Невозможное возможно

Включите Егор Крид – «Не вынести», когда Роуз выйдет из ванной, приятного чтения! Через пару минут у меня закружилась голова и, выронив кинжал, я начала опускаться на грудь мороя, краем уха слыша топот ног, звук распахивающейся двери и свое имя. А затем меня накрыла темнота. Я не чувствовала ничего. И это было так… Прекрасно? Именно. Мне не было больно ни душевно, ни физически. Состояние глубокой умиротворенности и покоя. Если это смерть, то я не представляю, почему ее боятся. Так хорошо мне давно не было, наверное, даже никогда. Я не знаю, как долго я находилась в состоянии анабиоза, ведь вокруг было темно и тихо. Однако через какое-то время я начала чувствовать свое тело, точнее, ноющую боль в нем, тяжесть головы, слышала невнятные разговоры и громкий шум какого-то двигателя. Сил открыть глаза не было. Я старалась очнуться, судорожно ища воспоминания в своей голове о произошедшем, но все было бесполезно. Мое сознание вновь оказалось запертым внутри тела, не имея возможности найти ответы на вопросы, контролировать телодвижения или вообще хоть что-то сделать. Ненавижу беспомощность. В этот момент меня будто ударило током. Эта фраза, я говорила ее, когда… О, боже мой, Адриан, что с ним стало? Я резко распахнула глаза, о чем успела сразу же пожалеть – голова стала будто чугунной. Тихонько простонав, я огляделась. Рядом со мной было кресло, затем проход и еще два сидения, на которых находились Сидни и Адриан. Я шумно выдохнула. Сейдж сидела, держа за руку полулежащего Ивашкова, они о чем-то мило перешептывались. Морой был все так же бледен, под глазами залегли темные тени, но он был жив. Вот, что самое важное. Я физически почувствовала, как мне полегчало от осознания того, что с ним все в порядке. Напряжение, в котором я находилась более суток, наконец, спало. Вместе с ним ушли и мои последние силы. Я буквально обмякла в кресле. Конечно, я была рада, безумно счастлива, что морой избежал смерти, однако, что вообще произошло? Где мы находимся? Мне нужен был новый план для разрешения моих многочисленных проблем только уже в одиночку. Приподнявшись на локтях и заметив слева от себя иллюминатор, я поняла, что мы в самолете. Уже кое-что. Подсознание с самого начала подсказывало, где я нахожусь или в скором времени буду. Я просто не хотела в это верить и пыталась найти опровержения очевидному. Вытянув голову немного выше впереди стоящего сидения, я заметила, что около кабины пилота стояли несколько стражей. Они что-то тихо обсуждали. Пробежав по дампирам взглядом, я заметила того, кого всегда неосознанно искала. Он стоял ко мне спиной, волосы были собраны в неаккуратный хвост на затылке, поза выдавала усталость, но дампир пытался это скрыть. Так, Хэзевей, не распускай сопли, сейчас гораздо важнее, что ты окажешься при Дворе через… Час? Два? Я понятия не имела о том, сколько сейчас времени. Потянувшись к ручке кресла, я попыталась встать, но старания были напрасны. Моя тушка плюхнулась обратно на сидение, что отдалось не слабым гудением в голове. Зажмурившись, я попыталась еще раз, но мне помешали. – Не стоит, маленькая дампирка, моя грудь, конечно, не против побыть для тебя подушкой еще раз, но тогда Беликов точно меня на кусочки порежет, – тон Адриана был шутливым, но в нем проскальзывало волнение. Не думаю, что он боится быть покромсанным. Морой, придерживая мою руку, помог усесться моей персоне, а затем приземлился рядом, немного поморщившись от боли в животе. – Теперь его не должно волновать, кто является моей подушкой, – прокряхтела я. Мой голос был сиплым, будто я молчала целую сотню лет. В горле заскребло от желания глотнуть воды. – Я не думаю, что он придерживается того же мнения, хоть и пытается надеть свою излюбленную маску безразличия, – глаза мороя были устремлены вдаль, что предоставило мне возможность понаблюдать за ним. – Наоборот, он очень переживает за тебя, – я уже хотела возразить, как Ивашков остановил меня взглядом. – Знаю-знаю, Беликов сильно напортачил, но что, если вы друг друга не поняли? Просто глупое недоразумение? Ты действительно настолько уверена в происходящем, что не проверишь еще раз? Это совершенно не мое дело, но знаешь, поговори с ним, я думаю, он