Чем же заканчиваются сказки?

6 марта 2015

Брагин стоял, слегка наморщив лоб, и рылся в шкафу в поиске новых носков. В очередной раз, перелопатив все свои нехитрые пожитки, он разогнул уставшую спину и с шумом захлопнул дверцу шкафа. Олег опять злился на весь этот беспорядок, виня всех вокруг в том хаосе, который творится в ординаторской. Ну, он же только на прошлой смене видел носки на полке! Куда их могли засунуть? Нет, в глубине души он, конечно, осознавал, что кроме него в его шкафчике никто лазить и не подумал бы, но все же так приятно винить во всем кого-нибудь другого. Вздохнув, мужчина тяжело осел на диван и заложил руки за голову. Вот уже вторую смену он спит здесь, в ординаторской, отмахиваясь от вопросов Нины. Домой хотелось неимоверно. Так, что аж пятки чесались. Да, дома порядок, мягкая постель с ортопедическим матрасом, теплое одеяло... Вот так лег бы и уснул. А под боком бы тихонько сопела Марина, разметав по подушке прекрасные белокурые волосы. Домой... Нет у него дома. Нет. Квартира, место для жилья есть, а дома... Дома нет. Наверное, грех жаловаться на то, что он сейчас имеет. Огромная жилплощадь в элитном доме, иномарка, работа. Да, каждой второй... Да, даже каждый первый не отказался бы от такой жизни! Но вот он так не мог. Ему нужна была свобода. Пусть не во всем, но в чем-то. Ему не хотелось бегать по бабам, пить виски до полпервого. Нет, в какой-то момент это все отошло на второй план. Хотелось просто хотя бы один день провести лежа вечером перед телевизором, раскидав все свои вещи так, как захочется. Хотелось хотя бы немного одиночества. А что у него было сейчас? Каждый день он приходил в квартиру к другому человеку. Это не было его домом в полном смысле этого слова. Хотя, как там говорится? «Дом – это там, где тебе хорошо». Да, ему с Мариной было хорошо, но тем не менее... Пожалуй, это как жить у лучшего друга: тепло, уютно, разговоры, совместные посиделки, а все равно неудобно за то, что занимаешь личное пространство человека. Иногда надо разрядиться, хоть на денек, но надо. Да, и вообще, он же мужчина, в конце концов. Это Марина должна жить у него, а не он у нее. Он должен обеспечивать, он должен знать, что, где и когда. Или хотя бы отчасти... Все-таки ему определенно нужна квартира. С этим надо что-то решать. Да и не только с этим... После последней ссоры они не виделись несколько дней. Сначала не совпали смены, потом она куда-то уехала по делам, потом он проспал весь день. В общем, судьба так и норовила развести их по разным углам. Так дальше нельзя, ведь он даже в квартиру прийти не может! Нет, конечно, у него есть ключи, да и она впустит, но атмосфера прохладности будет преследовать их, а открыться она не захочет. Это в ее стиле... Скрип ботинок по полу заставил Брагина вздрогнуть. Он не помнил, чтобы кто-то в отделении носил лаковые туфли... Так, подделки известных брендов спортивной обуви или летние полуботы. Брагин порывисто встал и, на всякий случай, повернулся к шкафчику, напустив на себя занятый вид, начал снова рыться в вещах. Шаги тем временем приближались, и человек, шедший в сторону ординаторской, наконец, достиг своей цели. Дверь со скрипом распахнулось, и бодрый голос произнес: - Всем добрый день, то есть вечер. Олег поднял глаза и, увидев собеседника, расплылся в широкой улыбке: -Петтрручииооо! - мужчина в один шаг преодолел расстояние между ними,- Какими судьбами? Пастухов улыбнулся такой реакции друга и, обнявшись с ним, отошел на пару шагов к столу. -А ты еще не знаешь что ли, Олег? Я возвращаюсь. -Да ладно? – Брагин широко раскрыл глаза. - А как же министерство, Зима... -Ну, так я всего-то на полставки. Для души, как говорится. -Ага, - Олег усмехнулся, - с нашей зарплатой только ради души и работать. Мужчины дружно рассмеялись. -Эх, Брагин, ты как всегда, - Петя, найдя незанятый шкафчик, повесил на вешалку зимнее пальто. -Ну, конечно, а ты что думал? – мужчина сел на стул. - Все как прежде... Молчание повисло в воздухе, пока мужчина разбирался с вещами, которые ему выдала Нина. Наконец, надев чистый халат, Петя вновь развернулся к Олегу. Слегка улыбнувшись, он недоверчиво приподнял бровь и произнес: -Так ли это? Тут говорят ты с нашим главврачом близко...