Надо сказать, здешний рынок походил на огромный муравейник и буквально кишел людьми. Они толкались, наваливались друг на друга, орали что есть мочи, и непрерывно переругивались. Кое-где на раскаленных знойным полуденным солнцем прилавках мирно тухли мутноглазые рыбины, свинина и яйца. Куры, выставленные на продажу, недовольно кудахтали, повсюду важно расхаживали нагловатые гуси. Воцарившийся здесь гвалт и вовсе не приглушали даже тщетные попытки заткнуть уши руками: помимо ругани торговцев, воплей зазывал и кудахтанья также постоянно звучало чье-то противное пьяное ржание, раздражающее бренчание на расстроенных инструментах, нестройное, фальшивое пение. Нищие и калеки назойливо канючили, моля прохожих о милостыне.
Крепко сбитый человечек с заметным трудом водрузил ящик с крупным пунцовым редисом на видавший виды прилавок, вытер руки о потрепанный серый фартук и тяжело вздохнул: «Стоит чуточку передохнуть». Его и без того румяные пухлые щеки, покрытые крупными веснушками, рделись, становясь похожими на эту самую редиску, а угольного цвета волосы налипли на вспотевший широкий лоб. На вид торговцу овощами было не больше двадцати пяти. С упреком во взгляде человечек посмотрел на своего друга, безучастно стоящего в стороне, но тот будто бы отсутствовал, а редкие ресницы его были полуопущены.
Одет он был в несколько поношенный черный шалоновый сюртук, шея скрывалась за идеально белым накрахмаленным жабо, а бледные, худощавые, жилистые руки едва заметно выглядывали из-под длинных залосненных рукавов. Также на себя обращал внимание благородный орлиный нос и растрепанные во все стороны каштановые волосы.
- Слушай, Бернард, а чего это ты вообще так раздобрился, решив помочь мне с продажей в столице? – от неожиданного вопроса человек в жабо встрепенулся. – Насколько я знаю, больше сборищ людей ты не можешь терпеть только Кириос. И поглядите-ка, где мы теперь? Мы здесь. А ведь я уже давно привык ездить сюда на продажу каждый год в одиночку. Подозрительна эта твоя внезапная добродетель, хочу тебе сказать!
- Ты прав, дружище Сэм. Как обычно завидую твоей проницательности, - вяло кивнул Бернард. Толкающиеся толпы, как и жара, всегда очень его утомляли. – У меня здесь нарисовалось одно дельце. Возможно, мне даже неплохо за него заплатят.
- Так и знал! – торжествующе воскликнул Сэм, надкусив одну из редисок и поморщившись. - Вот всегда у тебя ничего спроста не может быть. А что за дельце такое?
- Пока что не знаю, - Бернард пожал плечами и утер рукой с бледного лица проступивший пот. - Совсем недавно я получил письмо от старой знакомой, в котором она очень просила меня приехать сюда, ничего толком не объяснив. Но знакомая эта из достаточно знатной семьи, так что, если ей понадобились мои услуги в качестве мага, то отплатить за них звонкой монетой она сможет без проблем. Вот я и решил съездить в столицу вместе с тобой, раз уж ты и без того направился сюда торговать своей редиской.
- И огурцами, капустой и буряком! – оскорблено возразил Сэм.
- И огурцами, капустой и буряком, - широко улыбнувшись, подтвердил Бернард.
- В общем, я вот-вот должен буду покинуть тебя и твои овощи, - после затянувшейся паузы подытожил он. - Мы с этой девицей договорились встретиться в полпервого дня у неё дома. Она живет у мемориала Справедливости.
Услышав это, Сэм весь вспыхнул: он выносить не мог постоянное пренебрежительное отношение Бернарда, хоть и ничего с ним не мог поделать.
- И когда же ты собирался мне это сказать, если бы я так и не заподозрил неладное? – возмутился он и по рассеянности задел локтем ящик с огурцами, чуть не снеся его с прилавка.
В ответ Бернард пожал плечами и признался как на духу: - Я как-то не подумал об этом. Честно говоря, я вообще не могу о чем-либо думать в этом городе! Он раздражает меня, путает мысли и... – тут он осекся, явно что-то не договорив.
Сразу после этих слов мимо их палатки прошла кучка бродячих музыкантов, безжалостно истязающих свои несчастные скрипки (игра их больше походила на разделку мяса, так что инструменты жалостно взвизгивали от каждого небрежного движения смычком). Глядя на этих оборванцев в сером тряпье, Бернард болезненно поморщился, как при зубной боли.
- И за что ты так не любишь Кириос? – искренне недоумевал Сэм. - По-моему, очень красивый город, пусть и шумный. Но столица на то и столица!
- А за что его любить? – презрительно фыркнул маг. - Ну, разве что несколько извращенной любовью можно за то, что уродство и роскошь здесь соседствуют на удивление гармонично – это да, на это взглянуть разок можно.
- Кхм, ясно, наверное… Просто хочу сказать, что непривычно видеть тебя таким ворчливым. Обычно постоянно ворчу я, а не ты, - поделился мыслями Сэм.
- Это всё твое пагубное влияние, так и знай, - Бернард похлопал его по плечу. – Но пора с этим кончать: мне уже начинает надоедать занудство, честное слово. Оно… утомляет.
- Всё-то тебя утомляет… - буркнул человечек, снимая потемневший от пыли и грязи фартук. – А вот меня утомляет то, что торговля идет так вяло. Обычно в конце лета овощи здесь скупаются куда охотнее.
- Если ты не против, то я могу кое-как помочь тебе с продажей, - человек в жабо хитро улыбнулся и потер ладонями. Ему было скучно, и он хотел хоть как-то развлечься.
- Хм, ну что ж, валяй, - толком не подумав, согласился Сэм и тут же об этом пожалел.
Небрежно пригладив свои вихры, Бернард плюнул на мостовую, широко взмахнул обеими руками и с силой сжал их в кулаки, продержав так несколько секунд, пока они не покрылись едким зеленым свечением, от которого рябило в глазах. От усердия у мага даже немного вздулась вена на лбу, а когда он разжал руки, то весь рынок вмиг наполнился резким запахом гнили и плесени. Ошарашенный Сэм огляделся по сторонам: товары конкурентов были испорчены, а покупатели в спешке покидали палатки со смердящими овощами. Отовсюду только и доносилось возмущенное: «Сами жрите свое гнилье!», а одна почтенного возраста дамочка в нежно-розовом чепце даже зарядила в кого-то испорченной репой (и весьма метко, надо сказать).
Сэм с неподдельным ужасом на лице устремил взгляд обратно на своего друга.
- Мы в ордене постоянно такое проделывали только с похлебкой – поварихи приходили в натуральное бешенство. А вот с овощами оказалось даже попроще, - объяснял довольный собой Бернард.
- Ну, спасибо, наверное… - замялся Сэм, не зная, как ему реагировать. - По крайне мере, ты попытался помочь…
- Обращайся, дружище, обращайся. А я, пожалуй, уже пойду потихоньку: не хочу опаздывать. Если припозднюсь, увидимся в трактире.