заслуживает этого. Я пялилась на него как идиотка, разинув рот. Нет, конечно, Ивашков всегда старался помочь, и его советы были очень содержательными, но чтобы он хлопотал о наших отношениях с Ним? Такого я не припомню. Это было очень странно, и даже неловко. Однако Адриан, кажется, этого и не заметил. Он изучал меня взглядом, а я пристально следила за мороем. Когда наши глаза остановились на моем перебинтованном запястье, я вздрогнула. – Кстати, о птичках, – Ивашков взял мою руку и провел по марле большим пальцем. – ты помнишь, что произошло? Я мотнула головой. В действительности в моей голове все воспоминания были расплывчатыми. Мелькали картинки, как я сделала надрез на запястье и направила струйку крови в рот мороя, но я не уверена, все так смутно. – Что ж, не мудрено. По словам стражей, когда они зашли в комнату, ты полулежала на моей груди, рядом валялся кинжал, а из пореза на руке хлестала кровь. Разумеется, они сразу оттащили тебя, сделали перевязку, как вдруг, – он остановился, заостряя мое внимание именно на этом моменте рассказа и переводя серьезный взгляд изумрудных глаз на мое лицо. – Моя рана чудесным образом стала затягиваться, состояние здоровья улучшилось, и я очнулся. Никто ничего не понял, но я знаю, что ты причастна к этому. Поэтому мне очень важно знать, что произошло до того, как ты отключилась, Роуз? Пару раз хлопнув глазами, я глубоко вздохнула. Теперь я вспомнила, что тогда случилось, но как это помогло Адриану излечиться? Дампирская кровь, конечно, нравится мороям больше человеческой, но целительного действия не оказывает. – Я не отдавала себе отчет в том, что делаю тогда. Мной будто управляли. Рука сама взяла кинжал и сделала надрез так, чтобы кровь попала к тебе в рот. Я просто смотрела на все это будто со стороны, не имея возможности контролировать свое тело. Не понимаю, как так вышло и почему тебе стало лучше, но я бесконечно рада, что ты жив, – все это я выпалила как на автомате, задыхаясь от нахлынувших эмоций и безответных вопросов. Пару мгновений Ивашков просто непонимающе смотрел на меня, а затем крепко обнял. – Это было чудо, Роуз, такое иногда случается. Мы обязательно выясним, что к чему, а пока… – отстранившись, он с братской любовью взглянул мне в глаза. – Спасибо, что спасла мне жизнь, – это все, что он сказал. Ни упреков, ни лишних вопросов. То, что мне было нужно. – Ты бы сделал для меня то же самое. Затем Адриан рассказал, что после того, как я отключилась, а он очнулся, стражи связались с Королевой, и она отправила за нами самолет. Алхимики пытались найти нас: расставили кучу постов по городу, но стражам удалось не попасться. Не заходя в здание аэропорта, чтобы не привлекать лишнего внимания, машины въехали сразу на взлетно-посадочную полосу, где ждал частный самолет Ее Величества, готовый к взлету. К моменту посадки Сидни тоже пришла в себя. Мы с ней обменялись парой слов, поблагодарив друг друга за помощь. Сейдж все еще была очень слаба, поэтому вскоре уснула. Но ко мне сон не шел, поэтому мы с Ивашковым продолжили беседу. По словам мороя, мы должны быть при Дворе в течение часа, однако, он предупредил, что теплого приема всем нам ждать не стоит. Я и сама понимала, что накопилось слишком много проблем и претензий, чтобы собраться веселой компанией и напиться мартини. За все время полета к нам только один раз подошел Эдди, чтобы убедиться, что с нами все нормально. Он также оставил для меня куртку стражей, ведь я по-прежнему была только в спортивном топе. Вскоре после этого пилот сообщил, что самолет заходит на посадку и попросил всех пристегнуть ремни. Адриан вернулся обратно к Сидни, чтобы разбудить ее. Я прикрыла глаза, пытаясь хоть немного успокоить головную боль, которая отнюдь не становилась меньше от перепадов давления. В момент касания шасси и асфальта я готова была убить пилота, потому что он будто не самолетом с пассажирами управлял, а кидал консервную банку на пол. Надеюсь, для таких в Аду заготовлен отдельный котел. Когда эта чертова машина окончательно остановилась, Эдди помог мне подняться и выйти из самолета, хоть я и была категорически против. Однако мой видок говорил сам за себя. Нас рассадили по автомобилям, и к великому сожалению, я оказалась