Иллюзия хорошей жизни

Иллюзия хорошей жизни растаяла в воздухе, не оставив никаких следов. Вайолет казалось, что предыдущие счастливые дни, которые она, Клаус и Солнышко проводили в компании Дяди Монти, были сновидением. Одним из тех счастливых и приятных сновидений, из которых не хочется уходить, всеми силами пытаясь оттянуть момент пробуждения. Но всякий сон рано или поздно заканчивается, и тут всё зависит от того, каким будет пробуждение. Если ты проснулся сам и в хорошем настроении, то наверняка скоро забудешь всё то, что тебе снилось или просто не придашь этому значение. Но если тебя кто-то или что-то буквально выдёргивает из сна, то настроение твоё будет испорчено, а, следовательно, ты потом будешь долго с грустью вспоминать о своём недосмотренном приятном сне. Так и Вайолет будто бы грубо выдернули из мира грёз, вернули в реальность. Когда они уезжали из проклятого дома графа Олафа, Вайолет подумала, что это ещё не конец. Она тогда не знала, откуда пришли к ней эти мысли, но в душе с того момента засело непонятное беспокойство. Оно ушло, когда они приехали в дом своего нового опекуна — дяди Монти, и окунулись в интереснейшую жизнь герпетолога. А теперь и эта жизнь рухнула, как неустойчивый механизм, в строении которого допустили ошибку. Ей было страшно. Очень страшно. Вайолет понимала, что она не должна показывать свой страх Клаусу и Солнышко, потому что она старшая, она должна подавать им пример и не падать духом. И, тем не менее, она чувствовала, что ей не удаётся скрыть страх, который брат и сестра могли прочитать в её глазах. Мог видеть этот страх и Стефано. То есть не Стефано, а граф Олаф. Он упивался страхом, который он вселял в сердца сирот. Этот мерзкий, отвратительный, злой, жестокий, хитрый, подлый тип! Вайолет в бессильной ярости сжала кулаки. Как же ей сейчас хотелось взять этот нож, которым Олаф угрожал Солнышко и Клаусу, и воткнуть его этому типу прямо в сердце! Девочка вздрогнула, устрашившись своих мыслей. Она не должна так думать! Не должна! Каким бы ни был Олаф, нельзя людям причинять боль. Господи, что же с ней делает этот человек... Обед проходил в напряженной обстановке. Точнее, напряженной она была для сирот Бодлеров. Дядя Монти что-то непринуждённо рассказывал, с аппетитом уплетая пирог с грибами; Стефано что-то отвечал, приправляя свою речь шутками и улыбками; Бодлеры же сидели, как на иголках. Есть не хотелось. Вайолет задумчиво тыкала вилкой маленький кусок пирога в своей тарелке и пристально смотрела на Клауса. Эх, если бы можно было общаться мысленно... Хотя, всё и так было яснее ясного. Нужно найти способ рассказать правду дяде Монти. Она покосилась на сидевшего рядом Олафа. Нужно срочно что-то решать... Вдруг Вайолет почувствовала, как её коленки касается что-то острое. Девочка резко дернулась, но замерла, встретившись с предостерегающим взглядом Олафа. Опустив глаза, она увидела нож, который мужчина держал в руке около её ноги. Надеясь, что она вложила в ответный взгляд всю свою ненависть, Вайолет отвернулась. Выпрямившись на стуле, она ободряюще улыбнулась Клаусу, который с беспокойством наблюдал за ней. Пусть думает, что всё в порядке... Но ничего не было в порядке. Краем уха слушая, как Стефано восхваляет работы дяди Монти, она пыталась доесть уже остывший пирог и изо всех сил старалась не замечать холода, который исходил от лезвия ножа и ощущался даже сквозь ткань платья. Нервы были натянуты до предела. В ушах звенело. Вайолет казалось, что этот обед продлится вечно. "Господи, пожалуйста, пусть это закончится..." — мысленно повторяла она. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... — Дорогой Стефано, я вижу, вы поели. Идёмте, я покажу вам Змеиный Зал! Всё закончилось в один момент. Нож больше не касался её коленки, напряженность обстановки будто бы немного рассеялась. Но она поняла, что глубоко ошиблась, когда, прежде чем подняться из-за стола, граф Олаф как бы невзначай дотронулся ладонью до её коленки, слегка сжав её. Нет, ещё ничего не закончилось.