общаешься? Брагин удивленно приподнял брови. -Я? Отку... Кто тебе сказал? -Да много, кто. Значит, правда? -Ну, допустим, - Олег лукаво прищурил глаза, - А тебе-то, лично, кто первый сказал? Пастухов замялся, не зная, стоит ли говорить об этом. Хотелось не очень, но разве они не друзья? Все равно он узнает или заподозрит когда-нибудь. -Эмм, Зима, а что? А ей, видимо, Павлова, - Петя слегка поморщился, - но я честно не уверен, что она, просто, скорее всего... Он замолчал, вспомнив, что о некоторых вещах все же стоит молчать. По крайней мере, пока. -Зима?! О-хо-хо. Я-то смотрю, ты тоже с ней ... близко общаешься, - Олег игриво подмигнул подсевшему к нему мужчине. -Давай не будем? – Петя смешливо сморщил нос. - Ты вот лучше скажи, почему ты домой не идешь. Нина сказала, что смена еще полчаса назад закончилась. Брагин опустил взгляд и, вздохнув, промолчал. -Поссорились? -Ну, ты ж знаешь, это дело не хитрое... -Ты-то умеешь, да, - Петя похлопал друга по плечу и встал, собираясь идти, - знаешь, по-моему, пора самому начинать разбираться с проблемами. Олег невесело усмехнулся и с легким напряжением в голосе произнес: -А ты прям, смотрю, мастер семейный психолог, со своей жизнью разобраться не хочешь? Петя снова поморщился: -Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз? -За кружечкой пива, как тогда? -О да, - мужчина улыбнулся воспоминаниям, - прям как тогда. -Хотя кто тебя знает, может, с тобой и пить-то нельзя. Может, ты у нас казачок-то засланный?! – Брагин вновь хитро прищурился и, встав и похлопав друга по плечу, поплелся к выходу. – Эх, пойду разбираться со своими проблемами... Дверь с шумом захлопнулась за мужчиной, и еще немного были слышны его удаляющиеся шаги. Петя, постояв после этого несколько минут, в которой раз подивился Брагинской интуиции. Наконец, отойдя от первоначального удивления, вышел за мужчиной и, пройдя стойку регистрации, он направился прямиком в противошоковый по указанию медсестры, говорившей в динамик. Но, несмотря на кажущуюся расслабленность, Пастухов никак не мог забыть, что сегодня ему предстоит непростой разговор... *** Марина сидела и лениво перебирала бумаги, принесенные ей секретаршей. Перевод. Смерть. Перевод. Смерть. В общем-то, ничего необычного. Жизнь отделения кипела, и она лишь аккуратно изредка направляла ее в нужное русло. Когда-то ей казалось, что это ужасно сложная работа, что она выжмет из нее все соки, а на самом деле... Сначала все так и было. Персонал жаловался, врачам что-то не нравилось, больные умирали, а теперь... Если не оперировать, то все, что ее касалось – это бумаги. Иногда поездки в министерство или разговоры с главврачом. Марина усмехнулась. Да, сейчас, ситуации уже не выбивают ее из колеи так, как раньше. В какой-то момент, она даже почти отчаялась, но потом... Просто напомнила себе, кто ее отец, и люди, обсуждавшие ее, строившие ей подлянки вновь отошли на второй план. Она лучшая из лучших. Так говорил папа. В таких мыслях Марина машинально сортировала документы, пока не наткнулась на ярко-малиновый конверт. «Опять реклама», - с раздражением подумала женщина, но, повертев вещицу в руках, все же решила прочесть содержимое. «Есть три источника влечений человека: душа, разум и тело. Влечение душ порождает дружбу. Влечение умов – уважение. Влечение тел порождает желание. Соединение трех влечений порождает любовь. К сожалению, в нашем мире, соединение всех трех – это практически нонсенс» - гласили первые строчки, после чего шла какая-то глупая информация о тренингах за заоблачные суммы и прочая дребедень. Марина, даже не дочитав