Deathbeds - Смертное ложе для двоих.

Он стоит прямо перед Сакурой, а она не знает, как поступить: хочется броситься ему на шею со слезами, или же с заточенным заранее кунаем? Харуно не знает, боится, а больше всего хочет заплакать. Ей уже давно режет и щипет глаза соль, за несколько недель выевшая яркую зелень радужки. А он продолжает смотреть на нее все с той же холодной пустотой, совсем как раньше. Сакуре уже кажется, что они с ним похожи: его глаза и зародившаяся пустота в ее груди – дыры. Черные, всепоглощающие. Их отличает одно: эта каверна лишь недавно начала разъедать девушку изнутри, когда он провалился в нее полностью еще несколько лет назад. Ее печалит эта огромная разница: ей не догнать. А хотелось бы. Не чувствовать этой ненужной боли в грудной клетке; не ощущать, как сдержанный плач сжимает горло; как рвут виски воспоминания. Это настолько больно, что она решилась – она пришла к нему сама просить помощи. Как это – оборвать узы? - Саске-кун… - голос звучит слабо, глухо; последний потомок великого клана остается к ней полубоком, но девушка знает, что он наблюдает за ней, что он ее слышит. Он следит за красным диском солнца, медленно скрывающимся внизу у подножия утеса; правая его рука тяжело лежит на ручке катаны. Сакура вспоминает слова незнакомца, повстречавшегося на ее пути: «Красноглазый демон ушел на восток». Харуно вспоминает кровавую дорогу трупов, сопроводившую ее сюда. Вспоминает острые рассечения на смердящих телах, и ей совсем не жаль и не противно. Она знала эти страшные лица из архивов пятой. Сакура представляет, как этим же лезвием, Саске перерезает ей горло. Чувствует, как невидимо струится горячая кровь вниз, обрисовывая выступающие ключицы, наполняя ложбинку у груди. Кажется, ей давно уже пора испугаться. - Ты счастлив, - на ее лице появляется призрачный отблеск надежды, - лишившись связей? Он толи раздраженно, толи устало ухмыляется. - Беги домой, Наруто волнуется. Она отрицательно кивает головой и тихо смеется. Прерывисто, хрипло. - Саске-кун, а Наруто и нет вовсе. Было заметно, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих рукоять катаны. Парень поворачивается к ней лицом и недовольно морщится. Елe заметные морщинки появляются на переносице, и он спрашивает: - Что ты задумала? Харуно перестает улыбаться и тянется ладонью к груди. Движения выходят медленными, а рука тяжелой и холодной. - Сердце. Фиброзно-мышечный орган, обеспечивающий ток крови по кровеносным сосудам, - начинает она, вспоминая строки из медицинских пособий. - Находится в передней части грудной полости, – девушка приоткрывает глаза и внимательно всматривается в недовольное лицо Учихи, - Харуно Сакура. Ирьерин. Не может выявить причину боли в сердце. Кажется, это по твоей части, Саске-кун. Он срывается с места и быстрыми шагами оказывается рядом с ней. Близость невыносимая для Харуно. Он неосторожно, изорвав край ее юбки, вырывает заготовленный ею кунай и приставляет к груди, где недавно лежала ее ладонь. Девушка думает – так даже лучше. - Почему бы просто не вырезать это жалкое сердце? И она просит: - Пожалуйста… Он не спешит, лишь смотрит, вроде как в ее глаза, вроде как в душу, но мимо. Сакура перестает считать минуты, когда те превысили допустимый лимит – десять. Они давно не находились так долго рядом. Она чувствует спокойствие, которое ей не хватало в последние дни. Пусть оно не такое теплое, как рядом с Узумаки, но оно есть. Словно время остановилось, и не стало ни Харуно Сакуры, ни Учихи Саске, ни мира шиноби вцелом. Только где-то на утесе стоит розоволосая девушка и высокий брюнет. А еще есть ярко-алый закат майского вечера. - Невозможно... избавиться… Воспоминания, – шепчет Саске в ее лицо, наполняя глаза Сакуры печалью и счастьем. – А смерть слишком ценный подарок для нас. Харуно понимает его и не сдерживается – опускается на землю, рыдает. Слишком жестоко так поступить с ней даже для него. Она растирает по щекам слезы, холодными пальцами касаясь горячей кожи, и закашливается всхлипами. С колен она тянется к кунаю, зажатом в его руке. Он смотрит на нее сверху вниз и не разнимает пальцев, когда Сакура, бьется в попытке отобрать. У нее ничего не выходит, и она, задыхаясь рыданием, бьет его кулаками. Саске наклоняется и скользит рукою по ее волосам, спускается к подбородку и целует в уголок губ. Распрямляется, и еле заметный полумесяц губ искажает его лицо. - Больнее может сделать только другая боль. Он уходит. Когда багряный свет скрылся за его следами, стало холодно. Eyes like a car crash I know I shouldn't look but I can't turn away Body like a whiplash Salt my wounds, but I can't heal the way I feel about you.