Сэм, прикусив губу, едва заметно кивнул ему вслед и присел на стоящую рядом бочку. Поборовшись с совестью некоторое время, он, увидев очередь, выстроившуюся к его прилавку, довольно скоро принялся подсчитывать возможную прибыль.
Кириос, столица королевства Канта. Западная жемчужина и Избранная земля, которую, если верить священным писаниям, перед своим исходом сами боги избрали для возрождения человеческой расы на земле. Бернард не бывал здесь вот уже лет пять. И, как оказалось, за этот срок он успел напрочь позабыть здешние хитросплетения узких улочек, частенько ведущие в тупик. А ведь в последний раз, после двух лет работы по контракту с одной здешней бандой взломщиков, он зарекся возвращаться в этот город! Город, опостылевший ему до омерзения. Но кто бы мог подумать, что в итоге острая нужда в деньгах заставит передумать, и что когда-либо вновь пригодится знание скверно пахнущих "внутренностей " Кириоса? А теперь уже и не припомнить всех нужных поворотов и плутай себе, значит, среди наводненных грязью ходов, заставленных телегами, бочками и прочим добром. Одно счастье: содержимое ночного горшка жители культурной столицы Канты в окно обычно не выливают. Ну, в большинстве случаев…
- Подайте бедняку на кусок хлеба… - прохрипел седой старик, сидящий почти в самой грязи. Бродяга ласково поглаживал разноцветную беспородную кошку своими большими морщинистыми руками, а та в ответ благодарно мурчала. Одет старик был в короткую, но великоватую суконную тунику, так что он кутался в нее, как в настоящее одеяло. Нелепая соломенная шляпа, сидевшая на посеребренной макушке нищего, откидывала тень на его смуглое невыразительное лицо.
- Было бы что подать, - честно отозвался Бернард, слегка пожав плечами. – Разве что… на, возьми эту безделицу. Может быть, и выручишь с неё какой-нибудь медяк, - вложив в руку бедняка потускневшее кольцо из непонятного металла, снятое со своего же пальца, маг сразу же помчался дальше по тесным улочкам Кириоса. Поиски пути до площади с броским названием "площадь Справедливости " уже затянулись, и он, кажется, несколько опаздывал на встречу.
И снова перед глазами стремительно мелькали обветшалые деревянные и кирпичные стены, повороты и тупики…
Но, к превеликому счастью Бернарда, уже отвыкшего помногу ходить, правильная дорога вскоре все-таки была найдена, и он оказался в нужном месте. В центре идеально вымощенной многолюдной площади, где всегда гуляло много господ, возвышался величественный монумент, изображающий Эйлана Первого. В одной руке изваяние держит меч, а в другой – корону: именно таким король запомнился своим подданным после решающей битвы, окончившей сто лет тому назад одну из самых кровопролитных гражданских войн в истории и войн вообще. Бернард же не понимал привычку многих едва не обожествлять этого самого Эйлана: «…ведь на самом деле количество жертв было столь большим и по его собственной вине. Хотя, что уж тут и говорить, политика – такая штука, что абсолютно чистыми тут не выйдешь никогда».
А тем временем из праздной толпы доносился детский голосок, за которым последовал звук стучащих друг о друга деревянных мечей:
- Смотри, Долли, смотри, у меня меч, я прямо как Эйлан! Вам не победить, предатели, вы падете! Я защищу вас, миледи!
- Мой плекласный лыцаль!
Бернард невольно улыбнулся.
Без затруднений отыскав "дом прямо напротив мемориала Справедливости с дверным молотком в виде часов", как было указано в таинственном письме, маг трижды настойчиво постучал этим самым молотком, и ему тотчас открыли. На пороге гостя ожидал долговязый дворецкий с таким постным выражением лица, будто его целый месяц насильно кормили одним лишь луком (причем и на завтрак, и на обед, и на ужин). Окинув незнакомца подозрительным взглядом, он картинно открыл рот, и его неприятный металлический голос продребезжал: «Хозяйка давно ждет вас, опаздывать невежливо».
Бернард кивнул и, проследовав за дворецким в гостиную комнату, шепотом передразнил его, скорчив страдающую от лука физиономию. Слуга, кажется, заметил это и, презрительно фыркнув, удалился за хозяйкой. Походка и осанка его, надо сказать, тоже заслуживали отдельного внимания: из-за их неестественной строгости складывалось ощущение, что несчастный мужчина попросту проглотил палку.
Убедившись, что дворецкий ушел, Бернард без приглашения бухнулся на уютный кожаный диванчик. Удобно откинувшись и вальяжно закинув ногу за ногу, маг огляделся по сторонам. В основном гостиная эта не сильно отличалась от любой другой гостиной в любом другом дворянском доме (традиционно на гостя отовсюду грозно глядели портреты далеких и не очень предков – куда уж без этого), но имелись у неё и свои отличительные особенности. Например, довольно занятно выглядели огромные обрамленные янтарем зеркала, стоящие у колонн, громоздкие барабаны у широкого зашторенного окна и многочисленные часы с боем, развешанные и расставленные везде, где только можно. Последние были разнообразнейших видов, размеров и форм, материалов и цветов, и, громко тикая в унисон, они вызывали у Бернарда дикое раздражение. Не сказать, что всё это было сделано изысканно, что в этом проглядывался хоть какой-то вкус, но, по крайне мере, оно привлекало внимание (а этого многим частенько более чем достаточно).
Вдруг все часы в доме одновременно стали бить час дня, ненадолго оглушив своим сумасшедшим звоном, и, когда эта искусная пытка завершилась, в комнату наконец-то вошла хозяйка дома и адресант невнятного, но многообещающего письма. Бернард припоминал, что госпожа Гвендолайн была моложе его по крайне мере на три года, а значит сейчас ей, вероятно, двадцать четыре. Правда, поверить в это было сложно, так как выглядела женщина на все тридцать пять; высокая и болезненно худая, она медленно прошелестела подолом нежно-голубого платья с кринолином в сторону гостя.
- Ох, Бернард, вот и вы, наконец-то. Я так ждала вас, – прощебетала хозяйка с долей укоризны. Невзначай поправив сухие волосы цвета пожухшей соломы, собранные на затылке в аккуратный пучок, она села на диванчик напротив Бернарда.
- И я рад вас видеть, госпожа Гвендолайн, - изобразив улыбку, сладким, как мёд, голосом произнес маг. - Получив ваше письмо, я сразу же помчался на всех парах в Кириос. Что же произошло, что вам понадобилась моя помощь?
Женщина печально потупила взгляд и тяжело, почти что театрально, вздохнула, затеребив подол платья.
- Это… трудно объяснить, - выдавила она из себя, шмыгнув приплюснутым носиком. – Я сама до конца ничего не понимаю.