до конца, закинула письмо в мусорку и в который раз подивилась безалаберности секретарши, сортирующей почту. «Любовь, - внутренне усмехнулась женщина, - сказки для детей». Да и, в принципе, сейчас даже сказки переделывают так, что нет в них никакой любви. Чего только стоит фильм, который они с Брагиным недавно, примерно месяц назад, смотрели у себя дома. Все повествование – переделанная сказка с Джоли в главной роли. «Истинной любви нет», - вот и вся суть действия. Но Олегу понравилось и потому он, чуть ли не силком, заставил ее посмотреть фильм с ним, хоть и знал, что ее это не прельщает. Тем не менее, в какую бы глупую и фантастическую форму ни была превращена картина, главная мысль женщину устраивала, а Брагин так вообще наслаждался всем сразу: и фантастикой, и главной героиней, и сюжетом. Брагин... Воспоминания резанули ножом и Марина вздрогнула. Сколько ночей его уже не было дома? Две или три. Она не знала, почему он не приходил, и потому лишь зябко куталась по ночам в плед на отцовской кровати. Ей было больно. Вот уже третий день она раздраженно реагировала на всех и вся. Злость, словно ореолом, окружала ее. Да и так, в общем-то, было легче. Злишься – не больно. Ей снова нравилось прятаться за стеной безразличия, ограждая свою душу от печалей внешнего мира. Нравилось погрязать в работе, забывая обо всем. Нравилось быть одной. Или хотя бы уговаривать себя в этом. Но вот только каждую ночь, она вздрагивала, слыша торопливые шаги в подъезде, надеясь, что это Олег. Но его не было. Он снова ее бросил. Или нет? Марина закрыла лицо руками и позволила печали окутать себя с головой. Ставшее уже привычным жжение, распространилось по телу и задержалось в области сердца. Почему же все именно так? Она ведь привыкла быть одна! С самого детства она была одинока. Хотя... Нет, не с самого. Лет до 12 она была самой обычной девочкой. Веселая, порой, очень озорная и такая наивная! Даже слишком. «Самые добрые, нежные и милые девочки отбирались для того, чтобы потом стать самыми жестокими в мире убийцами. Их легче воспитать», - да, так звучала строчка из одной книги. Так случилось и в ее жизни. Предательство – и из прекрасного ребенка вырастает озлобленное на весь мир существо. В какой-то момент все в ее жизни изменилось. Она просто разучилась доверять. Сначала это не было заметно, все так же были друзья, как и у любого другого ребенка, потом осталась одна подруга, а позже ушла и она. Марине просто перестали быть нужны они все. Она не могла им ничего доверить. Вообще. Лет в 17 она поняла, что рядом с ней никого не осталось, кроме матери, по-прежнему любившей ее. И тогда она научилась молчать. Приходила домой и молча читала, буквально заглатывая книги. Теперь ее жизнь была там. Весь ее мир сменил свое местоположение и с каждым новым героем перемещался дальше и дальше. Все, что осталось в ее реальной жизни – это цель, мечта стать врачом. Как папа. И она отдавала всю себя учебе, стала лучшей из лучших. Стала одиночкой. Грустная история... Да, вот только в ее жизнь теперь вошел Брагин. Вечный балагур и весельчак, он умел рассмешить даже ее. А ведь когда-то она забыла, что это такое – смеяться. Он стал ее небольшим экспериментом, который неожиданно вылился в нечто большее. Марина совсем не хотела к нему привязываться, но не получилось. У нее вообще это никогда не получалось. Как бы она себя не уговаривала, как ни старалась, она так и не смогла научиться безболезненно удалять людей из своей жизни. Она просто ждала, что рано или поздно они уйдут. И они уходили. Может, именно из-за того, что ждала. Со стороны это выглядело так, будто она «железная леди». Да, вот только эта «железная леди» также плакала ночами, как и все. Также были свои проблемы, свои неудачи, свои горести и радости. Просто она научилась ничего не показывать на людях. Научилась уходить из их жизни, как только почувствует малейший признак привязанности. Раз – и нет отношений. А ночами лежала одна, в холодной постели и повторяла: «Ничего, все хорошо, все к лучшему» и до боли закусывала губу, стараясь в очередной раз отрешиться от ненужных мыслей. В этом была вся Марина. Сильная. Или кажущаяся такой. Почему же так не получилось с Олегом? Она не знала. Она не понимала, почему вдруг все повернулось на 180 градусов, почему она вновь та самая девочка двенадцати лет. Только вот почти с 30-летним стажем... И теперь она больше всего боялась предательства. Второй раз она не вынесет. Теперь уже нет никого, кто, как мама, мог бы поддержать. Нет той цели, дающей желание жить. Все слишком изменилось... Резкий стук в дверь заставил ее поежиться и поднять голову. Она никого не ждала. Но человек за дверью не унимался, и все же пришлось встать и открыть. Лучше бы она этого не делала. За дверью стоял вспоминаемый ею Олег собственной персоной. Несколько секунд взгляда глаза в глаза хватило для того, чтобы хотя бы немного проанализировать ситуацию и Марина, со все нарастающей злостью, прошествовала на свое рабочее место. Атмосфера холодности повисла в кабинете и Брагин даже немного поежился. Как бы он не готовился, к такому приготовиться нельзя. Марина, напустив на себя серьезный вид, снова перебирала бумаги, а в душе тем временем бушевала буря из разномастных чувств, начиная с ненависти и заканчивая почти детской радостью. Молчание затянулось и мужчина, с надеждой всматривающийся в знакомое лицо, так и не увидел ни одного признака ожидания. Да, она умела прятаться. И он знал это. Когда и его раздражение начало достигать пика, он, преодолев расстояние между входом и столом в один шаг, просто вырвал из ее рук документы, разбросав их по кабинету, чем заставил ее немедленно поднять глаза и возмущенно произнести: -Брагин, ты совсем с ума сошел? Ты отдаешь себе отчет в своих действиях? Его взгляд опасно потемнел, но он так ничего и не ответил, напряженно следя за ней. Нарочинская, встав из-за стола, подошла к нему ближе. Так она не чувствовала себя ущемленной, ведь сидя за столом, она была гораздо ниже. Даже говорить, стоя рядом, было легче. -Послушайте, Олег Михайлович, - женщина быстро взяла себя в руки, - не могли бы вы выйти вон и не устраивать здесь разгром? Брагин, скривившись, немедленно отразил атаку: - Олег Михайлович, - передразнил он. – И давно ты ко мне по имени отчеству? Буквально недавно я был просто Олег, разве нет? -Ооо, - Марина усмехнулась, - в этом мире все так изменчиво! Ее мнимая расслабленность ужасно его раздражала. Хотелось взять и стереть эту глупую маску надменности, отразившуюся на ее лице. Он сделал шаг навстречу, но она отошла еще дальше, почти вжавшись спиной в стену. -Не подходи, Брагин, - предупредила Марина напряженным голосом. Она знала, что если он подойдет слишком близко, она не сможет бороться. Нельзя сдаться, хотя бы не попытавшись сражаться. А подсознательно она уже чувствовала, что проигрывает. -Да? – протянул мужчина нараспев. – Марина Владимировна, а может, я сам буду решать, что мне делать? Он, оказавшись рядом, смешливо посмотрел ей в глаза. Олег уже видел в них легкое недоумение, смешанное с принятием. -Не подходи... -Уверена? – он обхватил ее за талию, прижав к себе. Казалось, ее сердце сейчас выскочит из груди. Прижатая к нему, Марина лишь смутно понимала происходившее. Вот он, рядом. Не этого ли она ждала? Несмотря на жгучее желание, разраставшееся внутри, она машинально произнесла: -Не смей, Брагин, ты... Он не дал ей договорить, прильнув к ее губам. Мужчина чувствовал, в каком сумасшедшем ритме бьется ее сердце. Он знал, что заставить ее замолчать можно только так и потому сейчас все сильнее прижимал ее к себе. Казалось, что их тела отплясывают какой-то дикий танец, а сердца задают единый такт. Наконец, оторвавшись от женщины, он увидел ее взгляд – слегка отрешенный и...