Повороты и падения

      Кидо ненавидела этот парк аттракционов. Кидо ненавидела американские горки. Кидо ненавидела того, кто предложил сходить в парк аттракционов, и взять её с собой.       -Ребята, а давайте сходим на американские горки?       Девушка едва заметно тряхнула волосами, внутренне храбрясь, и пожала плечами, мол, мне все равно. Все радостно поддержали идею, и тут же резво отправились за билетами, едва-едва не теряя Шинтаро в толпе людей, так как тому тоже особого удовольствия походы по улице не доставляли. Бедолага. Даже жалко его. Сидел себе в компьютере, лазил по сайтам, и тут на тебе! В комнату врываются Кано и Момо, с предложением сходить, прогуляться, повеселиться. Он, было, хотел отказаться, но Эне радостно поддержала идею, просто заговаривая несчастного хикки до потери сознания. При попытке воспротивиться и остаться в прохладной комнате и не идти на яркую жаркую улицу, Эне быстро организовала закрытие всех папок и вкладок, и оставила последнюю, где хранилась очень важная информация (умолчим какая) и под угрозами удалить её безвозвратно, несчастный поднялся и со страдальческим видом, прихватив телефон в котором сидела Эне, выполз на улицу.       Лишь когда ремни безопасности щелкнули на груди, а на плечи опустилась железяка для дополнительной безопасности, Кидо поняла, что она совершила одну из огромнейших ошибок, лишь сев в эту дьявольскую машину пыток. Вагонетка тронулась, и медленно, но верно начала набирать свой ход. Впереди виднелась ровная дорога, а это значило, что беды не предвещалось. Но судьба сыграла с Кидо злую шутку, ровная дорога закончилась, и весь вагончик ухнул вниз, утаскивая за собой пристегнутую намертво девушку. Сначала ей показалось, что что-то важное и жизненно необходимое осталось наверху, около ровной дороги, и девушка судорожно сообразила, что вверху осталась её маска отчужденности и хладнокровность. Вагончик поднялся вверх и на секунду остановился на самой верхушки горки. Лишний раз эту догадку подтвердил резкий спуск вниз, на котором уже Кидо не смогла сдержаться, и сильно, до фейерверков под веками, зажмурилась. Из горла вырвался тихий, подавленный в бульканье писк. Наконец горка окончилась, и вагончик ровно поехал вперед, пока Кидо не осознала: это только начало.       Кано ни капли не пожалел, что пошел в парк аттракционов или сел рядом с Кидо. Намного больше нравилось наблюдать за зеленоволосой, чем получать собственное удовольствие от поездки. Столько эмоций давно уже не отражались на лице Командира Ослепленной банды. Лжец даже еле сдерживал смех, который рвался наружу, ведь девушка сейчас выглядела крайне забавно, на взгляд блондина.       Позади заливисто хохотала Мари, подставляя лицо встречному ветру, как и Сето, расположившийся рядом. За ними с лихими улюлюканьями сидела Момо, и вполне себе наслаждалась жизнью, едва ли не захлебываясь ветром. Шинтаро, отхвативший место рядом с сестрой, думал, что будет весело, но видимо, его веселье выражалось в его душераздирающем вопле боли и ужаса. Крики глушили сестру, но она, кажется, не замечала этого и наслаждалась адреналином, что пульсировал в крови, захватывал сердце.       Вагонетка вновь рухнула вниз, и Кидо, не удержав эмоции под контролем, тихо пискнула, крепче зажмурилась, и крепко обхватила руку близсидящего, то есть Кано. Парень даже не знал что делать. Вроде бы она сейчас так близко, аж дух захватывает, или это от аттракциона?       Лжец пробежался взглядом по Командиру: растрепанные зеленые волосы, плотно сжатые глаза, поджатые губы. Сейчас она выглядела совсем беспомощной, такой милой, как никогда раньше, даже когда она готовила. Иногда, Кано тайком подглядывал как Кидо готовила, ведь это было довольно интересно. Интересно смотреть, как она с легкой улыбкой смешивает что-то, как пританцовывает у плиты, как напевает незатейливую песенку, когда моет посуду. В эти моменты она выглядит по-настоящему домашней, милой, доброй и ласковой домохозяйкой, ему даже кажется, а иногда и перед глазами встает картина, будто он, распахивает дверь на кухню, заходит, обнимает девушку сзади и шепчет: «Дорогая, я дома», а она не станет кричать, лишь немного порозовеют щеки и она легко чмокнет его в нос в знак приветствия, ни на секунду не отвлекаясь от шипящего на сковороде куска мяса.       