Позволим себе небольшое безумие, Кларенс?

В дверях эдема ангел нежный Главой поникшею сиял, А демон мрачный и мятежный Над адской бездною летал. Дух отрицанья, дух сомненья На духа чистого взирал И жар невольный умиленья Впервые смутно познавал. «Прости, — он рек, — тебя я видел, И ты недаром мне сиял: Не всё я в небе ненавидел, Не всё я в мире презирал». А.С. Пушкин — Подпалить тебе крылышки, Кларенс? Мэг сплёвывает эти слова с кончика языка и едва не захлёбывается собственным ядом. Кас застаёт её именно в тот момент, когда она собирается удрать. Сделать ноги куда подальше от недоверчивых и дёрганых Винчестеров, пресловутой хижины, не менее пресловутого Дика Романа. Вся эта канитель ей стала порядком надоедать. Верхушкой этой навозной кучи стало появление небезызвестного короля Ада, который воодушевлённо пообещал закоптить её у себя в Аду. Попасть на шампур к Кроули Мэг категорически не хочется. С неё хватит, пожалуй. Ангел прищуривает глаза, словно с легкостью считывает её мысли. Ровными, размеренными шагами неторопливо прохаживается по захламленной комнатке в хижине дядюшки Руфуса. Мэг невольно следит за каждым его движением, ожидая очередного бзика по поднадоевшей пчелиной теме. — Ты не сможешь выйти отсюда, — предостерегает Кас, остановившись прямо перед ней. — Там, снаружи, они повсюду. Значит, адская отрыжка по имени Кроули не шутила и понатыкала вокруг хижины своих голенастых щенков. Дай им волю, и они тут же отправят её в адское пламя. В том, что это всего лишь вопрос времени, Мэг не сомневается. Часики тикают, а она прекрасно знает, что как только Винчестеры и полоумный ангел покончат с предводителем левиафанов, она тут же отправится прямиком на вертел. — Спасибо за предупреждение, — она пытается не кривить губы под его пристальным взглядом, но выходит плохо. Мэг начинает злиться, а этот недотраханный пацифист напротив неё автоматически становится чёртовым катализатором её клокочущего гнева. С каждой секундой она ощущает, что адские цепи Кроули обвиваются вокруг её шеи всё туже и туже. А его присутствие мешает ей исполнить задуманное. — Ты выходила меня, поставила на ноги. Ты — моя спасительница, — сообщает детище небес с умильным взглядом, преисполненным благодарности, не замечая, как новоявленная Флоренс Натингейл закатывает глаза. — Теперь настал мой черёд помогать тебе. Мэг подозрительно косится на него, пытаясь понять, в чем будет выражаться помощь малость двинутого на голову ангела. — Иди сюда, — хрипло зовёт Кас, непостижимым образом заглушив возмущённые вопли ссорящихся братцев-кроликов из соседней комнаты. Мэг чувствует обволакивающее и тянущее чувство внизу живота, вызванное его голосом, и в глубине души надеется на то, что ангел решил завязать со своей непорочностью и перестал быть тошнотворным святошей. Она колеблется, пытаясь хладнокровно просчитать его дальнейшие действия, но любопытство берёт своё. Шаг навстречу. Всего один. — Какого хрена??! Мэг вертит головой, оглядываясь по сторонам, и силится понять, что за хренотень только что произошла. Глаза моментально привыкают к родной темноте и различают донельзя довольного крылатого засранца, который каким-то ладаном умудрился перебросить их обоих... Куда? — Куда мы приземлились? — озвучивает свои мысли демонесса, не к месту вспоминая, как амнезийный ангелочек расхреначил добрую половину больницы для психопатов, когда неожиданно для всех очнулся в Индиане. — Япония, — охотно и горделиво сообщает ангелок, кивком приглашая её взглянуть вниз. Мэг лёгкой бранью выражает свое восхищение, а Кас улыбается и окидывает взглядом целый маленький мир, тысячи разнокалиберных огней, которые причудливо мерцают и переливаются в темноте. Они стоят на крыше небоскрёба, а под их ногами раскидывается огромный, кажущийся бесконечным ночной город. Высота, на которой они находятся, захватывает дух и поражает