Ничто не освобождает от службы...

Полярная тундра Элии Примарис была серой и безрадостной. Голые скалы в желто-зеленых гнойниках лишайников чередовались с ровными, чуть всхолмленными долинами. И над всем нависало низкое тяжелое небо, затянутое лениво ползущими свинцовыми тучами. Пронизывающий сырой ветер пригибал к земле тонкие безлиственные ветки чахлых кустарников и временами так пронзительно свистел, что люди поневоле оборачивались в поисках источника звука. Колонна отступающих мёзианцев двигалась медленно. Несмотря на то, что обстрелы и бои сильно потрепали небольшой гарнизон, места для всех в уцелевших машинах не хватило. Солдаты сменяли друг друга в кузовах, давая время передохнуть, но этих передышек было недостаточно. Водителям приходилось подстраиваться под шаг усталых людей. Но пока было еще не так плохо. Как только все запасы горючего закончатся, машины придется бросить. И тогда все снаряжение и припасы, до поры сложенные аккуратными тюками в кузовах, придется нести на себе. Это замедлит продвижение еще сильнее… а значит, пока есть возможность, надо пройти как можно больше. Вокруг царило полнейшее безлюдье. Лишь хрустел под ногами щебень да иногда начинали противно, плачуще орать какие-то местные птицы, гнездившиеся на скалах. За время пути мёзианцы успели возненавидеть этих горластых тварей. За манеру внезапно кричать, за мерзкие голоса, но в особенности за то, что временами какая-нибудь особо обнаглевшая птица лениво делала круг прямо над головами солдат, почти задевая когтистыми лапами шлемы. Судя по размерам, клювам и когтям, питались пташки отнюдь не червячками. Да и где наберешь червячков на скале? А значит, при случае пернатые крикуны не побрезгуют и мертвечинкой. Поэтому под неприязнью солдат таился нерассуждающий, не осознаваемый до конца страх перед теми, чьи желудки могут стать их последним пристанищем. Небо, скалы, унылые долины. Дичь, тишина. Хоть обвойся на низкие тучи – настолько давило ощущение одиночества и заброшенности. Даже не верилось, что где-то идут бои, горят здания, грохочет канонада и гибнут люди. Казалось, что больше на Элии Примарис нет ничего и никого – только маленькая колонна машин и людей, медленно тянущаяся под нависшим небом. «Марш мертвецов», - внезапно подумалось ровно шагающему за машинами Эрвину. Мысль отдавала безысходностью самого поганого пошиба, но, по сути, была правдива. В конце концов, их отправили туда умирать. Списали вчистую и уже не считали живыми. Только вот те, кого на большой земле записали в покойники, упорно шли из небытия серой тундры. К жизни, к боям. И они выйдут. Даже если это будет последнее, что он, комиссар Март, сделает в своей жизни. - Хоть бы что-нибудь стряслось, - донесся до его слуха невнятный бубнеж одного из мёзианцев. Эрвин обернулся на голос и нашел взглядом недовольного. Брандуза, конечно же. Кто еще не может обойтись без болтовни к месту и не к месту? Этого неисправимого болтуна даже экзекуция ненадолго заставила притихнуть. Март чуть замедлил шаг, чтобы поравняться с солдатами и внимательно посмотрел на балагура. Таких обычно любят сослуживцы. Беззлобно клянут порой за чрезмерно длинный язык, но любят. Под взглядом комиссара Брандуза было стушевался. Слишком еще хорошо помнил недавнюю казнь и священный ужас, охвативший его при виде того, как Красавчик приводит приговор в исполнение. Но показывать страх не хотелось. А потому Лорант отважно адресовал комиссару широкую улыбку. - Тихо уж больно, сэр. Постреляли бы хоть… Эрвин слегка повел бровью. Оказавшиеся поблизости солдаты затаили дыхание в ожидании того, каким окажется ответ. Одно из неписанных комиссарских правил гласит, что заигрывать с полком – последнее дело. Но напустить холода на людей сейчас, когда все удручены этим безысходным маршем через тундру нельзя. - Могут убить, - нейтрально заметил Эрвин, продолжая смотреть на Брандузу. В улыбке мёзианца проступило что-то шалое, отчаянное. - Так оно все веселей, когда музыка, сэр. А без стрельбы – какая