не вместе с Сейдж и Ивашковым. Кроме них не было никого, с кем бы мне хотелось поговорить. Вокруг меня сидели одни стражи, из них всех знакомым был только Эдди, и я чувствовала себя очень странно не в роли охранника, а в качестве охраняемого. Не люблю казаться слабой и уязвимой. – Это не мое дело, Роуз, но тебе не стоило так поступать, – неожиданно заговорил Кастиль. Он сидел справа от меня, и хоть его голос не был громки, очевидно, что все стражи внимательно слушали, не подавая виду. – Все очень переживали за тебя, особенно… – Ты прав, это не твое дело, – огрызнулась я, уже через мгновение осознав, что дампир ничем не заслужил такое отношение. – Прости, просто я не люблю нотации, даже если на самом деле оказываюсь неправа. Мне казалось, что это извинение поможет дипломатично завершить разговор, однако, Эдди был другого мнения. – Я не обвиняю тебя. На самом деле, все в замешательстве, ведь никто не понимает, зачем ты сбежала, когда все наладилось… – я ухмыльнулась, что, к сожалению, не прошло мимо дампира. – Что? Я чего-то не знаю? О да, ты и не представляешь, что происходит вокруг на самом деле. Однако, я посчитала ненужным информировать остальных стражей, сидящих рядом. – Нет, просто нервы, – я выразительно взглянула на Эдди, давая ему понять, что этот разговор стоит отложить. Не знаю, понял он намек или нет, но на этом страж Кастиль окончил свой допрос. Выйдя из автомобиля, я сразу же осыпала стражей кучей протестов, ведь мы находились напротив больницы. Здравомыслящая часть меня понимала, что мне не повредит обследование и кое-какая медикаментозная помощь, однако я бы не была Роуз Хэзевей, если бы разрешила себя запихнуть без сопротивления в это ужасное место, где меня будут пичкать раствором сахара и втыкать многочисленные иголки. К сожалению, мои словесные угрозы мало кого волновали, а на физическое противостояние у меня просто не было сил. Поэтому стражи с легкостью, подхватив меня под руки, завели в здание и сдали врачам. А потом пошло-поехало. Анализы, перевязки, уколы и капельницы. С моей-то удачливостью на травмы уже стоило бы привыкнуть. Я давно уже потеряла счет времени, совершенно не представляя день сейчас или ночь, какое число, день недели. Когда врачи, наконец, сказали, что я могу быть свободна, результаты всех обследований все равно придут только завтра, я не поверила своему счастью – наконец, я смогу пойти… Хотя куда мне теперь идти? Но это проблему решили за меня. Как только я оделась, меня у дверей больницы встретили те же стражи, что и привели сюда. Они сообщили, что по приказу Королевы им нужно отвести меня в специальные покои во Дворце. Сопротивляться я не стала: тут я могу не опасаться за свою жизнь, одну ночь выспаться и составить план. Пороть горячку оказалось не лучшим вариантом в данной ситуации. Хм, становлюсь благоразумной, интересно, это беременность так влияет или я старею? Оказалось, что был холодный осенний день. Ключевое слово здесь – холодный. Всегда ненавидела суровый Пенсильванский климат. Куртка стражей совершенно не спасала от пронизывающего ветра, а идти было прилично. Хорошо, что все морои сейчас спали и не бросали на меня свои презрительные взгляды, нам лишь изредка встречались стражи, патрулирующие территорию. Покои во дворце действительно оправдывали свое название. Комната была отделана в золотых и бордовых тонах. Огромная кровать с балдахином в центре, диван, расшитый золотыми нитями, два кресла рядом, громадный шифоньер, два окна в пол. Держу пари, обычно тут останавливаются до ужаса важные королевские особы. Интересно, с чего же мне тогда такая честь? Как только мы вошли, стражи проверили помещение – стандартная процедура – и удалились за дверь, сообщив, что покидать комнату мне запрещено (кто бы сомневался!) и они будут находиться прямо за дверью, если мне вдруг что-то потребуется. Я оказалась под арестом во Дворце лучшей подруги, прекрасно. Бежать сейчас не было смысла по нескольким причинам. Во-первых, эта комната находится на пятом этаже, это слишком высоко даже для дампира. Во-вторых, прямо за дверью стоят двое стражей, очевидно, лучшие из тех, что смогла найти Лисса, потому что кто-кто, а она знает, на что я способна. В-третьих, даже если мне