- А вы постарайтесь начать. Я уверен, у вас выйдет, - произнес Бернард всё таким же приторным тоном, а сам про себя подумал: «Лишь бы в итоге не пришлось из неё все клещами вытягивать, это было бы утомительно».
Но женщина, похоже, уже взяла себя в руки, так что клещи можно было попридержать для иного случая.
- Я, пожалуй, начну с самого начала, так вам будет легче вникнуть...
С малолетства меня воспитывал дядя Роджер, старший брат моего родного отца. С родителями случилось несчастье, когда мне был всего год отроду, поэтому он милосердно забрал осиротевшую племянницу к себе на воспитание. Своих детей, как и жены, у него не было, так что, наверное, это не доставило ему особых проблем. С самого детства я воспитывалась в строгости, но любви…
Бернард кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание потихоньку уходящей глубоко в воспоминания женщины.
- Не хочу показаться невежливым, - начал он предельно учтиво, - но мне бы хотелось, чтобы вы перешли сразу к основной части своего рассказа: не терпится приступить к работе, угу.
- А я прошу вас не перебивать меня. К тому же, всё это самым прямым образом относится к сути дела, - уголки губ, тронутых вызывающей ярко-красной помадой (будто в насмешку над собственной же мертвенной бледностью), опустились вниз в недовольстве.
- В семнадцать лет дядя выдал меня за богатого, но пожилого человека, - продолжала она. - Но, даже уйдя из родительского гнезда, я практически ежедневно встречалась или списывалась с тем, кто заменил мне отца. К несчастью, мой муж, прелестный муж, безвременно скончался около года назад… - женщина сделала небольшую паузу для соболезнований от Бернарда, но они отчего-то не последовали. - С тех пор наши с дядей Роджером отношения, кажется, только укрепились.
И представьте мое беспокойство, когда на протяжении почти трех недель я не получила от него ни одной весточки, и сам он на мои письма никак не отвечал. Конечно же, я испугалась за него! Ходила к нему домой почти каждый день, но каждый раз никого там не находила. А в один прекрасный день мой ключ и вовсе не подошел к замку! Кто-то заменил замки! Тут-то у меня и вовсе мурашки по всей коже забегали, господин Барнанд!
- Но я же… Меня зовут Бернард, - возмутился он.
- Не перебивайте же меня, дорогой. К тому же, я точно так и сказала, – вспыхнула женщина. - Так вот, о чем это я… А да, вы только представьте себе такое! Вообразите мой ужас в тот момент!
- Да уж, воображаю, - пробормотал в ответ маг, несколько неудовлетворенный изложенным ему делом, и обиженный за исковерканное имя. – А чего же вы не обратились в городскую стражу? Почему понадобились именно мои магические услуги?
- Вы можете как угодно отнестись к моим словами, но я уже давно не доверяю всем им: мой дядя заседает в палате лордов, так что я достаточно осведомлена в этом моменте, уж поверьте. Особенно-то после того случая с шайкой воров, когда оказалось, что преступников уже не первый год покрывал сам капитан городской стражи, – женщина выглядела очень разъяренной этим, по её мнению, в высшей степени глупым вопросом. – Да более того! Вполне возможно, что к этому странному случаю стража же и причастна! А насчет второго вашего вопроса…
Повременив с обращением в стражу, на следующий день я опять отправилась к дому дяди Роджера и… увидела его. Увидела собственными же глазами. Живого, настоящего! Подбежав к нему, я засыпала его вопросами, но он сперва даже и не узнал меня. А когда понял, что обращаются к нему, полным равнодушия тоном сказал что-то вроде: «Да-да, и я тоже рад вас видеть, дорогуша, но все потом, все потом» и просто прошел в дом, закрыв за собой дверь. Больше я его не видела...
Вот поэтому я и обратилась к вам, понимаете? Я уверена, что здесь без злой магии не обошлось! Кто-то околдовал моего доброго дядюшку!
Злая магия. Как же Бернард ненавидел это глупое, бестолковое определение. Как эти олухи вообще представляют себе подобную магию? Ведь она сама по себе всегда нейтральна. Злыми бывают лишь люди, её использующие. Но кого это вообще волнует, ведь правда? Проще придумать себе какое-то абсолютное зло и винить его во всех своих проблемах. Так, видимо, жить легче.
Однако же теперь предложенное дельце показалось Бернарду чуть более интересным, чем вначале - особенно, если здесь и вправду замешано что-то такое. Хотя… вполне допустимо, что родственничку просто поднадоела докучливая племянница («Я бы на его месте, выдав девчонку замуж, тоже сразу все замки в доме поменял»). Да и черт с ним. Заплатят-то при любом раскладе, так что - почему бы и не попробовать?
В общем, Бернард согласился на предложенную работу. Вытребовав у леди Бридж свой аванс, он отправился по данному ему адресу в гости к мистеру Роджеру Стаффорду. И снова перед глазами замелькали повороты и тупики, обветшавшие кирпичные и деревянные стены.
Дом загадочного дядюшки, внезапно заделавшегося в затворники, стоял в районе здания Совета. Это было престижнейшее место во всем Кириосе, и здесь обитали только самые богатые и родовитые из дворян, люди с большими связями и необъятными, как их кошельки и животы, потребностями. О роскоши здешних балов ходило множество удивительных слухов, а о званых вечерах – легенд, больше походивших на обыкновенные небылицы. Бернард бывал в этом районе города всего раз в жизни и то по достаточно прозаичной причине: тогда он и та шайка домушников, с которой он имел дело, пробрались в дом одного сударя, выбравшегося на очередную вечеринку, и смели всё, что смогли унести. Помнится, они тогда чуть глотки друг другу не перегрызли за золотые протезы матушки знатного господина, причем этими же протезами. Действовали, кстати, как напомнила леди Гвендолайн, по наводке городской стражи, которая также была в доле.
Вскоре Бернард перешел с бега на шаг, скрипя стоптанными, но начищенными до блеска сапогами по ровной брусчатке и с интересом оглядываясь по сторонам. Надо сказать, от фасадов зданий, облицованных мрамором самых разных цветов и оттенков, было невозможно оторвать взгляд. Практически у каждого дома был разбит небольшой сад с пестрыми клумбами и уютной беседкой. Стриженные цветущие кусты источали пьянящую сладость, а назойливое шмелиное жужжание вызывало зуд по коже. Откуда-то доносился прерывистый шум фонтана.
Но вдруг взгляд Бернарда наткнулся на один из домов, который в общую картину идеальной ухоженности совсем не вписывался. Кудлатые кусты в саду разрослись вкривь и вкось, розы гибли, трава доходила аж до середины голени, на поверхности небольшого прудика плавала тина. Бернард решил, что это и есть имение Роджера Стаффорда, и оказался прав.
Маг приложил руку козырьком ко лбу, прищурился, пытаясь разглядеть что-либо в широкие окна, но они оказались заколоченными. Шмыгнув носом, он прошел через незапертую калитку в запущенный сад и направился по кирпичной дорожке прямо к двери трехэтажного дома с золотым шпилем на крыше.