война? Март сдержанно усмехнулся. Не похоже, чтобы Брандуза бравировал, пытаясь загладить свое недавнее бегство. Может, эти мёзианские поверья о том, что жребий милует достойных, имеют под собой какую-то основу? - Не накличь, Лорант, - мрачно осадил трепливого солдата мрачный, как могильщик, сержант Менен, исподишка косясь на комиссара, который так некстати заинтересовался разговорчиками в строю. Во взгляде сержанта читалась невысказанная надежда, что высокое начальство наконец-то удовлетворится услышанным и уберется восвояси. Честного служаку Марту было искренне жаль, но исчезнуть так быстро, как того желал Менен, у комиссара не получалось. - Так рветесь в бой, Брандуза? – Эрвин слегка прищурился. Лорант вздохнул, поправляя на плече лазган. Нет, погубят его не еретики, не колдовство и не орки. И даже не бабы, как пророчил отец. Погубит хроническое недержание языка за зубами. Впрочем, отводить взгляд он не стал. И мямлить перед комиссаром не собирался. - А для чего еще солдаты нужны, сэр? А там, глядишь, и своих дойдем, а потом и до девчонок доберемся… - про девчонок Лорант упоминать, разумеется, не собирался, тайное желание души вырвалось само. Кто-то из мёзианцев, не сдержавшись, громко заржал. Тут же осекся, но все-таки снова прыснул со смеху, заражая на первый взгляд неуместным весельем всех остальных. Эрвин скользнул взглядом по лицам солдат. Кто ухмылялся, кто пытался подавить смех. Судя по всему, им припомнился какой-то приключившийся с Брандузой случай, известный лишь своим. Что же… самое время не маячить у них перед глазами. Люди невзначай приободрились. Пусть ненадолго, но все же лучше уныния. Не смеялся только Тот Кэлин. Его улыбка была больше похожа на болезненную гримасу, а глаза продолжали тревожно блуждать по окрестностям. Эрвин позволил себе слегка нахмуриться. С этим солдатом надо что-то делать. Есть в его поведении и взгляде что-то, что не позволяет счесть странности простой нервозностью. - Брандуза? – негромко осведомился Сабо, когда Март вернулся на свое место, - я рад, что Император оказался к нему милостив. Хороший парень и очень неплохой солдат… о чем шутил? - О девчонках. - А, - Сабо усмехнулся, - да, он женщинам нравится. Веселый парень в форме, говорит много и красиво… сами понимаете. Эрвин коротко кивнул. Вокруг военных частенько крутятся разбитные девицы – кто ради денег, кто просто ради веселого приключения. Бартоли на такое смотрел обычно сквозь пальцы. Если, конечно, это не грозило проблемами с местным населением. - Майор, - взгляд комиссара был устремлен на синеющий впереди горный пик, - рядовой Кэлин. Что вы о нем скажете? Сабо чуть заметно пожал плечами. Быстро скосил глаза на мерно шагающего рядом комиссара. - Ничем не выделяется. Знаете, есть такие типичные середнячки. Не слишком плохи, не слишком хороши. Зацепиться не за что. ++ Как и опасался сержант, Брандуза все же накликал беду. Короткий предзимний день уже заканчивался, когда мёзианцы угодили в засаду. Поджидали их там специально, или это оказался случайный отряд элианских отступников, невесть зачем шаставший в тундре, было сказать трудно. Впрочем, этим вопросом уцелевшие мёзианцы задались значительно позже. Все началось с залпа из стабберов, сопровождавшегося дикими воплями. Еретики и не думали скрываться за камнями – наоборот, они выпрямлялись во весь рост, превращаясь в отличные мишени. Одна из пуль свистнула совсем близко. С вызывающим зубную боль звуком скрежетнула по камню. Сабо схватился за живот и начал оседать на землю. Эрвин бросился к нему, подхватил, не обращая внимания на то, что мёзианец отрицательно мотнул головой. - Живот, - прошипел майор, болезненно кривясь, - ах ты, гроксово дерьмо… как же не вовремя… Март помог Сабо сесть. Рикошет… вот уж действительно – не повезло. Не разбираясь, Эрвин схватил за шиворот оказавшегося ближе всего солдата и толкнул его к майору. - Оставайтесь с майором до прихода санитаров! – рявкнул он солдату и закричал во весь голос, обращаясь ко всем, кто мог