удастся, при моем-то запасе сил, преодолеть все эти препятствия, я не знала места, куда можно пойти. У меня не было ни идей, ни возможностей скрыться в данный момент. Скинув куртку, я опустилась на кровать. Тело ныло от усталости, живот урчал, прося пищи. Я не ела достаточно давно, при этом имея немалую физическую нагрузку. Однако сейчас мне не хотелось ни с кем разговаривать, нужно было просто расслабиться и все обдумать. Поэтому я отправилась в шикарную ванную, где приняла изумительный теплый душ, чуть не застонав от удовольствия. Не знаю, сколько времени я наслаждалась дарами цивилизации, но это помогло мне немного прийти в себя после всего случившегося. Закончив водные процедуры, я собиралась лечь в кровать и хорошенько выспаться, прежде чем погружусь во все это безумие снова, однако, увы, мне не суждено было вкусить прелести царства Морфея. Как только я вышла из ванной, сразу заметила Его. Он сидел на одном из кресел, что-то сосредоточенно обдумывая. Однако, стоило мне появиться в его поле зрения, дампир встал и устремил свой взгляд на меня. Думаю, со стороны это выглядело как сцена из плохой мелодрамы: здоровый парень весь в ссадинах на одном конце комнаты прожигает взглядом девушку в халате с мокрыми волосами на другом. Но на деле все было гораздо сложнее. Мы стояли так близко, но духовно были на невероятном расстоянии. Столько всего случилось, и каждому из нас пришлось справляться со всем самостоятельно. Осталось ли еще что-то от того, что нас связывало прежде, смогла ли наша любовь не остыть? Никто не знал. Но я уверена, что хочу это выяснить, потому что Адриан оказался прав – я не готова порвать все в одночасье, не удостоверившись в абсолютной правильности такого решения. Цена ошибки была бы слишком высокой для нас обоих. – Как твое самочувствие? – его хриплый голос прервал мои размышления. Он показался невероятно громким в гнетущей тишине. – Нормально, все подробности врачи расскажут только завтра, – я старалась говорить бесстрастно, но, кажется, в его присутствии у меня это в жизни не получится. – Спасибо, что спас меня от пули, – это вырвалось прежде, чем я успела подумать. Хотелось сильно шлепнуть себя по лбу за такой длинный язык. – Я не мог позволить чему-то плохому случиться с тобой, я ведь обещал тебе, – лицо оставалось непроницаемым, но было видно, что это напускное. Я не придумала ничего лучше, чем кивнуть в ответ, прогоняя из головы воспоминания о его словах в нашу первую ночь в сторожке. Он продолжал изучать меня на предмет серьезных травм, хоть и основные раны были скрыты халатом. Мое тело послушно откликнулось на взгляд Его кофейных глаз, заставляя меня чувствовать приятные мурашки. Его глаза остановились на моем перевязанном запястье. – Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке не только в физическом плане, но и в моральном, – я не смогла сдержать горькой ухмылки, однако Он сделал вид, что не заметил. – Никто понятия, не имеет, зачем ты так поступила, – дампир сверлил взглядом мою руку. – Но я больше, чем уверен, что это спасло ему жизнь. Его голос лишь на мгновение надломился, но мне этого хватило, чтобы понять его мысли: он думает, что я сбежала с Ивашковым. Прекрасно. Интересно, это полет его, как оказалось, бурной фантазии или кто-то помог? – Если ты думаешь, что… – Неважно, что я сейчас думаю, – он с невероятной скоростью преодолел расстояние между нами, оказавшись меньше, чем в метре от меня. – Ответь мне всего на один вопрос, – дампир отчеканил каждое слово, переходя на шепот. – Ты любишь его, Роза? Мое имя, произнесенное им на русский манер, заставило меня вздрогнуть будто от пощечины, а боль в его голосе разбила сердце на мелкие кусочки. Он все еще любил меня. Нет, не так, этот дампир никогда не переставал испытывать ко мне всепоглощающее чувство, связавшее нас на всю жизнь. Вот только он до сих пор сомневался во взаимности, в моей преданности, не верил мне, что очень сильно ранило меня. Мы причиняли боль друг другу, сами того не замечая. И это было ужасно. Мне хотелось все ему объяснить, затем устроить хорошую взбучку за его подозрения и скрытия заговора от меня, а потом остаться вместе с ним до конца. Но у меня не находилось слов. Я просто смотрела в его