голодный. Тот же голод он сейчас ощущал и в себе. Теперь, уже нежнее, он стянул с ее плеч халат и залез руками под блузу, ощущая любимые изгибы тела. Марина же в свою очередь издала слабый стон и еще сильней прижалась к мужчине, ища поддержки в сильных могучих плечах. Все, чего ей сейчас хотелось - это поцеловать каждый дюйм его кожи, прочувствовать каждую впадинку и каждый мускул. В какой-то момент, когда разум уже почти полностью покинул ее, сквозь шум в ушах от бешено циркулирующей там крови, она услышала легкий звон битого стекла. «Наверное, разбился столик», - сумбурно отметило подсознание, и дикий танец их тел уже превратился в нечто большее... Брагин лежал на неразобранном диване и прижимал к себе светловолосую женщину, стараясь следить за тем, чтобы она не упала. Внизу, на полу, валялся разлетевшийся вдребезги столик, но Олега это в принципе-то мало волновало. -Мариин, - тихо протянул он, поглаживая ее обнаженную спину, - Мариин... Женщина нехотя повертела головой, избавляясь от дурмана, владевшего подсознанием, и, не поднимая головы, вопросительно хмыкнула. -Мы столик твой разбили... -Ты в своем репертуаре, Брагин, - женщина слегка приподнялась и улыбнулась. – То книги мои портишь, то еще чего... Последняя фраза про книгу насторожила Олега. Он уже было подумал, что сейчас начнется новый поток препирательств, но собеседница лишь аккуратно села на диване и, игриво толкнув его в плечо, произнесла: -Ты чего разлегся-то? Время – десять. Домой не собираешься? Брагин, не сводя восхищенного взгляда с ее тела, лишь что-то нечленораздельно промычал, а Марина тем временем, стараясь обходить осколки, медленно встала и принялась собирать валявшуюся в беспорядке одежду. Олег, в конце концов, наглядевшись, последовал ее примеру. Уже полностью одетые, они подобрали самые крупные части разбитого стекла и, наконец, подошли к двери. -Знаешь, - Олег неожиданно остановился, - Ты... В общем, мне надо забежать еще кое-куда, а ты давай домой. Марина лишь вопросительно приподняла бровь на его заявление. -Это насчет Вероники, - мужчина приобнял ее за талию и ласково поцеловал в шею. – А ты меня дома жди. И чтоб с теплым ужином. Отстранившись, он уже собирался уйти, как вдруг, улыбнувшись, добавил: -Ну, или хотя бы с салатом. Марина, угрюмо молчавшая все это время, наконец, улыбнулась и незамедлительно ответила: -Эх, Брагин, а ты не пробовал, не жрать на ночь? *** Костик медленно переставлял только что помытые чашки в сушилку. Сегодня была его очередь отдуваться за всех, и потому к концу смены он уже ужасно устал перемывать за всеми гору посуды. Чаевничать здесь явно любили. Домывая последнюю чашку, парень лениво ворчал: -Вот, накидают, а я, что, домохозяйка здесь что ли? За мрачными мыслями он не заметил, как в ординаторскую вошел Хромов. -О, Костя! Я тут как раз тебя и искал. -Иван Николаевич? – юноша, поставив помытую емкость на стойку, вопросительно поднял глаза. Вообще, его сейчас мало что волновало, ибо после последнего разговора с Аней он чувствовал себя выбитым из колеи. Хотелось сесть и все обдумать, но ситуация с работой, давала слишком мало отдыха. Слишком. Однако Хромов, не сильно уделяя внимание внутреннему миру юношу, продолжил, как ни в чем не бывало: -Ну, так вот, Кость. Я тут... Эм... – он слегка замялся. - Хотел пригласить твою маму на ужин... Ммм, какую кухню она предпочитает? Костя удивленно приподнял брови и недоуменно улыбнулся: -Ужин? Ну, вы, Иван Николаевич, смельчак, однако, - конечно, он знал, что все к этому идет, но не думал, что так быстро. -Кхм, - Хромов опустил глаза. - Так что насчет кухни? -Европейская, - парень улыбнулся, - она любит европейскую кухню. -Правда? – лицо собеседника просветлело. – Ты думаешь, она согласится сходить со мной? Костя не ответил на вопрос, вновь погрузившись в свои мысли. Сейчас его волновало совсем другое. Он думал об Ане и о том, что же им делать со всей ситуацией и кучей событий, которые закружились