Март: с чистого листа

Утро. Темно и тихо. Кошка – первое проснувшееся существо в двухкомнатной квартире с ленивой грацией комнатного хищника вспрыгнула на белый подоконник и уставилась в окно, наблюдая за первым трамваем. Сквозь приоткрытое окно доносилось кряхтение несчастной старой советской машины, как обычно почему-то до сих пор не списанной со счетов. А вот и шумно на полной скорости по еще пустынной дороге промчался чей-то блестяще-черный бентли, видимо возвращаясь домой с ночных приключений. Хотя странно. Этот город, в отличие от двух столиц, вполне себе спокойно спит ночью. Да и понедельник как вроде. Понедельник. У многих одно лишь слово вызывает в черепной коробке бур размером с Эйфелеву башню точно по мановению волшебной палочки, заставляя морщиться, будто от килограмма съеденных лимонов. Понедельник. Визг будильника – именно визг, ни на что другое в этот момент механическая мелодия не похожа. И пусть она будет хоть четырежды весной Вивальди иль пятой симфонией Бетховена, пусть будет хоть суровым до мозга костей рок-металлом, хоть слащавой до омерзения попсой – все будет схоже с визгом. Что там еще? Ах, да: кофе. Или чай. Особо мажорно следящие за собой глотают бифидокефиры с, несомненно, полезными бактериями – не зря же рекламные актеры с пеной у рта разъясняют это, захлебываясь от удовольствия ими в экранном, и не только режимах. Самые голодные успевают слопать бутерброд или даже два. Обычно с колбасой. У кого-то «ЗОЖное» мюслеобразное утро. Те же, чей желудок еще не проснулся или попросту проспавшие, довольствуются стаканом воды. Конечно это не все варианты типичного будничного утра. Однако скелет сборки на учебу-работу примерно так и выглядит. И обитатели упомянутой двухкомнатной квартиры также придерживались этого безрадостного дико унылого распорядка, пять раз в неделю костеря загадочного садиста, придумавшего такую изощренную пытку. Сегодняшний понедельник вряд ли бы стал исключением. Вот только... - Игорек! Просыпайся! – полная в годах женщина стояла в прихожей перед зеркалом с еще непричесанным смерчем влажных волос на голове спешно дергала концы мелированных в прошлые выходные локонов, то и дело поглядывая на серый циферблат прибитых к стене часов. На кухне призывно щелкнул чайник. Мимо прошел мужчина – в противовес супруге тощий и высокий – чертыхнувшись при случайном наступлении на кончик хвоста взревевшей сиреной кошки. Он прошествовал в ванную и вооружился бритвой с пеной для бритья. - Гарик! - басом огласил комнаты зычный голос отца после утреннего туалета. – Сколько можно спать? - Федор, собирайся, – жена мимолетно, на ходу поправила его галстук, подавая пиджак. – Я сама разбужу. - Я в его годы в это время уже вовсю… - раздраженно начал Федор Александрович, менеджер среднего звена в фирме одного из крупнейших поставщиков сантехники. - Ну-ну, – примирительно похлопала по плечу его Алла Борисовна, стилист простенького салона красоты «Фаворит», – у ребенка вчера был трудный день – олимпиада, курсы подготовки, репетитор еще… - Тоже мне трудный. Вот когда у тебя сроки сдачи отчетов горят, а комиссия стучит в дверь – вот это трудный. А это так, - захлопнул кейс супруг и вздохнул. – Ладно, мне пора. - Удачи, - кивнула женщина и повернулась к двери детской. – Игорюша, милый, вста…Игорюша? Тридцатипятилетнюю мать встретил бардак. Смятая простынь, одеяло перекрученным гигантским червем полусвалилось на пол. Червя взяла в кольцо армия дисков и книг, хаотично разбросанных по охристому ковру. - Игорь? – в голосе стилиста с пятнадцатилетним стажем зазвенел металл. Включенный компьютер последней модели, словно застигнутый менее удачливый подельник на месте преступления, испуганно моргнул экраном, переходя в спящий режим. Заблудившийся шальной весенний ветерок из распахнутого окна взлохматил уложенные женские волосы, заодно взметнув листы бумаги. Один из них с мелким, неуклюжим подчерком упал к ногам Аллы Борисовны. Женщина дрожащими пальцами подняла измятый листок:

Ваши холодные возгласы, стены, огни Мне надоело жить теми мечтами, Что вы погубили за миг Мне надоело быть плюшевым мишкой в угрюмых руках Сами играйте, я ж стану поэтом известным в веках

Она растеряно огляделась, сжимая бумагу в руке. Как оказалось, не только ветер был причастен к белоснежному листопаду – чуть поодаль от кровати, то тут, то там покоились исписанные листки. Где-то крупнее, где-то мельче. Где-то карандашом, где-то ручкой, где-то фломастером. Женщина грузно осела на простынь, выпуская лист и хватаясь за сердце. Длинные лазурные ногти едва попадали в маленькие кнопки мобильного. - Алло, Федя?.. Наш сын…он…пропал…