«Сразу снести дверь заклинанием или всё же постучаться ради приличия?», - задумался Бернард и настороженно оглянулся по сторонам. Вокруг было пусто и тихо (знатные господа обычно так "рано" даже и не выползают), и лишь маленькая виноградная улитка, покорно несущая свое бремя, беззаботно скользила по красному кирпичу. Как и все её сестры, она просто скользила, не ища смысла в своей странной, но, безусловно, почетной миссии и просто двигалась навстречу неизвестности, с удовольствием проживая коротенькую жизнь. Бернард непроизвольно улыбнулся и, присев на корточки, погладил маленькую путешественницу по лихо закрученной раковине.
«Что ж, почему бы и не постучаться для начала», - решил он для себя.
Всего три глухих отрывистых стука в резную дверь из мореного дуба, и та, к удивлению Бернарда, почти сразу распахнулась.
Открывший мужчина в балахонистом шерстяном халате, обладавший, надо заметить, очень запоминающейся внешностью, сдержанно улыбнулся. Был он среднего роста и плотного телосложения, рыжий с проседью, курчавый. Всё лицо его и даже уши усеяли крупные веснушки, подбородок зарос ржавой щетиной, глаза были черные, как две пуговки, а кривой и острый нос гордо глядел на гостя, как острие меча, готовое к выпаду.
- Здравствуйте, - произнес озадаченный Бернард. – Вы… вы Роджер Стаффорд?
Мужчина утвердительно кивнул.
«И куда же интересно подевались все слуги, раз даже дверь открывает хозяин, а не дворецкий? Про сад я уж молчу…», – подумал про себя маг.
- Может быть, вы пройдете внутрь и там объясните цель своего визита? За чашечкой чая, – проскрипел он и жестом пригласил незнакомца в дом. – У меня есть изумительный бергамотовый чай!
- Охотно, - с прохладцей согласился насторожившийся Бернард. Горло промочить действительно не помешало бы, да и хорошего чая он давно не пил, так как Сэмми на него скупился.
Сразу с порога в нос забил резкий, терпкий запах мускуса, в котором едва различался сладкий аромат ладана. Тщетно откашливаясь в кулак, Бернард оглянулся: просторный гостевой зал выглядел как наутро после штурма. Вся мебель была опрокинута, многая испорчена, вокруг валялись исписанные крючковатым почерком пожелтевшие листки бумаги, разбросаны какие-то стеклянные флакончики (то ли с духами, то ли с благовониями), а на дорогущем паркете застыли зловещие лужи красного воска, рядом с которыми стоял полный горячего чая чайничек и чета надтреснутых чашек из разных сервизов. Вдруг в душном помещении потянуло сквозняком, и трусливо шелохнулись сизые шелковые шторы, укутавшие заколоченные окна, будто кучевые облака небо.
- Присаживайтесь прямо здесь, сейчас я подыщу нам столик поприличнее, - прохрипел хозяин дома, присматриваясь к перевернутой мебели. – Пока что можете налить себе чаю. Только-только заварил!
«Бедолага. Верно, попросту свихнулся», - заключил маг с тоской, но от приглашения примоститься на этой свалке изысканной мебели и налить себе чаю не отказался (пах он, надо сказать, чертовски привлекательно).
Пожалуй, больше всего в жизни Бернард боялся именно лишиться рассудка. Раз и навсегда умереть как личность, потерять себя, став лишь пустой и бесполезной оболочкой. Быть не в силах даже просто контролировать собственные действия, не говоря уж о мыслях… Для него это было самым страшным исходом из всех возможных. Однако когда Бернард встречал безумцев и проводил с ними даже непродолжительное время, он ловил себя на мысли, что с такими людьми общаться бывает куда приятнее, чем с теми, у кого дома определенно все. Хотя, конечно, речь не о тех сумасшедших, кто после милой беседы у костра сразу же брался за булаву или топор, дабы размозжить собеседнику череп по скромной просьбе властного голоса в голове. И такое с Бернардом тоже бывало, и убегать потом приходилось долго.
- Хм, не нашел ни одного целого столика… - сказал дядя Роджер с разочарованием ребенка, не обнаружившего под елкой подарка. – Значит, будем пить так.
Пожав плечами, мужчина сел на корточки, налил себе полную чашку ароматного горячего чая и выпил её залпом, в то время как Бернард, беспрестанно дуя на рябящую поверхность, тщетно пытался сделать лишь первый глоток.
- Так с чем пожаловали? – начал дядя Роджер, ожесточенно почесывая щетину. – И да, ваше имя, вы не успели представиться.
- Меня зовут Бернард, и меня прислала ваша племянница, Гвендолайн, - отвечал он и все же рискнул глотнуть из дымящейся чашки. Опалив ему язык, обжигающий отвар обволакивал горло, распространяя приятное тепло по всему телу. – Она беспокоится о вас.
- С чего бы это? – с неподдельным удивлением спросил веснушчатый мужчина. – Эти овдовевшие дворянки вечно выдумывают себе беды от нечего делать! Лучше бы полезным чем-нибудь занялась, ей богу… И это что же, значит, она послала вас, чтобы вы зашли ко мне в гости? Хах! Мы виделись с Гвендолайн не так давно, и я сказал ей, что волноваться не о чем.
Бернард, в общем-то, согласный с дядей Роджером, улыбнулся от уха до уха и уже потихоньку начал сомневаться насчет сумасшествия хозяина, так как выглядел и вел он себя вполне нормально.
- Вероятно, сама Гвендолайн так не считает, - тихо, почти шепотом продолжал Бернард и, сделав ещё один глоток, отставил чашку в сторону. - И, как показывает практика, обычно женщины выдумывают себе проблемы далеко не на пустом месте. Она говорит, в последнее время вы ведете себя необычно или даже… странно.
В ответ дядюшка недовольно нахмурил кустистые брови, плотно сомкнул губы и гордо приподнял волевой подбородок.
- Тогда это её проблемы, - после недолгой паузы процедил он, поправляя левой рукой свои кудри. На мясистом мизинце мужчины было надето небольшое колечко из непонятного металла, и Бернард неожиданно для себя узнал его…
- Откуда у вас это кольцо? – сказал он, утирая пот, проступивший крупными каплями на лбу. Во рту чувствовался какой-то металлический привкус, немного слезились глаза. – Оно очень напоминает мое, я даже почти уверен, что это оно и есть.
- Немудрено. Таких безделиц в каждой лавке навалом, - Роджер как-то насмешливо оскалился и медленно встал на ноги, взяв чайничек в обе руки.
Слегка побледневший Бернард хмыкнул: «И тем подозрительнее, что столь знатный господин носит такую безвкусную поделку».
Маг, было, хотел что-то ответить, но вдруг сморщился, сгорбившись над чашкой с остывающим чаем, и плотно стиснул зубы. В груди мгновенно будто бы стало теснее, больно засаднило под ребрами, от металлического привкуса во рту уже чуть ли не выворачивало наизнанку.
