ей снился крутой обрыв с невероятным видом на сплошную пустошь и дымящиеся вулканы их родной планеты. У самого края гордо был вколочен в землю острый самурайский меч с повязанным на рукояти огненным плащом с рваными концами. На горизонте ещё виднелась тусклая полоска солнца, обрамлённая яркими цветными облаками, и тёмно-синее небо со множеством звёзд. Слёзы сами бесконтрольно покатились по щекам, стоило только увидеть у обрыва знакомую воинственную фигуру. Камина обернулся в её сторону, широко улыбнулся и радостно отсалютовал. — Йоу, Ёко! — весело сказал он. Родной голос заставил девушку задрожать. На нём были всё такие же синие потрёпанные штаны, обмотанные вокруг торса серые бинты, множество татуировок на накаченном теле и неизменный алый плащ с орденом Гуррен-дана, развивающийся на ветру. Ёко держалась до последнего, прежде чем с разбегу броситься на него.  — Камина! Камина громко засмеялся, неловко ойкнул, как только в грудь врезался её лоб и обвились её тонкие девичьи ручки вокруг его талии. Камина усмехнулся, невесомо коснувшись губами алой макушки, и крепко прижал девушку к себе. — Силушки ты, я посмотрю, не убавила. Такая же напористая, — со смешком сказал парень.  — Ты тоже всё такой же идиот, — всхлипнула в ответ Ёко. На груди ощущались её горячие слёзы и тёплая кожа, а под ладонями подрагивали её хрупкие плечики. — Не плачь! — ободряюще воскликнул Камина. — Та Ёко, которую я знаю, никогда не будет плакать! Ёко вскинула голову вверх, посмотрев заплаканными золотистыми глазами, и искренне улыбнулась. Камина невольно вздрогнул от её улыбки, но не смог не улыбнуться в ответ. Она утёрла слёзы с щёк. — А ведь я сплю, так? — тихо спросила Ёко. Камина напрягся. — Спишь, — коротко кивнул он. — А зачем ты пришел ко мне? — Я просто тут вспомнил, что так и не смог выполнить своё обещание. Ты же его не забыла? — он хитро прищурился, растянув губы в подозрительной улыбке, и наклонился вниз. Ёко успела только охнуть, когда чужие тёплые губы накрыли её собственные, втянув в крепкий поцелуй. Ёко прикрыла глаза. Родное тепло от Камины убаюкивало. — Забудешь еще твоё обещание… — блаженно выдохнула она спустя минуту, отстранившись. — А то. — Но ведь ты пришел ко мне только она одну ночь, да? — спросила Ёко. Камина кивнул. Девушка отвела взгляд и грустно опустила уголки губ. Её пальцы сильнее сжали крепкие мужские плечи в своих тисках. — И как ты там… поживаешь? — Скучно, — выдохнул он. — Очень-очень скучно. А вы как? — Оу, пропустил ты много… — У нас куча времени впереди! Рассказывай. Ёко кивнула, собралась с мыслями и начала свой рассказ. Она рассказал о том, как Симон победил Спирального короля и создал для людей город Каминоград; о том, как он переселил всех людей из земли на поверхность, и как счастливо зажили люди в новых условиях, сделав своим главой Симона, а Камину — вечным героем; о том, как всё было прекрасно, как развивалось человечество, пока не объявились некие антиспиральщики, заявившиеся, что уничтожат всю планету; о том, какую они несли за собой опасность, как тяжело было их победить, сколько жертв пришлось принести во имя победы; о том, как после смерти Камина Симон нашел девочку Нию — дочку Спирального короля, которая в итоге оказалась посланницей антиспиральщиком и воевала против человечества, но Симон сумел спасти её; о том, когда всё самое страшное было позади, как было больно смотреть на свадьбу Симона и Нии, которая не могла существовать после уничтожения своей расы и растворилась в воздухе; о том, как все плакали в конце этой истории и разошлись по своим путям. Брови Камины с каждым новым предложением ползи вверх. К окончанию он стоял с открытым ртом и непередаваемым шоком в глазах, нервно сжав Ёко в объятиях. — Ух, ну я, конечно, пропустил самое веселье… — И не говори, — устало выдохнула Ёко. — Мне жаль, что так получилось. — Всё в порядке, Камина. Ты не виноват. Ёко мягко провела пальцами по его щеке, встала на цыпочки и потянулась к его губам, нежно чмокнув в знак прощения и спокойствия. Камина не дал ей отстраниться. Он перехватил инициативу в свои руки и прижался к её губам снова, в который раз насладившись их нежными поцелуями. — А кем ты теперь работаешь? — оторвавшись, поинтересовался Камина. — Учительницей, — улыбнулась Ёко. Камина заметно удивился. — Учительницей?! Вау, Ёко, не ожидал! — Да ну