воображение. Мэг, побывав в самых дальних закоулках подземных глубин, никогда не была так близка к небу. И тут, только открыв рот, незадачливый ангел разом обламывает весь кайф: — Чувствую, когда там, внизу, меня позовут, я должен, — он медлит, пытаясь удержать слово, рвущееся с кончика языка, — должен им явиться. — Ничего ты им не должен, — почти мурлыкает демонесса, представив, как Винчестеры, обнаружившие пропажу, в панике беснуются, словно ужи на раскалённой сковородке. Это зрелище так забавляет её, что она не спешит прогонять от себя эту картину. — Позволим себе небольшое безумие, Кларенс? Мэг изгибает бровь, придвигается поближе и излучает такое сладострастие, на которое только может быть способна. Даже голос меняется — становится томным, тягучим, как патока, в которой Кас полностью увязает. Несчастный взгляд заплутавшего ангела, в котором читается одновременно и похоть, и борьба с принципами, и сами принципы, только дразнит и раззадоривает её. Приручить бы его. Приручить, как щенка, чтобы он ел у неё с рук. Эта мысль отпечатывается в её воспалённом мозгу. Оказавшись вплотную к ангелку, Мэг чувствует, как перехватывает и сбивается дыхание. Запретный плод манит её, напрочь сносит голову и дурманит мозги. Предвкушение искушения разливается по её телу, отдаваясь нытьем натянутых нервных узлов, но демонесса не жалуется. Привыкла уже к боли, но эта — приятная. Кажется, что все нервы её изгвазданной в грязи души оголены до предела, встретив такую священную небесную благодать настолько близко, насколько не подбиралась ни одна демоническая душонка. В этом Мэг уверена. Кас ощущает, как пленит её близость, как отдается покалыванием на его коже. Ресницы дрожат, а на груди горят отпечатки ладоней Мэг. Кажется, что даже одежда плавится от её прикосновений. Бурными толчками на него обрушивается лавина ранее неведомых ему чувств. Мэг - острая, шипучая, как шампанское, но запретная, как самый высокоградусный алкоголь. Ранее казавшаяся низкой порочность демонессы теперь притягивает его. Слабость в коленях и зов инстинктов застают Каса врасплох, и он не может устоять, хватая Мэг за плечи и рывком притягивая к себе. Вся суть мира пронизывала их тела. Чёрное, как дёготь, обитающее в самых глубинах порочной тьмы схлестнулось с непорочным, невинным и светлым. Борьба, вечное сражение, в котором нет победителей. Изломанное и падшее нечто против умиротворённости и чистоты. Противоположное, белое и чёрное, Рай и Ад. Те истины, которые стары, как мир. Кас и Мэг прекрасно это знают, но остановить происходящее выше их сил, выше всех земных и небесных сил. Они оба жадные до жизни, готовые принять необратимое. И это самое необратимое мчится на них, оглушая, овладевая, подчиняя себе. То, что люди называют физическим влечением, просто мелочи по сравнению с их битвой белоснежной окрылённой благодати и чернильного бурлящего моря. Но, вопреки всем земным законам, Мэг чувствует, что не опошляет, не оскверняет и не совращает Каса, как бы ей этого ни хотелось, а наоборот, благодать Кастиэля передается ей, и демонесса судорожно ловит ртом воздух, пытаясь заставить лёгкие работать. Непривычная белизна слепит её, очищает и смывает душевную гниль, но Мэг не в силах сбежать от своей сути; она полыхает и инстинктивно подпаливает распахнутые крылья ангела, которые с тихим шелестом трепыхаются и мерцают прямо над ней. В другой ситуации она и рада бы насолить грёбаным небесам, но сейчас она судорожно пытается умерить силу своего огня, но, после тщетных попыток, машет на это рукой и отдается во власть водоворота, который сплетает их воедино. Мэг с ужасом осознает, что не понимает, что поднимается и растет в ней, так давно забытое и такое древнее, придавленное тонной воспоминаний, скрежетом адских цепей и лижущих языков пламени. Это не простой человеческий или демонический секс — она рискует никогда не подобрать