По следам Саламандры 2.

Я сладко потянулась, приоткрыла глаза и тут же зажмурилась от яркого солнечного света, заливающего спальню. Люблю раннее утро. Что может быть более волнующим и завораживающим, чем наблюдать медленное рождение нового дня, нового солнца, даже нового мира, в котором вроде бы все осталось так же, как и вчера, но уже никогда не будет прежним! Сердце с радостью принимает эти неуловимые изменения и тянется навстречу неизведанному, называемому всеми коротким, но таким интригующим словом «жизнь». Еще не проснулась суета, дремлют заботы, видят десятый сон насущные проблемы, никто ничего от тебя пока не требует, все только начинает быть. И так каждое утро… Продолжая валяться в кровати, я не торопилась вылезать из-под прохладных шелковых покрывал. Еще бы, я ночевала в собственной спальне, тогда как мой муж уже вторые сутки оккупировал бывшую детскую. Из-за чего мы поссорились на этот раз? К моему стыду сама уже не помню, но стойко продолжаю держать оборону обидевшейся. В дверь довольно громко постучали. Я вздрогнула от неожиданности и бросила удивленный взгляд на сферу времени. Интересно, кого это принесла нелегкая? В такую рань во всем дворце встают только слуги, да и те вымуштрованы настолько, что ходят на цыпочках и переговариваются исключительно жестами, чтобы, не дай Вершитель, случайно не нарушить тревожный сон главных лиц царства. То бишь моих детей. Требовательный стук повторился, еще громче и настойчивее. Я уже открыла рот, собираясь крикнуть: «Войдите!» — чтобы не мучить себя бесплодными домыслами относительно загадочной личности столь раннего посетителя, как дверь бесцеремонно распахнулась сама, явив на пороге моего отца. Он был при полном параде: поверх торжественного царского наряда, плохо скрывающего нарощенное всевозможными излишествами брюшко, накинута длинная темно-красная мантия, богато отороченная мехом норнии (и ничего, что местами на ней моль пировала). Под ней виден расшитый золотом и камнями широкий пояс с подвязанным к нему ритуальным мечом, а на голове немного помятая, но начищенная до ослепительного блеска корона. Это по какому же поводу он так вырядился с утра пораньше, вроде сегодня мероприятий на высшем уровне не намечалось? — Доброе утро, Салли! — радостно поздоровался отец, подходя к окну— День замечательный, вон как солнышко ласково светит, даже почирикать вместе с птичками захотелось, — беззаботно отозвался он и, повернувшись к окну, издал для убедительности тяжкий то ли вздох, толи стон. — День как день, ничего особенного, — пожала я плечами и натянула одеяло до подбородка, вспомнив, что лежу в одной ночной сорочке. Пусть это и мой родной отец, но он же все-таки мужчина. — Не скажи, не скажи, — последовал многозначительный ответ. А вот мне что-то не нравится такое начало дня, о-о-очень не нравится. Отец между тем примостился на краешке кровати и, скрестив руки на груди, хитро прищурился. — У меня для тебя хорошая новость, — продолжая оценивающе меня разглядывать, расплылся в довольной улыбке новоявленный любитель птичьих трелей. Я сглотнула, последний раз такое заявление закончилось моим замужеством. -И какая же? -боясь услышать о еще одном суженом, решила не мучить себя я. -Я выхожу на пенсию! -радостно отозвался отец, хлопнув в ладоши.