тебя, Камина! — обиженно пробубнила она, легко толкнув парня в грудь. — Я прекрасно образована, к твоему сведению! Камина хохотнул, чмокнув её в гордо вздёрнутый нос. — Верю. Довольно обвив руки вокруг его сильной шеи, Ёко крепко прижалась к любимому всем телом и ткнулась носом в загорелое плечо. На глаза почему-то снова навернулись слёзы. — Я так не хочу, чтобы ты покидал меня. Я люблю тебя, Камина. Камина молча слушал её тихий звонкий голос, жарко выдохнув в макушку. — Всё будет хорошо, Ёко. Он мягко погладил её по спине, поцеловал в ухо, стёр с щёк полившиеся солёные слёзы. Камина глубоко вдохнул, осторожно оттолкнул от себя девушку и твёрдо сказал: — Мне пора. В ответ всхлипнули. Ёко с трудом сумела сделать шаг назад, неизвестными силами переборов желание не отпускать его вечно, и глянула на грустно улыбающееся лицо с печально нахмуренными бровями. Перед глазами почему-то резко начала плыть картинка. Ёко недоуменно прижала ладони к висками и попыталась восстановить зрение, сощурившись и протерев пальцами глаза, но лучше не стало. И, похоже, уже не станет. — Будь счастлива, Ёко, — глухо послышался голос Камины. Она бездумно протянула к нему руку, попытавшись ухватиться, однако ничего не получилось. С уст вырвалось только тихое, прощальное: — Я люблю тебя… — Я знаю. *** Ёко резко распахнула глаза, вскочив на кровати. Голова закружилась, руки быстро ослабли, и девушка повалилась обратно на спину. Она приложила прохладную ладонь к горящему лбу, попытавшись вспомнить, что ей снилось. Перед глазами мелькали только неясные яркие картинки, которые тут же гасли, даже единожды не успев приобрести чёткость и смысл. Махнув на это рукой, Ёко не спеша встала с кровати. Подойдя к шкафу, она переоделась в более удобную одежду и сразу завязала волосы в излюбленный высокий хвост. — Так, мне Симон говорил, что на днях в городе будет, и звал встретиться… Вроде, он сегодня должен был уже приехать. Пойду тогда в город, может, по пути про сон вспомню. Он был интересным. Ёко задумчиво рассматривала своё лицо в отражении зеркала, вслух рассуждая о своих планах на день. Со школы сегодня лучше отпроситься, так как её внешний вид и состояние не обещали ничего хорошего. А вот с Симоном встретиться вполне можно. Давний друг, как-никак, надо общаться время от времени. *** — …Представляешь, мне еще снился Камина сегодня! — воодушевлённо рассказывал Симон, эмоционально жестикулируя руками. — Он мне столько всего рассказал! Оказывается, он всё знает, что у нас случилось. Ещё он говорил, что всё это ему рассказала ты… Парень неловко запнулся на миг, заметив в шоке расширенные глаза подруги. Ёко готова была расплакаться прямо на месте. Воспоминания о сне всплыли перед её глазами так неожиданно и резко, что сердце моментально сжалось в груди от нестерпимой боли. Она часто, прерывисто задышала, смаргивая слёзы. Симон растерялся, так как совершенно не знал, что делать, когда девушки плачут: просто Ния никогда не плакала. — Да, это я ему рассказала, — прошептала Ёко, утирая слёзы рукавом куртки. — Он сказал, чтобы я позаботился о тебе, — неуверенно протянул Симон. Ёко мотнула головой. — Не надо. Я не нуждаюсь в чьей-то защите. Спасибо, Симон. Я сама справлюсь со своей жизнью, а ты для начала определись со своей. Всего хорошего, пока! Ёко помахала ему рукой, грустно улыбнувшись уголками губ на прощание, и развернулась назад, быстро скрывшись в толпе. Симон провожал её спину недоуменным взглядом, вяло помахав ладонью удаляющемуся силуэту подруги. Такое поведение для неё было необычным, новым и таким… душераздирающим. Ёко всегда ставила свою женственность на второй план, заменив её необходимой на то время решимостью и воинственностью, совсем позабыв, что она внутри — слабая, хрупкая девушка. Она всегда подавляла в себе эмоции, держала их в строгих рамках, не давала и маленькой трещине появится на оболочке. И вот она впервые показала свои слёзы, свои истинные эмоции. Она показала всю свою накопившуюся боль одним только взглядом слезящихся глаз. Потеря двух возлюбленных, друзей, былого счастья и веселья… У Ёко остались только её школа и тёплые воспоминания, как и у всех их друзей. Как и у самого Симона. Губы почему-то дрогнули в улыбке. Он вздохнул, поправил сползшую лямку рюкзака с плеча, развернулся назад и пошагал в противоположную сторону, спрятав руки в карманах потёртых брюк.