определения происходящему. Губы Мэг распухли от поцелуев, и она растягивается на плаще Кларенса, как сытая кошка, вслух удивляясь, как их души выдержали сие действие и не покинули их мясные костюмы. Бархатистость её голоса возрождает трепет в животе обессилевшего Каса, который сидит рядом с ней, навалившись спиной на ограждение. Город дремлет, по-прежнему сверкая огнями. Ангел, кажется, тоже сверкает, словно в заднице у него включена подсветка, отмечает Мэг, невольно завораживаясь серебристым мерцанием его благодати. — У меня есть мёд, — внезапно вспоминает ангелок, плохо слушающимися пальцами выудив из кармана плаща пакетик с жёлтой, вязкой субстанцией. — Я сам собрал. Даже самые враждебно настроенные пчёлы очень доброжелательны, если найти к ним подход. Мэг лениво щурится, ассоциируя себя с пчёлами, и добавляет, поднимая бровь: — Всё-таки нужно было напичкать его ядом и втюхать Кроули. Одной проблемой было бы меньше. Они сидят и едят мёд прямо пальцами, переглядываясь и улыбаясь. Вот так запросто, неожиданно для самих себя оказываются в их собственном шатком мирке. Но их замок из песка не спасёт обоих от надвигающейся бури. Кастиэль знает, что целый ангельский гарнизон истреблён. Знает, что скоро его ждёт Великая битва, хоть нынче он и против войн и конфликтов, ангел понимает, что вынужден сражаться до конца. Знает, что Дин и Сэм, там, внизу, не могут понять, куда делся он, Кас. Догадывается о том, что за спиной у него немало грехов и потерянная когда-то благодать. Помнит о том, что животина на ферме в Нормандии ждёт его корма. Но именно сейчас он жмурится и пытается отбросить всё это в сторону, наблюдая, как к ним навстречу выплывает величавый и долгожданный рассвет. Мэг размышляет о том, что не может похвастаться чистотой души и никогда не видать ей райских садов Эдема — если быть совсем честной, у неё за спиной лишь список лично ею убитых и замученных в Аду в то время, как их отец Азазель учил детей всему, что сам умел в совершенстве. Впрочем, она и так являлась любителем острот и острых ощущений - Мэг попросту нравится нарываться. Она знает, что ей некуда скрыться, и эта адская вонь под видом бывшего короля Перекрестков найдет её, где бы она ни была. Мэг прекрасно осознаёт, что любое спасение временно, но ничего против этого не имеет. Она в курсе того, что её душа, такая же чёрная, как её глаза, слишком искалечена для познания любви. Для Мэг это забытое и неведомое чувство. Но при взгляде на мирно облизывающего палец с мёдом святошу, у неё наступает передозировка сахара в крови. Она понимает, как тоскливо ей будет там, в Аду. И ему, здесь, без неё. Может быть. Вряд ли она когда-нибудь об этом узнает. Встряхнувшись, Мэг цепляет на себя маску превосходства и самодовольно усмехается. Чёрт с ним, с этим Адом, с Кроули, Винчестерами. Самое главное сидит рядом и вместе с ней наслаждается добровольно взятой паузой в непрекращающейся войне. Войне без победителей, но с кучей проигравших. Мэг числит себя в их рядах. Кас бездумно таращится вдаль, и ей кажется, что его мысли вновь забиты пчёлами, разноцветными леденцами и постулатами Дарвина, но ангелок накрывает её ладонь своей, липкой и перепачканной мёдом. Внутри у Мэг что-то грузно ворочается и резко переворачивается, и она отчаянно пытается не выдать своих эмоций, но Кас считывает их и улыбается, ещё крепче переплетая их пальцы. Если есть на свете что-то прекраснее секса, то вот оно, мелькает в мыслях демонессы, которая ещё час назад могла бы поспорить с этим утверждением. Кас светло улыбается и согласно кивает, снова устремляя задумчивый взгляд на восходящее над пеленой проснувшегося города солнце. Мэг с минуту любуется им, а затем переводит взгляд в том же направлении. Теперь Ад ей не так уж и страшен. К тому же, у неё теперь есть ручной Ангел-Хранитель. Когда она окажется в Аду, он будет сидеть у неё на плече.