- Что-то мне нехорошо… - признался гость, утирая снова выступившие градины пота.
- Хм…Рискну предположить, что это яд подействовал, - с совершенно будничным видом сказал дядюшка Роджер и сделал через носик чайника ещё несколько глотков бергамотового чая.
Мысли роем зароились в гудящей голове Бернарда, стали путаться, как угодившие в рыбацкие сети окуньки, укрываться в потемневших закоулках разума, будто бы играясь в прятки: «Что?.. Яд?.. Да, в самом деле, яд. Но почему, зачем? И как же так… он ведь тоже его пил…».
В отчаянии маг резко взмахнул рукой, и с кончиков его пальцев соскользнула ломаная электрическая дуга. Взвившись по-змеиному и так же зашипев, заряд одним стремительных рывком рассек собой воздух и сбил с ног мистера Стаффорда, так что его тучное тело отбросило на несколько ярдов. Незамедлительно раздался глухой удар туши о дорогой паркет и пронзительный визг разбившегося чайничка. Маг заметил, как по ноге мужчины прошлась легкая судорога.
В глазах постепенно темнело, пространство вокруг искажалось, как в кривом зеркале, тело будто налилось свинцом. С трудом встав с пола, Бернард, шатаясь, подошел к распростертому на полу человеку, и увиденное вынудило его несколько раз протереть глаза. Вместо грузного рыжеволосого мужчины там, закрыв глаза, лежала хрупкая девушка с маленьким вздернутым носиком и лебединой шеей. Одета она была в тот же балахонистый шерстяной халат, в котором принял гостя дядя Роджер.
- Что за…, - хотел было выругаться Бернард, но одно внезапное и ловкое движение незнакомки повалило его на пол. Всего секунда, удар чем-то тяжелым по затылку - потеря сознания.
***
Едкий запах нашатыря свирепо боднул в нос, как разъяренный трактирный выпивоха, и к иссохшему рту снова подступила тошнота – то ли из-за яда, то ли из-за удара по голове. С трудом поборов её и разомкнув веки, Бернард поднял тяжелую, чугунную голову и увидел уже знакомый невысокий силуэт в мешковатом халате. Сквозь склеившиеся глаза он попытался получше разглядеть загадочную фигуру, девушку примерно его возраста с жидкими волосами мышиного цвета, собранными в небольшой хвост. Из-под аккуратной челки едва заметно выглядывал рваный шрам, настороженно хмурились угольного цвета брови вразлет, тонкие бледные губы были поджаты, а невыразительные водянисто-серые глаза сверлили Бернарда испытующим взглядом. Однако благодаря удивительно правильным чертам лица эту девушку вполне можно было назвать симпатичной.
Бернард хотел встать, но не сумел: только сейчас заметил, что был надежно привязан к стулу, на котором сидит.
- Странный способ заводить дружбу, - прохрипел он насмешливо.
- Вашей дружбы я не ищу, а путы всего лишь мера предосторожности, - хмыкнула девушка, вышагивая вокруг привязанного мага. Вид у неё был такой, будто бы она сидела за партией в шахматы. – Как оказалось, вы человек темпераментный, Бернард.
- Если бы ты меня не отравила, то и мера предосторожности не понадобилась, знаешь ли.
В ответ девушка мило захихикала, поправляя челку, пряча ненавистный шрам.
- Спорно, весьма спорно. К тому же, я никогда не могла отказаться от парочки-другой надежных… рычагов давления. Когда они есть, то как-то спокойнее иметь дело с людьми.
- Иметь дело? Что-то я не заметил, как согласился с тобой на нечто большее, чем посиделки за чаем, - сказал всё больше бледнеющий Бернард. - Да и на них-то я согласился не совсем с тобой. Тот фокус со сменой внешности немного сбивает с толку… Но нищий из тебя вышел превосходный.
Девушка присела в шуточном реверансе.
- Как вы правильно заметили, я не изложила суть дела, которое хочу предложить, - после недолгой паузы, улыбаясь, продолжила она. Улыбка эта, кстати, была одной из тех, что не предвещают ничего хорошего. - Но чтобы вы слушали внимательнее, скажу, что если всё пройдет как надо, то я дам вам противоядие. То самое, что я выпила перед тем, как начать наше маленькое чаепитие.
Бернард согласно кивнул. Вот уж кто-кто, а он-то весь во внимание!
- Помнится, как-то давно я умудрилась насолить Роджеру Стаффорду, да так, что его чуть не выгнали с позором из палаты лордов. С тех пор он затеял на меня страшную обиду. Старик всё это время, как бы я ни заметала следы, охотился за мной и потихоньку собирал компромат, которого за все эти годы набралось… предостаточно. В конце концов, он связался со мной и дал знать, что намерен всячески шантажировать меня этими бумагами, вынуждать делать так, как он хочет. Я же разузнала, что он хранит их в тайнике в своем доме.
- Бред какой-то. Как вообще возможно шантажировать человека, который с легкостью способен изменить свою внешность? – задал резонный вопрос маг. Думалось с трудом, голова буквально раскалывалась надвое.
- На одной из тех бумаг также описан способ, как вынудить меня вернуться в прежний облик и распознать созданную мной подделку. За свою жизнь я нажила себе множество врагов, так что в Кириосе полно людей, которых заинтересуют данные документы, - она сказала это с какой-то очень горькой усмешкой, и Бернард её уловил.
- Поэтому мне нужно было как можно скорее устранить Стаффорда и содержимое его тайника. С первым проблем не возникло, но со вторым… В общем, поторопившись с убийством старикашки я сглупила. Я должна была догадаться, что тайник окажется запрятан магическим образом, и мне придется застрять здесь в его поисках где-то на месяц. А ведь я до сих пор даже не уверена, в какой именно части дома он находится, так как не способна сплести самое элементарное заклинание поиска! Слуги Стаффорда тоже ничего не знали, поэтому пользы от них оказалось никакой.
Бернард призадумался над рассказанным. Насколько, конечно, ему позволял мутнеющий с каждым мгновением, как накрытый крышкой бульон, разум. Однако теперь многое стало ясно, пусть и не всё и не до конца. Например, он должен был сразу догадаться, что это за способность к смене внешности. Он слышал о подобном, так бывает, когда ребенок рождается с необычной и явно магической способностью, но не может создать даже жалкую искорку. У этого даже есть красивый заумный термин, который Бернард, конечно же, не помнил.
- Откуда вы узнали, что я приду? – спросил он, шевеля пальцами на онемевших от веревок руках.
- С самого начала я пристально наблюдала за всеми действиями Гвендолайн и старалась не попадаться ей на глаза. А ещё у меня есть очень надежный мохнатый соглядатай, которого вы уже видели сегодня. И да, сказать, что я обрадовалась, когда узнала, что Гвендолайн наняла мага для этого дела, - ничего не сказать.
