Весна, 1945 года.

      Весна, 1945 года. Вторая Мировая Война. Сейчас, в это время, наше молодое поколение, просто не знает, что это за слово: война. Что оно для него значит? Просто ничего. Ведь, он там не были, не слышал крики, взрывы. Не чувствовал страх, боль. Не видел слезы на глазах бабушек и прабабушек. Не видел, как сражались дедушки и прадедушки не на жизнь, а на смерть.  — За свободу! — доносилось где — нибудь на поле боя, на поле сражения, на поле крови…

***

      Молодой инженер что-то печатал, нервно оглядываясь по сторонам. В комнате, где он находился, было темно, а единственным источником света, служила большая лампа, прикрепленная, к столу из дубового дерева. Тем временем, выше упомянутый инженер, которого звали Иваном, вытащил из печатной машинки, немного помятый лист. Опять нервно забегав глазами, по комнате, он взглянул на календарик, который висел на противоположной стенке от стола, на нем было уже 7 мая. «Скоро лето, а война еще не закончилась» — подумал Иван, вздохнув. Вспомнив о листе, он пробежался по строчкам:       Уважаемый офицер Калмыкин. По донесениям разведчиков, я также доложу вам, что фашистские войска приступили к обороне Германии. Следует говорить, что надо переходить к решительным боевым действиям. Вывод: надо нападать на Германию. Если не нападем, то она нападет на нас снова. Ведь как говорится «лучшая защита — это нападение». Пора прекращать эту войну навсегда. С уважением Иван       Он довольно улыбнулся в первый раз, за эти пять лет войны. Вынув из стола конверт, Иван положил туда письмо. Подписав его, он откинулся на спинку стула. Только сейчас Иван вспомнил о семье. Маленькая сестренка Оля, два брата: на этот момент восьмилетний Игорь и тринадцатилетний Миша, мать. «Как они там, без меня. И живы ли?» — вертелось у него в голове.       Внезапно в дверь постучали. Иван, имевший привычку, которую приобрел еще пять лет назад, всегда устанавливал вместо деревянной двери, железную. Ибо после первого покушения, и не такое взбредет в голову. Он медленно поднялся со стула и, как можно потише достал из ящика 9мм пистолет системы Борхардт-Люгера.       Иван медленно подошел к двери. Почему-то, в этот момент на него нахлынуло странное беспокойство, вперемешку с непонятной тревогой и страхом. Неожиданно он почувствовал как с его лба стекают капельки пота. Странно, ведь он никогда и ничего не боялся за эти пять лет войны. «Ничего ведь не случится, — подумал Иван. — Тем более, что у меня пистолет. Зачем кому-то нападать на меня?»       Стук повторился вновь и более настойчивее. Вытерев пот тыльной стороной ладони, он скрепя свое сердце открыл… К сожалению Иван ничего понять не смог. Лишь почувствовал боль в голове. Тело отдалось слабостью, отказываясь повиноваться своему хозяину.       Очнулся Иван лежащем на полу. Голова кружилась, а в глазах рябило.  — Что случилось? Видимо пять лет войны прошли для меня даром, — прохрипел Иван.  — Schweigen Deutsch! — послышалось справа.  — Немец, — также хрипя, ответил инженер. — Как не мог раньше догадаться…  — Ich sagte zu schweigen, Deutsch!  — Und du hast mich nicht Abdichten, Kreatur! — прошипел Иван, по-немецки. За что получил удар в бок.       Немец отошел в сторону, с интересом разглядывая обстановку комнаты. Иван же наблюдал за каждыми его действиями. Парень было хотел уже напасть, но понимал пока у того его пистолет, он ничего не сможет сделать. Тот просто пристрелит ему башку. А жить ему все еще хотелось.       Но тут немца отвлек какой-то шум. Он подошел к этому шуму и также был повален на пол. Что-то сказав на своем языке, он повернул голову и увидел другого русского. Внешне это был брюнет с холодными льдисто-голубого цвета глазами и крепкого телосложения. На лбу же были шрамы причудливых форм. Одет он был в клетчатую рубашку и штаны черного цвета. На правой руке, среднего пальца было одето серебряное кольцо, свидетельствующее о том что он женат и его дома ждут.  — Видимо, я вовремя, — сказал этот мужчина.  — Да-а, — протянул Иван, с пола и держась за бок. — Стоп! Калмыкин, а ты что здесь делаешь? Я ведь тебе не говорил ко мне приезжать.  — Да я, так. Мимо просто проезжал. Вот и решил заглянуть к тебе.  — А-а-а, ладно., — сказал Иван и тут же осекся, опять хватаясь за бок.  — Что, больно?  — А ты как думаешь? — огрызнулся инженер.  — Ладно, — сказал Калмыкин. — Я это, наверно, эту скотину увезу. Властям сдам, пусть перед ними и отчитывается. Я к тебе попозже вернусь, рану чем-то надо обработать, а лучше возьму с собой врача. Помнишь, этого как его, Доброхотова, хороший врач. Он мне еще в 43 году, после взрыва, который немцы устроили, ногу обработал. Хороший врач.  — Хорошо, жду, — вздохнул Иван.  — Я это, мигом! — сказал Калмыкин, и схватив фашиста за шкирку, потащил того, в известное только ему направление.       Иван же, сел за стул. Задумчиво глядя в потолок, он вынул из ящика несостоявшееся письмо. Повертев его в руках, он отложил конвертик на стол и подошел к небольшому каминчику. «Огонь надо бы разжечь, — подумал Иван. — Пойду дрова наберу»       Подойдя к ничем неприметному углу, он набрал немного дровишек и сунул в камин. Огненно-рыжее пламя медленно разгоралось, лижа сухие дрова. Комната сразу наполнилась каким-то лесным ароматом с примесью еще непонятных запахов. Взяв в руки письмо, он небрежно кинул его в костерок. Иван присел за стул, опершись рукой об стол и сам не заметил, как уснул…       Разбудило его ворчание Калмыкина, нудившего под самым ухом, который пытался его разбудить.  — Иван! — тряс его за плечо Калмыкин. — Просыпайся уже!  — А? — сонно пробормотал тот. — Уже встаю.  — Я это, того немца который на тебя вчерашним вечером напал отвез к этому как его, высшему по званию. И еще Доброхотова Фильку привез. Вон пусть тебя осматривает, может серьезное, что ль.  — Да не, — отмахнулся Иван. — Просто рана небольшая.  — Но все равно. Я его пойду, позову сюда.  — Доброхотов! Филька! Поди сюда, — крикнул он.  — Иду, иду! — послышалось в коридорчике.       Иван оглянулся и увидел ничем неприметного врача. Белый халатик, весь в пятнах, которому наверно, было лет пять, серая сумка — планшетка, все это было у каждого уважающего себя врача. Доброхотов ради приличия кашлянул, обращая на себя внимание. Иван зевнул и лишь выдавил из себя «здрасте», на что тот лишь ответил кивком головы. Обмотав бок, Филька сказал:  — Ну все! Готово! Жить будешь.  — Это, я наверное, поеду. Мне кое — какие документы забрать надо, — сказал Калмыкин.  — Тогда я с вами, — вскочил Иван, на что тот хмыкнул.       Выйдя на улицу Иван сразу осмотрелся. Пустынные улочки, кое-где развалины. Везде грязно и серо. Такой вид приводит в унылость и отчаяние. Возле дома, стоял грузовик. Иван секунду помедлил, но все — таки залез в него. Водителем оказался пожилой старик, по прозвищу «Ястреб».  — Отчего же вас так так назвали? — поинтересовался Иван.  — Я ведь, в Ленинград раньше на грузовике, через реку, зимой, продукты и необходимые вещи доставлял. Правда в последнем рейсе немцы подбили меня, чудом спасся. Из-за чего был отстранен от этой опасной поставки.       Иван уважающе посмотрел на старика. Он знал, значит ехать в этот город. Единственный путь в него был через реку. Много людей доставляло продовольствие, да не все возвращались оттуда живыми. Большинство было подбито, еще не доехав до города. Мало возвращалось таких отважных людей. Хотя многие привезя груз, становились сами заложниками этого места. Особенно опасны такие рейсы были ранней весной А сейчас, Иван просто не знал, что там происходило. Наверно, всех жителей уже давно перерезали и перестреляли.       Водитель, чуть помедлив, достал из фуфайки ключи в кое-каких местах покрытые ржавчиной. Грузовик немного потарахтел и, все-таки завелся.  — А где-же, Калмыкин? — спросил Иван, думая, почему нет так долго друга.  — А он, это, сказал, что ты к себе, домой поедешь, — сказал Василий Трофимович, когда они тронулись с места.  — Что? — Изумился Иван, все еще не веря что он поедет домой. — Так и сказал?  — Да, — подтвердил Трофимыч.  — А почему?  — Почем же я знаю? — сказал водитель. — Видать, браток сослужил ты службу свою, раз домой отправляют.       Остальной путь ехали молча. Когда выехали из города, начали встречаться поля. Раньше на них росли всякие зерновые культуры, но когда началась война, то почти всех забрали на нее. И все заросло сорняком.

