Новое трио

Лилавия недолго пробыла с Роном одними в комнате. Через несколько минут в комнату зашел мистер Уизли, которого сопровождали трое парней и одна девочка. Один из парней был худым, с растрепанными волосами, и потертой футболке. Другие же двое были высокими и ярко-рыжими, когда у первого, скорее всего, старшего, цвет волос будто бы краска немного потерся. Эти двое явно были близнецами, и были похожи друг на друга, как две капли воды. Шли они высокопочтенной походкой, и на лицах обоих сияла широкая и довольная улыбка. Лилавия невольно сама широко заулыбалась, разглядывая близнецов, ведь они так и излучали счастье и радость, их так и хотелось подойти и обнять, потому что была уверенность, что они такие же теплые, как и цвет их волос, как и солнце, и такие же великодушные, как их улыбка, и такие же наглые, как их взгляд. А девочка была на вид чуть младше самой Лилавии, волосы у нее были огненно-рыжими, и собраны в высокий хвостик, ушки немножко торчали, лицо было наполнено веснушками, а выражение лица было “а-ля, я ненавижу этот мир, в особенности их”, девочка частенько бросала злобные и объедающие взгляды на близнецов, которые то и дело делали вид, что ничего не понимают, и продолжали широко и бессовестно улыбаться. “Н-да уже, веселенькая, мне кажется, жизнь тут обеспечена!”, – счастливо подумала Лилавия, радуясь своим мыслям. - Вот, дети, знакомьтесь, это – Лилавия Майл. Она учится в школе Шармбатон… – начал мистер Уизли представлять ребятам Лилу. - Нет! Не учусь я там, не учусь! – внезапно попрекнула его Лила. – Я не учусь в этой чертовой Франции! – вновь завела она свою пластинку. – Я сбежала, потому что меня туда заставляют идти насильно, видите ли род у нас во Франции учился! А я не хочу, не хочу я подчиняться роду никакому! Я не люблю никакую Францию, никакие “Mademoiselle Mile”, никакие “Vous n'avez pas le droit de faire revivre les grenouilles pendant le déjeuner et effrayer tous ces élèves, Mademoiselle Mile!”. Ненавижу эти… - Я извиняюсь, а как это переводится? – осторожно спросила девочка, выходя из-за спины старшего брата. - Что...? – потерялась Лилавия, но тут же опомнилась, – “Вы не имеете право оживлять лягушек во время обеда и пугать этим всех студентов, мисс Майл!”. И никакие “Vous ne pouvez pas tirer des flèches de Cupidon et étudiants jouer leur vie personnelle, Lilaviya!”, не смотрите так на меня! – злобно рычала она, топнув ногой. - Перси, ты же знаешь французский, как это переводить? – прошептал на ухо брату один из близнецов, словно украдкой от новой гостьи, которая пыталась отдышаться. - На сколько я знаю, – начал Перси, – “Нельзя стрелять в учеников стрелами амура и играть их личной жизнью, Лилавия!”. - Огонь девка, – протянул другой близнец, широко и восхищенно раскрыв глаза. - Ну, это мы еще посмотрим, так ведь, Фордж? – счастливо окликнулся другой, чуть подталкивая свое отражения. - Так, Дред, так. – так же восхищенно, но уже собой ответил… Фордж.