вокруг них. Иван Николаевич, увидев отрешенный взгляд парня, понял все без слов. Слегка покашляв, он все же обратил на себя внимание и, со спокойным лицом, произнес: -Как все прошло с Аней? Поговорили? -Прошло. Поговорили. Но запуталось все еще больше, - Костя закрыл лицо руками. – Я уже просто не знаю, что делать. Она, я, муж, дочь, мать. Это даже не треугольник, это круг. Черная дыра, которая нас засасывает. Я. Не. Знаю, - юноша произнес последние слова с особой интонацией, выделяя каждое из них. Комната погрузилась в глухое молчание, и Костя вновь вернулся в мрачные глубины своей души. Хотелось заплакать. Иван Николаевич, слегка прикрыв глаза, обдумывал происходившее. События действительно вертелись с ужасающей скоростью. Сейчас главное было дать парню понять, что он не один, показать верную дорогу. Да вот только кто знает, какая из дорог верная? Один Господь Бог, да и то вряд ли. Наконец, решившись, мужчина, слегка хлопнул Косте по плечу и проговорил: -Смена у нас с тобой закончилась, поэтому ты сейчас одевайся, собирайся и пойдем. -Куда? – только и спросил юноша. -А какая разница? – улыбнулся Иван Николаевич. – Давай просто прогуляемся. *** Петя переминался с ноги на ногу, стоя около подсобки. Полина, вечно спешившая куда-то, договорилась встретиться с ним здесь. Наверное, это странно, стоять вот так, в пол-одиннадцатого вечера и ждать почти уже бывшую жену. Хотя нет. Не странно. Глупо. Он не знал, хочет ли начинать все сначала, хочет ли снова выслушивать упреки ее мамы, которая, несомненно, вновь превратиться в гарпию. Да, он скучал, по связывавшим их отношениям. Возможно, даже все еще любил эту женщину, но... Пастухов так и не решил для себя, хочет ли он вновь сделать ее несчастной. Сейчас, как он знал, она была с богатым мужчиной. Заботливым, как она хотела, все свое свободное время уделявшим ей. Возможно, пусть все так и будет, а им лучше остаться друзьями? Дочь он и так вырастит, а с Полиной в плане друзей они очень даже неплохо сойдутся. Не будет ее матери, материального вопроса и прочего, прочего, прочего. П просто встретились на дне Рождении, Новом годе или еще каком празднике – поболтали и разъехались по домам. Возможно, так легче? -Петя! – Полина подобралась из-за спины и тихо шикнула на него. -Полина, - произнес он почти в полный голос, оторвавшись от своих мыслей. – Ты немного опаздывае... -Петя! – женщина снова шикнула, осматриваясь по сторонам. – Ты не мог бы говорить тише? Он, последовав ее примеру, также оглянулся и, оглядев периметр, успокоился. Молчание и холодность повисли в воздухе, сбивая с толку. Говорить было тяжело... Да и как вообще можно объяснить то, что между ними происходит? Полина сложила руки на груди и, отвернувшись, уставилась в пол. Спустя несколько тягостных минут, первым нарушил молчание мужчина: -Как ты? – произнес он первое, что пришло в голову. -Нормально, - проронила она в ответ. Тишина вновь заволокла их и, словно липкое болото начала засасывать все звуки вокруг. А может им просто так казалось. Наконец, Полина решилась и, слегка отстраненно, нежели равнодушно, проговорила: -И что нам теперь делать? Взгляд ее темных глаз пересекся с его взглядом, и она продолжила: -Не думаешь же ты, что все будет так, как есть? -Не думаю, Поль. Просто... Я запутался. Она раздраженно сверкнула глазами. -Запутался? А ничего, что у нас дочь растет? Может, ты ей это объяснишь? – она слегка повысила голос, - Запутался! Петя, очнись, у нас семья рушится! Да, что там. Она разрушена, понимаешь? А он, видите ли запутался! Когда ты перестанешь быть таким...