- Уж представляю себе, - съязвил Бернард, и крупная капля пота сорвалась с его орлиного носа на пол, как неудачливый скалолаз.
- Зато теперь мы в равных условиях: я нужна вам столько же, сколько и вы мне. Так что, вы согласны, Бернард? – подытожила девушка нетерпеливо.
- Ха, ты говоришь так, будто бы у меня есть другой выбор. Только вот как я могу работать с тем человеком, чьего имени не знаю? – маг вопросительно изогнул брови и лукаво улыбнулся. Он всегда считал в таких ситуациях самым важным сохранять спокойствие и невозмутимость, пусть и поддельную. – Мое-то вам известно.
- Камелия, - скрежета зубами, недоверчиво выдавила из себя девушка, привыкшая всегда скрываться под чужими лицами и именами.
- Прекрасное имя, Камелия. Прямо как цветок.
- Да, - ответила она, и на лице её мелькнула гримаска презрения. - И, знаете, почему-то каждый мужчина, кому я себя называю, считает своей святой обязанностью мне об этом сообщить. Это теперь небольшая традиция, вероятно.
В ответ Бернард весело засмеялся, но вдруг в боку что-то сильно кольнуло, и смех мгновенно пресекся. Камелия поспешила достать из кармана халата небольшую склянку с голубоватой жидкостью, с трудом откупорила её и напоила отравленного. На вкус раствор с резковатым химическим запахом напоминал горький миндаль, и от него сразу стало немного легче.
- Это должно на некоторое время замедлить действие яда, - пояснила она и, подняв с пола слегка загнутый у острия ножичек, начала разрезать сковывающие Бернарда веревки. – Что потребуется для поиска?
- Компас. Или достаточно толстая книга, если уж совсем не привередничать, - сказал он и утер со лба испарину. Тут его взгляд как нельзя удачно остановился на потрепанном пухлом томике «Великой гражданской войны», расходящемся по швам прямо у корешка – сойдет.
Когда все узлы наконец-то поддались, Бернард поспешил вскочить со стула и потянулся до самого хруста в позвонках. Голубоватая жидкость подействовала на удивление здорово, но металлический привкус во рту по-прежнему вызывал тошноту.
- Черт, мое дряхлое тельце как-то поотвыкло от подобного… – пожаловался он, и в очередной раз заметил презрительный прищур Камелии.
«Брр, какая до дрожи чванливая девица! Где вас таких важных только разводят? Нет, конечно, чувство собственного превосходства вещь хорошая, но в меру же. И как же раскалывается башка… Удар у неё мощный, надо сказать».
Потирая ушибленный затылок, Бернард присел на корточки, взял в руки видавшую виды «Великую гражданскую войну» и открыл её примерно на середине. Первая строчка начиналась со слов: «Долг дороже любого родства, даже кровного; долг важнее земных страстей, и нет долга важнее, чем долг перед Небом». Довольно смелый девиз для страны, увязшей в этих самых долгах как в шелках…
Маг медленно положил ладонь на пожелтевшие страницы, глубоко вздохнул и закрыл глаза, но вдруг в дверь из мореного дуба раздался стук. Постучали прямо-таки по-хозяйски уверенно. Бернард с Камелией подозрительно переглянулись.
- Хозяйка, ты ждешь кого-то ещё?
- Нет, не жду, - девушка насупилась, настороженно прислушалась. – Помните, я говорила, что в этом городе полно людей, которых заинтересуют эти документы?
Но забудьте про дверь и начинайте поиск, - повелительно отчеканила она и надела на голову капюшон. Фигура в халате тут же начала расти, толстеть, меняться. Снял капюшон и подошел к двери уже сам Роджер Стаффорд, а не Камелия. Поправив рыжие с проседью кудряшки, дядюшка Роджер неохотно открыл дверь, доброжелательно поприветствовал незваных гостей, и в это же мгновение донеслось эхо взрыва, раздавшегося на крыльце. Хозяина дома чарами отбросило в противоположный конец комнаты, и он снова не устоял на своих толстых ножках. Довольно резко вскочив, мужчина ловким движением выхватил два висевших на стене клинка.
В помещение уверенно зашли трое мужчин (двое мечников и один маг, судя по экипировке), а за ними, трусливо оглядываясь по сторонам, прятался долговязый дворецкий Гвендолайн.
- Ты мне сразу не понравился, индюк осанистый, – ядовито хмыкнул Бернард.
«Взаимно, Барнанд», - проскрежетал в ответ этот самый индюк, выдавив из себя гаденький смешок.
- Нам не платили за этого франта в жабо, а лишь за деваху и документы, - пробасил самый высокий из наемников, смуглый детина, чей правый глаз был белым, как плод омелы, а левый - черным, как смородина. Этим он напомнил Бернарду его знакомого гнома-алхимика, у которого когда-то закупался эликсирами. Товарищем тот гном был ненадежным, потому что уж очень любил налакаться элю до такого состояния, когда обычно далеко не до соблюдения рецептуры. Вот из-за таких беспробудных пьянчуг потом и ходят о гордом народе гор дикие басни, будто бы у бородатых гномок во время кормления младенцев из грудей вместо молока течет виски…
- Твое дело не рассуждать, а действовать. Просто потом запросим надбавку за второго. Рейган, Сорес, валите-ка их! – сказал другой наемник, наколдовывая в руке огненный шар, но заполучил холодный клинок прямо меж ребер. Роджер Стаффорд, несмотря на внешнюю немощность, оказался весьма метким и сноровистым старикашкой. Поверженный маг, хрипя и давясь собственной кровью, рухнул на паркет под сдавленный визг дворецкого Гвендолайн. Оставшиеся два наемника хмуро переглянулись, но, по-видимому, не слишком опечалились смертью товарища. Обычно такой вид бывает у Сэма, когда у него утром сгорает глазунья, а яиц в доме больше нет: неприятно, но пережить можно.
Наконец Рейган и Сорес с боевым кличем набросились на дядюшку Роджера сразу с двух сторон, но тот с кряхтением отбил обе атаки и, отскочив в сторону и сделав оборот вокруг собственной оси, превратился обратно в Камелию. Взмахнув рукой, Бернард натравил злые колючие искры на смуглого детину, и те, пройдя сквозь доспех, покусали его до крови.
- Бернард, черт бы вас побрал, ищите уже эти треклятые документы! – вскипела девушка, отбиваясь от очередного выпада. - Я справлюсь сама!
- Обещаешь? Нет, ты не подумай, я не о тебе беспокоюсь. Просто кто-то обещал мне противоядие, а мертвые, как правило, обещаний не держат, - произнес Бернард под участившийся лязг металла и направился в другую залу. Слова его остались без ответа, если не считать закатанные глаза ответом, конечно.
«Так-с.. Мозги в кучку, Бернард, мозги в кучку! И все-таки осознание того, что ты скоро умрешь от яда, весьма бодрит, надо сказать».