***

Сильно уставшая за этот переполох Лилавия поднялась на второй этаж, и, разместившись в комнате уже знакомой ей Джинни Уизли, легла на кровать, вздремнуть, ведь время пока было только восемь часов. Сразу же коснувшись головой подушки, она моментально заснула, погружаясь в царство Морфея. Она даже не успела укрыться, и лечь в нормальную позу, так и лежа на спине и заснула, крепко обнимая подушку. Снов она не видела, да и не хотела видеть, ибо они могут разбудить, а сегодня тяжелый день, сегодня нужно выспаться. Пока Лилавия крепко спала, тихонько посапывая во сне, дверь в комнату Джинни открылась и туда ворвались бесшумные маньяки. Двое рыжих близнецов, которые позже представились как Дред и Фордж (что переводилось Фредом и Джорджем) Уизли, влезли в комнату, “беззвучно” хихикая. “Дред, не надо так ржать, а то она проснется!” – буквально криком шепнул Джордж, который и сам-то выгибался от смеха. Парни подошли к кровати, на которой спала Лила, и аккуратно взялись за пряди ее тонких волос, которые она специально распустила, чтобы хвостик не мешал спать. Фред с одной стороны, а Джордж – с другой, начали, победно хохоча под нос мазать ее волосы какой-то краской или чем-то другим, а Лила даже бровью не пошевелила. Наконец, довольные своей работой близнецы счастливо вышли из комнаты Лилы, оставляя ее там наедине со своими “идеально уложенными” волосами. Лила уперто пыталась вновь заснуть, но, увы, настырные глаза стремились открыться. Она недовольно раскрыла очи, и поморщилась от щекотливого разряда по телу. Девушка присела на кровать, но почувствовала некую тяжесть в голове, как-будто на ней появилось в три раза больше волос. Удивленно сдвинув брови, она встала с места и начала искать зеркало, которое оказалось около шкафа. Сонно посмотрев на свое отражение, она сразу же проснулась от собственного же ора. Как нервный бзик, резко приподнимая верхнюю губу, от удивления, и страха, она пялилась на свое отражение. Девушка посмотрела на потолок и перекрестилась, после чего, наклоняя голову в ту и другую сторону разглядывала свое отражение: волосы, разными пучками встали дыбом, причем несколько пучков были устремлены вперед, как кепка, а остальные – в стороны, так что она создавала ощущение некой смеси картин “Я у мамы дурочка!”, и “Хард-рок, детка, только хард-рок!”. А еще, учитывая то, что они были наполовину зелеными, а те, что вперед – красновато-голубыми, можно было бы смело сказать, что работа это мастера шутника. Эм… И еще, по ходу, потратили не мало клея, чтобы волосы так держались. Лилавия осторожно прикоснулась к своим волосам. “Слава Богу хоть не окаменели!” – усмехнулась она. А через секунду и вовсе начала смеяться, как ненормальная истеричка, сгибаясь от смеха. “И как мне самой не пришла такая идея в голову?”, – шутливо закатывала она глаза, корчась перед зеркалом. Безусловно, эта ситуация ей начинала нравится, ибо она начинала понимать, что в этом доме она нашла себе друзей, которые тоже не прочь подколоться, хотя нет… “Не друзей, конкурентов!”. Она вышла из комнаты и довольная, с сияющей, как дурой улыбкой начала спускаться по лестнице, словно это Святочный Бал, а она явилась на него во всей красе, и все взгляды устремлены на нее (что так и было). Вот представьте только, девушка с зелеными и красно-голубыми волосами, которые встали дыбом в разные стороны, с счастливой и довольной улыбкой спускается по лестнице вальяжной походкой, пялясь на каждого находящегося как на подозрительного. - Мерлин! Что с тобой, детка?! – выкрикнула миссис Уизли, с которой Лилавия уже успела познакомиться. - Ничего, тетя Молли. – довольно пролепетала она, все так же вглядываясь в стороны. – Я такой проснулась. Правда клево? И как мне такое в голову не пришло? - Тебе что, правда понравилось? – из-за спины матери выскочили две довольные ярко-рыжие и счастливые головы. - Естественно! Ваших рук дело? – она чуть прищурила глаза, тем временем, как у миссис Уизли они стали размером за баскетбольный мяч. - Ну да… – протянули они, тая от того, что их так почитают и любят. Морда у них была как лицо чеширского кота, которого только напоили молочком (с разбавленным в нем кокаином). - Я восхищена!

***

Лилавия сидела на коленях в комнате Джинни и держа в руках какой-то блокнот, усердно перелистывала его. “Эх, Боже, как же хорошо, что он уменьшенный лежал в кармане именно этого комбинезона, а то худо бы мне пришлось, не то слово!”, – думала она, часто отрывая взгляд от страниц блокнота и направляя его в стену. Выглядело это довольно странным. Если приглядеться, то можно было увидеть, что блокнот был расписан с начала и с половины, хотя начиная писать с начала он еще не был доведен до половины, значит – его разделили на две части. В начале было написано жирными буквами “Удалось! Не удалось? Пробуем снова!”, а с середины, тем же жирным почерком “Рецепты, эксперименты, и прочие науки мисс Майл!”. Девушка листала его с середины, но в последний раз, когда оглянулась на стену, то дувший из окна ветер перелистнул блокнот на самое начало, и в нем открылись подобные этим надписи: “Красивая задница Понилы. + Цветочные туфельки Римбары. + “Сенсация, в школе бомба!” или всех с Рождеством. +”. Девушка невольно зачиталась своими записями, совсем забыв про то, что она искала из части “Рецепты, эксперименты, и прочие науки мисс Майл!”. Промежуточно она наговаривала себе под нос, смеясь, что-то на подобии этого: “Что за дурацкий прикол? Я первоклашка что ли, подсунуть Мадмуазель Жазиль летучего таракана? Но если вспомнить ее лицо… Это было стоящее блаженство, стоящее даже того позора…”. Лилавия так просидела примерно минут десять, но на записи “Крокодильчики такие безобидные +” поняла, что занимается чем-то очень дурацким и перевернула вновь страницы на часть “Рецепты, эксперименты, и прочие науки мисс Майл!” и начала снова упорно что-то искать. Ее палец быстро бегал по расписанным небрежным почерком страницы, и уперто ждал подходящей записи. И на конец-то она остановила свой указательный палец и счастливые глаза быстро забегали по строчкам, она нашла то, что искала; счастье. Вот что было написано в заголовок какой-то таблетке “Маршируем (Камилла оценила, ей понравилось). Таблетка, можно принимать как конфетку, облив подливкой “Будьте посерьезнее, Мадмуазель Майл!”, получается очень эффектно!”. А позже был какой-то рецепт, что я пропущу, дабы не наскучить моим читателям.