услышать в шуме и треске начавшейся перестрелки, - не прекращать огонь! Не высовываться понапрасну! Мёзианцы не нуждались в особых наставлениях – рассредоточившись за машинами и крупными камнями, они вели огонь по еретикам. К счастью, у элианцев не было ничего, кроме стабберов. Когда один из отступников поднялся на ноги, размахивая круглым предметом, Эрвин сначала решил, что это граната. Но уже через пару секунд понял, что ошибся. По сдавленной ругани мёзианцев он понял, что солдаты тоже смогли рассмотреть, что это человеческая голова. Вот что случилось с разведгруппой, высланной вперед. Вот почему не было никакого предупреждения. - Не поддаваться на провокации! – Эрвин про себя молился о том, чтобы никто из солдат не потерял самообладания и не полез попусту под пули. Перестрелка была недолгой. Расстреляв патроны, уцелевшие еретики с криками пошли в беспорядочную атаку. До мёзианцев, не прекращавших огонь, не добрался никто. - Вот ублюдки, а… - с чувством произнес Шербан, глядя на головы однополчан, - топить таких в нужнике надо… вместе с матерями, которые таких выщенков родили. Март промолчал. Возражать было бы глупо. Обрывать и делать наставление о недопустимости таких выражений в присутствии вышестоящих – еще глупее. Шербана можно было понять. Оскверненные еретическими знаками, вырезанными на коже, головы убитых гвардейцев производили тягостное впечатление. Сквозь уши был продернуты веревки, чтобы убийцам было удобнее вешать кровавые трофеи на пояс. Комиссар в очередной раз испытал холодную ненависть пополам с гадливостью в отношении извращенной изощренности еретиков. Кем надо быть, чтобы отвратиться от света Бога-Императора и опуститься до подобного? Эти люди не заслуживали ничего, кроме уничтожения. - Похороните головы. Тела вряд ли найдем, - Эрвин неосознанно разгладил перчатку на руке. - Сэр, - подошедший Максо обозначил что-то, что в нынешних условиях сошло бы за отдание чести, - мы тут недобитка нашли. - Приведите, - комиссар отошел к крупному валуну. Менен и Ронок подтащили к нему парня в грязной разодранной форме элианских СПО, с которой были содраны знаки различия. Левая часть тела была сильно обожжена. Губы отступника были разбиты в кровь, один глаз стремительно заплывал – мёзианцы и не подумали церемониться с пленником. При виде комиссара элианец зашипел и оскалился, странно, как-то по-звериному выставив зубы. Сгусток смешанной с кровью слюны плюхнулся на камни, немного не долетев до сапога Эрвина. - Да будь проклят Император и Трон, на котором он сидит, - прохрипел отступник, - вам не выстоять… Ронок занес руку для того, чтобы еще раз съездить еретику по изрезанной какими-то символами физиономии. Март не стал останавливать солдата. От удара мёзианца голова пленника мотнулась в сторону, поток ругани на миг прекратился. Эрвин холодно прищурился. Допрос будет непростым. ++ Пленника Эрвин пристрелил. Хлопот от него явно было больше, чем пользы – кроме богохульной ругани и несвязных воплей от него так ничего и не услышали. Группа добровольцев вызвалась оттащить «эту ублюдочную падаль» подальше от лагеря и спихнуть в какое-нибудь ущелье. Март не сомневался, что для пущей надежности Максо использует гранату – чтобы труп разнесло на куски. Палатку тускло освещал люминофор. Комиссар сел на спальный мешок и вытянул ноющие от усталости ноги. Невольно подумалось, что им, в общем-то повезло – по крайней мере, идти приходится посуху. Нет ничего отвратительнее промокших сапог. Особенно когда несколько дней нет возможности их сменить. Эрвин потер лицо. Ладони сребанула щетина. Надо бы что-то придумать с бритьем в этих проклятых Императором условиях. Поддержать репутацию комиссаров как людей особой породы. Внушать уверенность и подавать пример не только словом и делом, но и своим видом. Март был прекрасно осведомлен о том, что за глаза мёзианцы величают его Красавчиком. Поначалу почти насмешливо-снисходительно, теперь – с долей уважения. Слышал он и о «меченых Красавчиком», своего рода