мягкотелым? Полина, закончив говорить, снова смело взглянула ему в глаза. -Он. Запутался, - немного яда в голосе заставило Петю вздрогнуть. – Давай еще скажи, что в нашей семье мужчина не ты, а кто-то другой, да? Огонь, разгоревшийся в душе женщины, не унимался. Хотелось одновременно разреветься и при этом рассмеяться. Мысли грозили взорваться истерикой. Было неуютно. Петя же, стоя в тени, молчал. Он смотрел на некогда любимую женщину и вяло прогонял в мыслях ее слова: «дочь», «семья», «рушится»... Может, она думает, что он не переживает? Может, думает, что он абсолютно ничего не сделал, чтобы сохранить семью? Да, может, она вообще думает, что ему плевать? Сердце загорелось праведным гневом и, когда она все же попросила его ответить, он произнес то, что хотел сказать давным-давно. -Рушится? Правда? – в голосе зазвучал непривычный сарказм. – А не твоя ли в этом вина, Полина? Знаешь, ты не переживай. Я могу спокойно сам вырастить дочь, оплатить ее воспитание. Рушится... Если ты не помнишь, то это ты изменила мне, а не я тебе. -Изменила? О, я говорила это не раз и повторю еще: ты в этом виноват! – бывшая госпожа Пастухова почти кричала. -Я?! Я сделал все, чтобы сохранить этот брак. Я терпел твою маму, я продал машину, я работал день и ночь. Разве нет? -Нет! Это. Ты. Виноват, – Полина выделяла каждое слово, почти выкрикивая его и повышая голос до фальцета. – Ты тогда бросил нас, а что я? Я молодая женщина с ребенком на руках. Что я могла сделать? Думаешь, легко жить с сознанием того, что жизнь, о которой мечтал, совершенно не складывается? Да я... -Полина, тише... -О нееет, Петенька, в этот раз я скажу тебе все. Знаешь, да если бы не моя мама!.. -Полина... -Да мы бы!.. Он резко развернул ее в сторону коридора, откуда, со стороны ординаторской вышли, а теперь стояли и смотрели, Костя и Хромов. Марина и Олег, явно удивленные происходившим у них на виду событием, находились с другой стороны коридора. У всех в глазах читалось явное сочувствие. Полина, последний раз сверкнув глазами в сторону Пети, прошипела: -Этот разговор не окончен, - и, опустив глаза в пол, спешно ретировалась. *** Марина шла по московским улицам и в который раз восхищалась ночным пейзажем. Машины с шумом проезжали мимо, и она вновь погрузилась в свои мысли. После вечера с Брагиным все, наконец, прояснилось, и Марина улыбалась, думая о предстоявшей им ночи. Казалось, судьба, в конце концов, смилостивилась над ней и можно расслабиться. Подумать только, а буквально два месяца назад она лежала на диване, слушая Анну Герман, и думала о сказках, которые так часто читала ей в детстве мама. Вообще, она часто задумывалась о данном жанре литературы, так как ее мама была буквально поклонницей этих выдуманных историй. Ей всегда нравилось укладывать маленькую Марину спать, читая книжку про волшебство и добро. Ну, или если одним словом – сказку. А если после волшебной истории девчушка вдруг не засыпала, то мать, убрав светлые волосы с ее лица, целовала в лоб и шептала: «Вот видишь, Мариш, как бы ни была темна ночь, всегда наступает рассвет». После чего девочка блаженно закрывала глаза и почти немедленно погружалась сладкие грозы о прекрасных принцах, страшных драконах и добрых феях. Сейчас, к сожалению, мировоззрение кардинально изменилось, и женщина перестала верить в это «долго и счастливо». Теперь она знала, что жизнь ничуть не похожа на сказку, и судьба никогда не бывает справедлива. Было бы глупо полагать, что все в мире действует по канонам. Как ни жаль признавать, в реальной жизни – верь не верь, а плохое случается в независимости от твоих надежд, ожиданий и действий. Тут всегда вступает в силу Господин Случай, которому, уж если человек не нравится, то он удачу ему даже за самые благородные дела не подарит. А вот Маринина мама, даже на смертном одре, повторяла стоявшей рядом женщине: «Не веришь ты, Мариша, в сказки. А жаль, ведь как бы не была сильна буря, после нее всегда будет солнечно, - а потом, закашлявшись и поднимая глаза в потолок, добавляла. – Не здесь, так там». Эх, как же ей не хватало родительской поддержки. Маминого оптимизма и папиной решительности. Они бы точно сейчас смогли ободрить и поддержать, да вот только не все в этом мире так, как