***

- Ребят, я тут наелась конфетами, никто не хочет, а то меня уже от них тошнит! – недовольно пробурчала Лилавия, схватившись за живот. - Я буду! – счастливо воскликнул Рон, спрыгивая с места. - Нет, Рон, ты только что поел! Конфеты позже! – строго воскликнула миссис Уизли. “Спасибо…!”, – моментально пронеслось в мыслях у Лилавии, и она продолжила недовольно рассматривать ребят, а именно – близнецов Фреда и Джорджа, и миссис Уизли. На Рона она не бросила взгляду, ибо предполагала, каким жалостливым взглядом он на нее сейчас смотрел. - Может вы захотите, а? – она актерски перевела взгляд на близнецов, которые были на столько довольны своей очередной шуточкой, что даже ничего не заподозрив (да и кто знал, что она такая же шутница, как и они двое) забрали две конфетки и засунули их в рот. Лилавия приветливо для них, но коварно для себя улыбнулась и прошла на верх. Но она вовсе не вошла ни в какую комнату, а лишь встала у лестницы и начала наблюдать за тем, что они делают. Тетя Молли (как она взялась называть миссис Уизли) возилась у плиты, Рон что-то недовольно бурчал себе под нос, сверля глазами пустую тарелку из-под макаронов, которые он слопал в считанные секунды, а близнецы продолжали сидеть: один из них в кресле, а другой, на подлокотнике. Они о чем-то увлеченно шептались, а конфеты оба уже проглотили. Внезапно лицо обоих покрылось маской какого-то серьезного дяди, который был недоволен плохим поведением своих сыновей. Они сидели, сжав губы в смешную недовольную уточку, сузив глаза, и феерично пытались сделать что-то с непослушным лицом. Они оба быстро встали, продолжая растягивая лицо, а оно все никак не поддавалось. Но как только они хотели шагнуть вперед – сразу же колени их поднялись вверх, и они начали… Маршировать. Они маршировали, махая руками, и тщетно изгибаясь в теле и лице. Это выглядело очень странно: двое постоянно счастливых рыжих близнецов с похотливо серьезным выражением лица, которое они пытались извить в улыбке или, хотя бы, в недовольстве… Маршировали направляясь к лестнице. Они подняли головы, и увидели изгибающуюся от смеха Лилавию, которая медленно спускалась по ступенькам, ибо ей было сложно даже дышать от порыва хохота. Близнецы объедали ее злобным, но в тоже время восторженным и все так же озорным взглядом, пытаясь хотя бы стоять на месте, чтобы не маршировать, ведь у них уже устали ноги. - Что это такое, что происходит?! – обеспокоенно врезалась в их “разговор” миссис Уизли. Подобные странные вещи у них дома происходили часто, но уж точно не с близнецами, потому что они сами-то были виновниками этих торжеств, а тут… - Не волнуйтесь, тетя Молли! – пытаясь перевести дыхание, что получалось не очень ловко, буквально прервала Лилавия ее на полуслове, продолжая еле дышать от смеха, который все так же не покидал ее. – Это просто… Конфета такая, “Маршируй”. Это мое тринадцатое и одно из самых удачных изобретение. Ну и соус, а точнее – подливка в виде шоколада “Будьте посерьезнее, Мадмуазель Майл!”. Это я придумала, когда меня вывела из себя Мадам Розеф, когда читала мне двухчасовую лекцию о том, что нужно быть посерьезнее, что нельзя рисовать сердечки в учебнике зельеварения у Лауры, со всякими надписями. Вот я и взбесилась, и придумала такую подливку коричневого цвета, которая заставляла лицо принять выражение ее лица, когда она мне это говорила. А таблетка, а точнее – конфета “Маршируй” заставляет человека маршировать. Это я им так, можно сказать, отомстила, ну или просто захотелось немного подколоться. Безобидно же. - Вот на конец-то их хоть кто-то подколол, а то постоянно они, да они, они нам всем вред причиняют, а сами взамен ничего не получают! – воскликнул Рон, выходя из-за спины матери. - А ты особо не радуйся, Рональд, ведь я не только над ними подкалываюсь. – хозяйски заявила она, подмигивая ему. – А Вы не волнуйтесь, это пройдет через двадцать минут. Да, я добавила поменьше дозы, потому что я поняла, что у меня появились конкуренты. Хотя нет, скорее, друзья.