счастливчиках. Совпадение или нет, но тем, кто получил от него по морде в ночь первого нападения на базу, и правда везло. К прозвищу, пусть и несерьезному, Эрвин относился равнодушно. Солдаты любят давать заглазные клички командирам, которые становятся чуть ли не вторыми именами. Его учителя, Урсина Бартоли, солдаты величали Носатым (нос, что греха таить, и правда был примечательный), один из знакомых Марту комиссаров носил кличку Брехомёт, еще один именовался солдатами и вовсе непечатно. - Сэр? – в палатку сунулся Фэнел. Парень осунулся, голову обвивала свежая повязка – пуля из стаббера прошла по касательной, - ужин готов. - Спасибо, - Эрвин принял у денщика исходящую паром кружку, - свободен. Постарайся отдохнуть. Позову, если понадобишься. - Да, сэр. Спасибо, - Бланд умудрился улыбнуться даже сейчас. Ужин был более чем скромным – растворенная в кипятке таблетка пищевого концентрата. Нечто вроде очень жидкой каши слегка солоноватого вкуса. Эрвин сделал несколько больших глотков. Сабо. Офицер, пользовавшийся всеобщим уважением. Самая тяжелая потеря мёзианцев на этом пути. Кто его сможет заменить? Воспользоваться правом комиссара и возглавить подразделение самому? У полога палатки деликатно кашлянули. - Сэр? – охрипший усталый голос доктора Севаста был совсем тихим. - Да, войдите. Полог палатки откинулся, и врач шагнул внутрь. Морщины на потемневшем лице залегли глубже, словно Севаст постарел разом на многие годы. На синевато-серой куртке кое-где темнели бурые пятна. - Садитесь, - Март кивком указал на раскатанный спальный мешок. - Благодарю, - доктор тяжело опустился рядом с комиссаром и заговорил, не дожидаясь вопросов, - я бы мог сказать, что мы сегодня дешево отделались. Десять погибших. Раненых довольно много, но одного тяжелого, кроме… Эрвин внимательно посмотрел на Севаста. - Вы ведь пришли не за тем, чтобы доложить мне о состоянии и количестве раненых, верно? Доктор вздохнул. Сдержанно кашлянул. Прямо взглянул в лицо Марта. - Он хочет видеть вас. - Есть шансы? – незавершенный вопрос повис в воздухе. Крупные узловатые руки Севаста одним жестом выразили безнадежность. Рана в живот и никаких условий для нормального лечения. Никаких условий для транспортировки. Эрвин стиснул зубы. Разумеется, можно было и не спрашивать. - Пока в сознании, - доктор был предельно краток, - но все же поторопитесь. Сабо лежал на спальном мешке, прикрытый чьей-то курткой. По лицу раненого то и дело пробегали болезненные судороги. Эрвин опустился рядом на колени. - Комиссар… глупо меня свалило, а? – майор попытался изобразить улыбку, но вместо нее вышел судорожный оскал. - Поберегите силы. - Чего уж тут беречь. Мне немного осталось. Принимайте командование. Кестер и Бирк еще сосунки, Ифрем отличный парень, но он больше связист, а Овид хорош только когда подштанники считать нужно. Так что… вам парней вытаскивать. Эрвин молча кивнул. Какие можно давать обещания? Да и нужно ли их вообще сейчас давать. Сабо прикрыл глаза и затих. Только пальцы отчаянно мяли ткань укрывавшей его куртки. Разговор явно был окончен. Эрвин поднялся на ноги и повернулся, чтобы уйти, когда майор тихо окликнул его. - Март… послушайте… у меня все совсем скверно. Не хочу умирать от развороченных кишок, понимаете? У вас твердая рука. Сделайте это. Просьба о последнем милосердии. Эрвин стиснул зубы. Не так давно он обрек на смерть тех, кого отступающий гарнизон не мог взять с собой. Теперь Сабо просит его об услуге. Да что же это, судьба? В первую же кампанию Марту, тогда еще кадету, пришлось стать свидетелем того, как Бартоли избавляет от мучений его раненого однокашника… нет, что за мысли о судьбе. Всего лишь совпадения. На войне такое бывает сплошь и рядом. - Милость Императора да пребудет с тобой… - молитву-напутствие Эрвин произносил очень тихо, почти беззвучно. Но по глазам майора понимал, что тот слышит все. - Император защищает, - просевшим голосом проговорил Сабо, когда Эрвин замолк, - удачи, Март. Выстрел показался Эрвину оглушительно громким.