хочется. И, как ни крути, он не стоит в одной точке. Зато сейчас она счастлива. Уже где-то через час она будет ужинать с любимым человеком, а потом они вместе лягут спать и утром он обязательно сварит ей кофе, но она все равно для порядка проворчит что-нибудь о еде в постели, после чего благодарно посмотрит на него и этого им будет достаточно. Ну, или почти... С такими мыслями Марина спешно перешла последний пешеходный переход, поеживаясь от почти зимнего мороза. «Черт бы побрал этих синоптиков, обещавших сегодня как минимум плюс два градуса», - мысленно ругалась женщина. Ее осеннее пальто почти полностью продувалось, а легкие весенние сапожки с гладкой подошвой так и норовили свалить хозяйку с ног. Мартовская гололедица вновь приобретала силу. Наступившие после ранних дождей заморозки сделали улицы непригодными для ходьбы. Уже почти добравшись до пункта своего назначения, Марина резко развернулась, вспомнив о том, что совершенно забыла купить так выпрашиваемые Брагиным печенья с кунжутом и, стараясь не опоздать в последний магазин, работавший здесь до полуночи и продававший выпрашиваемое печенье, перешла на легкий бег. Уже оказавшись на пешеходном переходе, она даже не удосужилась посмотреть по сторонам: правильно, зачем? По всем правилам, она сейчас главная. Резкий звук тормозов заставил Марину немедленно обернуться. Ноги стали каменными и казалось, что пошевелить ими практически невозможно. Яркий свет сначала ослепил, но уже через полсекунды женщина увидела огромный белый джип, скользивший по наледи с громким скрежетом. И все бы ничего, если бы он не скользил в ЕЕ сторону. Мозг буквально кричал об опасности, а сердце, работая почти на пределе своих возможностей, гулко билось в груди. Однако тело, вопреки всем сигналам нервной системы, оставалось неподвижным. Белокурые, чуть растрепанные волосы, развевались на ветру. Подол же пальто, что странно, наоборот был прижат к ногам, а руки, до сих пор находившиеся в карманах, почему-то начинало сводить. В какой-то момент, спустя буквально пару секунд, Марина уже перестала воспринимать происходившее в нужном темпе. Все движение будто бы замедлилось, и мир сместился в расстояние между ней и машиной. Не было никаких ярких картинок жизни, никаких горьких слез о потерянных годах, просто в какой-то момент сознание ехидно заметило: «А какие красивые сказки придумывают про смерть! Вы посмотрите!!!» Сказки... Легкий импульс прошелся, остановившись где-то на кончиках пальцев. Точно, сказки. Нет, так они не заканчиваются. Так они закончиться не могут. И ее сказка тоже не может закончиться здесь и сейчас. Не так. Точно не так. Жгучее осознание вслед за импульсом вновь распространилось по всему телу. Сердце, уже было замедлившее свой бег, вдруг забилось в утроенном темпе. Тепло распространилось к рукам и ногам. Мозг вновь включился в работу. Коротко вскрикнув, Марина развернулась на каблуках и, стараясь избежать опасности, сделала шаг вперед к спасительному бордюру, на котором уже почему-то собралась толпа людей. Всего метр отделял ее от пропасти между жизнью и смертью, и она явно хотела выбрать первое. Но... Все-таки Господин Случай любит далеко не всех. Какими бы хорошими они не были. Последнее, что услышала Марина - был отчаянный крик водителя и единый ошеломленный вздох прохожих. Свет вновь ослепил глаза и заполонил все ее существо. Резкая сильная боль распространилась от головы по позвоночнику, остановившись в голени и ладонях. Но потом снова с нарастающей силой волны агонии начали распространяться по уже проторенному пути, доводя разум до исступления. И последнее, что успели выхватить из этого мира ее глаза – это лицо какого-то ужасно знакомого человека. Настолько знакомого, что отчаянье, взорвавшееся на уровне сердца, перекрыло все остальные чувства. «Брагин, - отметило угасающее сознание. - Да, похоже, завтра он будет пить кофе один...»

Конец первой части.