***

 — Ну вот и приехали, — послышалось над самым ухом инженера.  — Так быстро?  — А то! Ты ведь, большую часть времени спал, — сказал Василий.       Иван осмотрелся. Все то же: справа, мелководная речка Рудинка, слева яблоневый сад, а за садом пролегает полосою дремучий лес. Вот только было видно, что и его деревня порядочно настрадалась. Но Иван не понимал, люди прямо на его глазах, перебегали из дома в дом. На всех были радостные лица. Но тут он увидел приближающиеся к нему фигурки. Когда они приблизились к нему, то в них Иван с радостью узнал свою мать, двух братьев и маленькую сестру. Иван тут же выбежал навстречу. Душу наполнила неописуемая радость и, не прошло нескольких минут, как он оказался в объятьях матери, братьев и сестры. Инженер посмотрел на матушку и удивился, как она постарела. На лице и руках появились глубокие морщины.  — Мам, как я тебя рад видеть! — сказал он.  — Сынок мой, а я как рада!  — Только вот, я не понял, все люди перебегают из дома к дому. Отчего это?  — Ты до сих пор не знаешь?! — удивилась мать Ивана.  — Что не знаю? — не понял Иван.  — Сегодня, настал долгожданный за эти годы, День Победы! — сказала женщина и заливисто рассмеялась.       Иван стоял как громом пораженный, все еще не веря в происходящее. Теперь, все изменится в лучшую сторону. Больше не будет страданий и смертей, криков и взрывов. Будет только радость и любовь в этом мире.