Он не был профессиональным магом-ищейкой, но парочку дедовских хитростей по поиску магических предметов знал, хоть и немного смутно. В общем-то, ему предстояло вспомнить то, чему его учили наставники в ордене ещё в ту пору, когда зловредный юношеский пушок не приходилось сбривать раз, а то и целых два раза в неделю. Это было давно, а прилежностью в заучивании чего-либо наизусть Бернард никогда не отличался, мягко говоря.
Пройдя дальше по витиеватой лестнице на третий этаж, маг оказался в пыльной музыкальной комнате с роялем, скрипкой и другими более экзотическими инструментами, привезенными из жаркой Тарсии. Остановившись, он снова раскрыл «Великую гражданскую войну» примерно посередине и положил на неё правую руку ладонью вниз. Закрыл глаза, затаил сбившееся дыхание, прислушался к движению воздуха в зале… а затем и к биению собственного сердца. Рука, слегка немея, стала выпускать энергию и заряжать капелькой магии приятно пахнущие мускатным орехом и временем страницы старой книги. Теперь осталось только уцепиться за след заклинания, защищающего тайничок с бумагами, попробовать обеими руками схватиться за призрачный шлейф магии, ощущающийся в этом доме.
Похоже, пока что Бернард делал все правильно, потому что пыльные страницы возбужденно зашептались, как кучка болтливых старушек, и принялись самостоятельно переворачиваться на левую сторону томика.
«Топать в ту сторону, ясно», - подумал он и вдруг понял, что ощущает какое-то странное щекочущее чувство на затылке. Такое чувство бывает, когда понимаешь: за тобой кто-то наблюдает. Так оно и оказалось – резко оглянувшись назад, Бернард получил скрипкой из личной коллекции Роджера Стаффорда прямо по недоумевающей физиономии. Отшатнувшись, маг шлепнулся на ворсистый ковер и увидел над собой дворецкого Гвендолайн, замахивающегося для очередного удара. Едва успев произнести первое всплывшее в памяти заклинание, Бернард взмахом руки разнес музыкальный инструмент в щепки, но все равно не избежал сочной оплеухи. Ещё одно заклинание, небрежный взмах пятерней, и изящно пошитый пиджак и рубаха загорелись прямо на противнике - тот был вынужден отвлечься на пожар. Пользуясь моментом, маг вскочил на ноги и, подув в сторону осанистого мужчины, заковал его в ледяную глазурь с ног до головы. Лицо получившейся скульптуры обезобразил ужас.
- Бережнее надо с инструментами обращаться, - буркнул Бернард, рукавом сюртука вытирая идущую носом кровь.
Покончив с дворецким, маг уверенно помчался налево, в очередной коридор, который быстро привел его в крохотную кладовку. Тусклый свет лениво лился из-за небольшого окошка, и пыль вяло кружилась в его лучах. Пахло сыростью, плесенью и дохлыми кошками, и этот аромат напомнил Бернарду тот, что стоял в покосившейся лачуге одного старого пирата из Иарлы, когда-то приютившего его у себя переждать бурю. Разве что здесь не пахло засоленной рыбой, зато всюду стояли пустые бутыли из-под других солений, пивные жбаны, валялось несколько треснутых швабр и две окаменевшие головки сыра. В общем, даже шагу нельзя было сделать, не споткнувшись обо что-нибудь из всех этих сокровищ.
Страницы книги всё так же покоились на левой стороне, указывая на ветхую кирпичную стену, и Бернард, недолго думая, разнес её на куски заклинанием, подняв шум и грохот, наверное, на все имение. Когда кирпичная пыль немного рассеялась, маг, тяжело откашливаясь, разглядел в открывшемся проходике железную лестницу. Но куда она может вести?
- Полезли наверх и узнаем, - будто бы отвечая на мысли Бернарда, сказала бесшумно подкравшаяся Камелия. После схватки с двумя крепкими наемниками выглядела девушка, мягко говоря, сильно потрепано, а на лице от уха до подбородка остался кровоточащий след от меча – ещё один шрам, который придется как-то прятать. – Бернард, хватит меня разглядывать. Не мешкайте, лезьте уже, а я сразу за вами! – потеряла она терпение, и водянистые серые глаза в мгновение стали какими-то колючими, хищными. Острие клинка легонько уткнулось в побелевший от пыли шалоновый сюртук.
- Спокойнее, дамочка, понял я, понял. Не дурак, - чуть ли не по слогам процедил он, и сердито поправляя запачканное жабо, сунул «Великую гражданскую войну» под мышку.
Взбираться по холодной лестнице пришлось довольно долго и тяжело, особенно учитывая то, что Бернард с детства боялся высоты. Поэтому пока лез, он старался не глядеть вниз и уж точно не промазывать руками или ногами мимо ржавых ступенек – падать хоть и высоко, но быстро. А если не повезет сразу насмерть удариться головой, то звук своих ломающихся костей ему услышать ну никак не хотелось. Кроме того яд снова давал о себе знать, мысли опять стали путаться, и вернулись после недолго перерыва тошнота и ужасная жажда.
В конце концов, эта злосчастная череда ступенек кончилась, и Бернард с Камелией оказались на крыше поместья Роджера Стаффорда. Маг подошел поближе к краю, за которым скрывались почти четыре этажа свободного падения, и ему стало не по себе. Да и вид на округу оттуда открывался не бог весть какой, хотя одичавший сад, надо сказать, с высоты смотрелся прекрасно. А где-то там, среди зарослей травы, наверняка всё ещё несла тяжкое бремя своей крохотной жизни бесстрашная улитка, ползунья с лихо закрученным панцирем.
- Ну и где? – сухо спросила девушка, оглядываясь по сторонам. – Время поджимает. И ваше - в первую очередь.
Бернард отвлекся от вида и взглянул на покрытый золотом широкий шпиль, на чьем острие сидел выцветший от дождей и времени ворон. Маг подошел поближе к этой блестящей золотой игле, и книга под мышкой судорожно задрожала, нервно задергалась и лягушкой скакнула прямо к её основанию. Насторожившись, Бернард сделал ещё несколько шагов вперед: от иглы несло жаром, и доносилось едва уловимое металлическое гудение, бившее по барабанным перепонкам.
- А, теперь понимаю, - проговорила Камелия. – Ловите уже свое противоядие – заслужили.
Маленькая скляночка с зеленоватой жидкостью мелькнула в воздухе, и Бернард едва успел её поймать. Недоверчиво глянув на отравительницу, он откупорил тугую пробку противоядия и выпил его залпом. Жидкость на вкус была такой же мерзкой, как и предыдущая, но в этой чувствовался тонкий ментоловый привкус. И, конечно, помимо этого привкуса Бернард сразу же ощутил несказанное облегчение.
- Что ж, спасибо за доверие, - сказал он. – И все-таки пусть тайник мы и нашли, но защиту-то по-прежнему надо снять. Лучше не расслабляйтесь заранее.
- Никогда, - загадочно проронила девушка. – Колечко, кстати, пожалуй оставлю себе. На память. Вы не поверите, но я жутко сентиментальна!