бездонные и такие невероятные глаза, надеясь, что он прочтет там все, что нужно, поймет, как всегда понимал. Однако этого не случилось. Мое молчание он истолковал совсем не так, совершенно не верно. – Хорошо. Но ты могла бы нормально ответить хотя бы из уважения ко мне, – он вновь стал холодным и сделал несколько шагов назад. – Я говорил тебе, что не стану отнимать девушку у другого мужчины, тем более, если она сама этого не хочет, зачем тогда… – Какой же ты идиот, Беликов, – мой смех был жутким, будто я сошла с ума. – Если после всего того, что я сделала для тебя, для нас, ты действительно не веришь в мою любовь к тебе, я не знаю, как это доказать, – на его лице выражалось чистейшее непонимание происходящего. – Вспомни наш разговор в мотеле, когда я сказала, что предназначена для тебя. Это правда, которая является не просто решением судьбы, но и моим осознанным выбором. Всегда. Я смотрела на него, стараясь вложить в свой взгляд всю обиду, горечь, боль, которые я испытывала из-за его недоверия, но вместе с тем и безграничную любовь к нему, поселившуюся в моем сердце на всю жизнь. И он понимал это. На его лице отразились сотни эмоций, за сменой которых я просто не успевала следить. Это был решающий момент: если он мне доверится, то мы сможем все преодолеть, потому что будем вместе, ну а если нет… Не хочу думать об этом. – Зачем ты тогда сбежала? – в голосе сквозила плохо скрытая боль, смешанная с надеждой. – Почему нельзя было все спокойно обсудить еще раз? Все очень волновались. Я не находил себе места, не зная, что с тобой, – теперь слышалась еще и злость. – Нельзя так поступать с теми, кого любишь, кто любит тебя. – Тогда почему ты мне сразу не поверил? – взорвалась я. – Не поддержал, не успокоил? Я понимаю, что это невозможно, но ты думаешь, мне легче было все осознать? Нисколечко, при том, что еще и пришлось выслушать эти гнусные вопросы об измене, – я буквально побагровела от ярости. – Я не обвинял тебя в измене, просто предположил очевидное, размышлял логически, понимаешь? Каждый человек ищет разумное объяснение, когда происходит что-то необычное. Знаю, это было неприятно, но зачем было сразу сбегать? Подвергать себя и ребенка опасности? – он повысил голос, что было невероятно для его натуры. – Да потому что я не могла смотреть в твои глаза и видеть в них недоверие ко мне, сомнение в моей любви к тебе! – а вот я уже перешла на крик, сама того не заметив. – И вообще, если бы ты, – я сделала несколько шагов к нему навстречу и ткнула пальцем в его грудь, – не скрывал от меня заговоры сумасшедших ученых, то я бы подумала о том риске, что ждет меня за пределами Двора. Но нет, ты и Лисса решили, что я слишком слаба и психически неустойчива для такой новости. Если бы я не встретила Сидни и Адриана, то узнала бы, что на мою голову ведется охота, только когда мне приставили бы нож к горлу. Мы стояли очень близко друг другу, сверкая глазами, каждый был в чем-то неправ, но уже не мог пойти на попятную. – О, и еще кое-что, – обида, злость и любовь смешались во мне, ведя борьбу за лидерство. – Чтобы больше не утруждать тебя придумыванием разумных объяснений, я говорю тебе это в последний раз: это твой ребенок. У меня никогда ни с кем кроме тебя ничего не было, чтобы ты там себе ни нафантазировал, – он сделал еще один шаг ко мне. – Веришь или нет, но это твоя плоть и кровь во мне, Дмитрий. Его имя будто было чем-то запретным, но очень желанным. Я произнесла его впервые за несколько недель, потому что раньше просто запрещала себе, хотела избежать боли. Он подходил все ближе. А я отступала, пока не уперлась в стенку. Сейчас Беликов был по-настоящему прекрасен, Будто Бог после сражения. Его глаза потемнели, и я все еще не могла разобрать, что он чувствует из-за круговорота эмоций в его глазах. Нас разделяла буквально пара сантиметров, когда он, наконец, остановился. Его глаза нашли мои, и я замерла, словно я ожидала приговора, но ведь так оно и было. Слова, которые он скажет, свяжут нас до конца жизни или сожгут все мосты между нами. И я верила ему, всецело понимая возможные последствия, я отдавала свою судьбу ему в руки. Точнее, она с момента нашего знакомства была у него. В следующую секунду он поцеловал меня.