Укрощение строптивой

      Проснувшись, когда внизу скрипнула дверь, Дима открыл глаза. Осознание происшедшего совсем недавно, заставляло сердце сжиматься. Опять он довел до слез, обидел эту необычную девушку, которая сейчас примостилась на его груди. Он мало знал о ее творчестве и совсем ничего о ее личной жизни. Но она притягивала каким-то особым светом, исходившим от нее. Как же случилось так, что ее муж не оценил этого чуда? Да и он сам разве лучше? Он так погряз в трясине популярности и эгоизма, что в нем оставалось все меньше таких человеческих качеств, как доброта и сострадание. Он так привык получать желаемое и купаться в любви поклонниц, что совсем и забыл, как не получать, а отдавать. Все больше он превращался в циника с наглым взглядом. И с ощущением вседозволенности. Почему у него так получается? Как он дошел до такого?.. Где тот наивный мальчик, с чистыми, горящими глазами, приехавший покорять столицу?.. Дима вспоминал, как получал престижную премию и плакал, стоя на сцене, под прицелами фото- и видеокамер, на глазах у многомиллионной аудитории, и благодарил Айзеншписа, отошедшего в мир иной. А дальше все закрутилось так, как многим и не снилось. Уже в следующим году было Евровидение, где он занял второе место. Но быть вторым, это не про него, тогда он решил испытать судьбу второй раз. В тот момент только ленивый не кинул в него камень. Но любимчик фортуны - ему все удалось. Не без помощи Рудковской, конечно, но он принес своей стране первое место. Заставил, наконец, считаться с собой акул шоу-бизнеса. А шоу-бизнес - это полуфразы, полуслова, полулюди. И полудружба. Именно к такому выводу он пришел в конце в концов, достигнув бешеной популярности. Казалось, можно быть счастливым - он добился всего, о чем мечтал. Только почему внутри нет удовлетворения? После победы на Евровидении многие побоялись, что он утечет в Европу. Но он заверил, что будет течь по нашей канализации. И именно этим он занимался и растворялся в ней, превращаясь в... дерьмо. Но сейчас ему так хотелось перевернуть страницу и начать жизнь с чистого листа. Вернуть того скромного, застенчивого мальчика Витю, просто повзрослевшего. В земные страсти вовлеченный я знаю, что из тьмы на свет однажды выйдет ангел черный и крикнет, что спасенья нет. Но простодушный и несмелый, прекрасный, как благая весть, идущий следом ангел белый прошепчет, что надежда есть.       И этот ангел, светлые локоны которого рассыпались по плечам, сейчас мирно спал на его груди. Она как-будто всей своей чистотой и неиспорченностью, показывала, что может быть по-другому. Просто нужно оглянутся вокруг и увидеть это. И не нужно идти на поводу у кого-то... особенно на поводу у собственного эгоизма.       Пелагея проснулась от звуков внизу - бабуля тихонько разговаривала со своими животными, выводя их пастись. Она подняла голову на Диму. Он не спал и внимательно, с задумчивостью смотрел на нее. - Доброе утро! - произнес он. - Доброе! - и улыбка, как солнце озарила ее лицо. Она впервые за долгое время проснулась в хорошем настроение, чувствуя легкость и свободу, ничего не давило на нее изнутри. - Поль, я тут наговорил тебе лишнего. Прости меня. - Тссс! - она приложила свой палец к его губам, решив перевести разговор на другую тему, ни к чему вспоминать обиды, когда на душе так ясно - Тебе не больно? Всю спину себе отлежал, наверное? - Поля хотела отодвинуться, чтоб ему было удобнее, но Дима ее не пускал. - Ради тебя я готов потерпеть. - улыбнулся он. - Нам уже пора, может, спуститься? - Я бы с тобой тут вечно лежал! - А питался бы чем? Сеном? - А питался бы как солнечная батарея, от твоего смеха и твоей улыбки. Ты не представляешь, как я люблю, когда ты смеешься и улыбаешься! - Поля задорно рассмеялась и Дима рассмеялся ей в ответ. - Ааа, молодежь! Проснулись?! Весело вам там, я погляжу. Спускайтесь, завтракать будем. - услышали они вернувшуюся бабу Любу. - Мы идем! - крикнула Поля, поднимаясь. Вслед за ней встал Дима. Он прошел к выходу, чтоб спуститься первым и затем помочь девушке. Пелагея заметила, что на спине у Димы интересным рисунком отпечаталось сено, на котором он лежал. Не удержавшись, она провела пальцами по ее поверхности, ощущая кончиками ставшую бугристой кожу. Дима, замерев на мгновение, развернулся. Взяв ее руки в свои, он приблизился к ее лицу, глядя прямо в глаза. Его губы потянулись к ее губам, но в последний момент Пелагея отвернулась и они прижались к ее щеке, нежно заскользив по ней к ее ушку, захватывая при этом прядь волос. - Как же я хочу, чтобы ты стала моей... Но я готов ждать... - прошептал Дима и, отойдя, начал спускаться, оставив девушку в полном замешательстве.