Защита, кстати, оказалась довольно примитивной, так что подошло первое же сплетенное заклинание. Маг задумчиво поскреб в затылке, плюнул на ладони, прошептал какое-то длинное заклинание, и с его пальцев неохотно соскочили фиолетовые искры. Они обернули золотую иглу нарядной лентой, которая стала затягиваться с каждым мгновением всё туже и туже, точно как удав, обвивая её своими кольцами. Довольно скоро защитные чары поддались и, остервенело шипя, раскрошились красными снопом. Игла с пугающим кряхтением накренилась.
- Аккуратно! – предостерег Бернард, когда шпиль резко начал падать. Перевалившись через край крыши, он со свистом рухнул вниз и наполовину вонзился в жирную почву разоренного сада.
Переглянувшись с Камелией, маг заметил на освободившемся постаменте увесистый на вид тубус. Видимо, он всё это время находился внутри позолоченной бандуры. Вдруг девушка сорвалась с места и, жадно схватив футляр в руки, попыталась его открыть, чуть ли не прибегая к помощи собственных зубов.
- Почти три года… - судорожно бормотала она себе под нос, как во время горячки. - Наконец-то я смогу жить без опасений, что какой-нибудь наемный ублюдок размозжит мой череп за дела прошлого. Вы даже не можете себе представить, Бернард, какого это жить, ожидая подлянку от всех и каждого! Наконец-то я смогу..., - открыв футляр для документов, Камелия вдруг осеклась, замерла, а глаза её остекленели. По изящной ладони девушки тоненькой струйкой потекла кровь и со шлепком капнула на настил крыши. Из открытого тубуса предательски торчал тонкий железный шип.
- Камелия… - почти шепотом произнес Бернард полным сожаления тоном.
В ответ девушка медленно подняла головку и посмотрела на него совершенно пустым, как у куклы, взглядом.
- Сглупила. Как обычно, как всегда, - сказала Камелия почти спокойно и принялась искать нужное противоядие на кожаном поясе для склянок. Одна за другой разноцветные жидкости выпивались девушкой залпом.
- Кажется, сейчас вот-вот откажет печень, - так же совершенно безмятежно объявила девушка, пожелтевшая и с опухшим лицом. - Эксперт по ядам умер от яда. Какой ироничный конец! – тут она мелко, дробно захохотала.
Футляр выпал из её бледнеющих рук, медленно покатился по крыше, насмешливо разбрасывая следом пожелтевший компромат. Девушка припала на колени, и нервный хохоток потихоньку перешел в истерический смех (или на самом деле это были рыдания?), от которого у Бернарда по спине пошли мурашки. Он не знал, что делать, не знал, как ему следует поступить. На его глазах уже далеко не в первый раз умирал человек, но он каждый раз не понимал, как надо вести себя в этот момент. Подбежать к ней и попытаться поддержать в последние мгновения? Но она ведь почти не знала его, впрочем, как и он её… Но как тогда? Просто стоять и смотреть? Скорее бы уже всё это закончилось…
Но это не кончалось. Камелия всё смеялась и смеялась и, кажется, уже даже охрипла. Её пустые, как бездна, глаза были навыкате, сосуды в них все до единого полопались, а изо рта шла отвратительного вида желтая пена с примесью крови. В конце концов, девушка подавилась ею и последние свои секунды провела в тщетных попытках откашляться. Бернард мог лишь ошарашено глядеть на это мерзкое зрелище не в состоянии ни шагнуть, ни проронить хоть слово. А когда Камелия наконец-то перестала двигаться и издавать звуки, он дрожащей рукой собрал все документы в тубус и просто ушел.
***
С упоением поедая несколько черных поленец и злосчастный компромат, в захудалом трактирном камине уютно потрескивало пламя. Выпиравшая из залосненного кресла пружина больно колола в копчик, у ног тянуло сквозняком. Грубая шерстяная накидка жгла, как крапива, но толком не грела. Снизу доносился чей-то веселый пьяный гогот, так что Бернарду сразу захотелось опрокинуть кружку-другую иарлийского эля, но сил встать и куда-то идти у него не было. Абсолютно не хотелось думать о чем-либо, но не получалось. Ужасно подмывало спать, но и сна, как назло, ни в одном глазу. Почему же? Причиной его смятения точно нельзя было назвать смерть Камелии. Он почти не знал её, да и как-то странно горевать по человеку, пытавшемуся тебя отравить. Но всё же...
Тяжело вздохнув, маг вскинул голову и увидел, как на черном от грибка и копоти потолке паук мирно плел свою паутину, а за окном потихоньку уходило на заслуженный отдых измученное солнце, и толстобрюхая луна лениво выкатывалась ему на смену.
В двери резко щелкнул замок, и в комнату, насвистывая гномскую балладу "Распутная крестьянка", вошел довольный Сэм.
- О, Бернард, - сказал он. – Не ожидал, что ты вернешься так рано. Как там твое дельце?
- Неважно, - отмахнулся маг, пряча взгляд, будто в чем-то провинился перед другом.
- Ясно, - Сэм даже немного помрачнел от такого ответа. – И все же у тебя точно всё в порядке? Ты не хочешь ни о чем со мной поговорить? Выглядишь явно обеспокоенным чем-то. Похоже, на тебя Канта, в самом деле, дурно действует, хе.
Бернард мрачно хмыкнул: - Скорее уж не обеспокоенным, а обескураженным.
- А как насчет поподробнее? Отчего обескураженным-то?
- Оттого, дружище Сэм, насколько всё бывает глупо и бессмысленно в этом мире. Знаешь, когда пройдя определенный путь, мы иногда понимаем, что все совершенное нами до этого было ни к чему и попросту незачем… Это оставляет без сил.
- Опять ты со своим пафосом, - отмахнулся Сэм, но вдруг сделался серьезным. Задумчиво нахмурился и присел на скрипучий стульчик, стоявший поодаль.
- Смысл – дело капризное, это да… - начал он неуверенно после недолгого безмолвия. - Но если хорошенько подумать, то это чисто человеческое изобретение. Это мы и только мы всё вокруг без разбору пытаемся наполнить смыслом, а потом ещё и умудряемся разочаровываться в том, что что-то им не наполняется. А ведь есть вещи, которые просто есть и просто случаются, потому что случаются, и в этом нет никакого смысла и даже не может быть. Так что не горюй, чего бы там у тебя ни произошло.
Понимающе похлопав Бернарда по плечу, Сэм предложил ему наполненную трубку.
- Ты же не куришь трубку, - удивился маг. – Да и табак, судя по всему, дорогой.
- А сегодня есть повод. Знаете ли, сударь маг… вы меня этим полднем натурально озолотили! Только вот потом пришлось убегать от разъяренных палаточников, но… это уже мелочи.
По-прежнему протягивая трубку, человечек хитро и довольно улыбался. Во рту у него теперь не хватало пары зубов.