Конечно же, потом бы подтягивались остальные члены банды – а куда же без них? – и Кидо бы поспешно бы скидывала руки со своей талии, с каждым мгновением краснея все больше. Хотя, чего стеснятся-то, оба ведь окольцованные, скрывать нечего.        А потом, Кано часами мог стоять в душе и скидывать наваждениями под ледяными струями, бьющими в лицо. От этих картинок где-то в груди становилось теплее, и все тело будто изнутри щекотали, но все равно от такой «щекотки» становилось намного теплее на душе.       Он уже давно осознал что это, но совсем не собирался говорить, ведь он Лжец, и поэтому, зная этот факт, Кидо могла просто принять его сердце, как очередную ложь, так еще и надавать подзатыльников, которые были довольно неслабые, уж Кано-то привык их получать. Когда-нибудь, он докажет свои чувства действиями, не говоря ни слова, и Кидо поймет и примет, а пока Шуя ограничивался лишь комплиментами, которые он заставлял звучать как шутки.       И вот сейчас, Тсубоми несознательно (а может и подсознательно) обхватывает руку блондина, даже не предполагая, что творится у него сейчас в груди, даже не представляя с какой скоростью и силой сердце бьется о ребра.       Кано чувствует, как дрожит Командир, словно щенок в грозу, и совсем неожиданно даже для самого себя берет тонкую холодную ладонь в свою руку, успокаивающе сжимая ее, словно делясь своим теплом с девичьей бледной кожей.       Кидо прерывисто вздыхает, поднимает темные глаза на Лжеца, и встречается с теплой успокаивающей улыбкой, вместо вечной змеиной ухмылки, что будто приросла к тонким губам Шуи. Щеки нещадно заливает румянец, она неопределенно дергается, пытаясь высвободится из хватки парня, но когда тонкие длинные пальцы лишь крепче обвивают ее холодную дрожащую руку, сердце пропускает удар, а затем вновь и вновь, перекрывая кислород прямо в горле. Щеки уже багровеют, розовеют кончики ушей, скрытые под капюшоном неизменной толстовки, и Командир не знает, куда себя деть, но в итоге она расслабляется, прикрывает глаза и прикладывается лбом к свободной от железного предохранителя части плеча, переплетая пальцы Кано со своими. Пытаясь убедить себя, что сейчас он просто успокаивает её как в детстве, но в голову вновь лезут картинки чем-то схожие по сюжету, что в голове у Шуи.       Они, впрочем, похожи даже больше чем надо.       Почти одинаковые мысли, одинаковые чувства, немного разные, но все же, по сути своей одинаковые страхи.       Вот она, например, боится не то что вслух сказать, просто подумать о своих чувствах. Ну, допустим, она сказала, и вот она стоит и ждет, мучительно долго, ответа. А если взаимности нет? А если ответ – очередная ложь? Страшно. Даже ноги слабеют и становятся ватными, стоит только представить. Именно эти мысли стали толчком к самым ужасным кошмарам, которые только ей снились, но потом за ними шел обязательно хороший сон, где приходит Кано, обнимает и успокаивает (хотя, кто знает, может это были вовсе не сны?).       Кано не может и поверить своему счастью. Кано чувствует тяжесть на плече и прохладные пальцы, переплетенные с его пальцами. Сейчас он готов выпрыгнуть из вагонетки, встать на рельсы и кричать. Неважно что кричать, главное кричать, чтобы тот бешеный горячий поток вырвался наружу и больше не клокотал внутри, оставив после себя тепло. Кровь стучала в ушах, по спине заелозили мурашки. Непривычно приятно от, казалось бы, простого прикосновения.       Напоследок вагонетка несколько раз нырнула вниз, взмыла к небу высоко-высоко, казалось, только руку протяни, и сможешь прикоснуться к облакам, на секунду зависла на вершине, и со страшной скоростью ухнула к земле.       Зеленоволосая, что есть силы, сжала зубы, едва ли не до треска, и боязливо прижалась к Кано, еще больше краснея, вдыхая запах его накидки. Пахнет чем-то смутно знакомым, пронесенным сквозь года, а еще, чем-то сладким. Кажется, что молочный шоколад, но в то же время совсем на него не похоже, и поэтому ей пришлось вдохнуть еще раз, намного глубже чтобы разобраться. Шоколад, определенно молочный шоколад.       Сето наблюдал за счастливо вопящей Мари, и улыбался сам. Ей Богу, как ребенок!       Момо не замечала ничего вокруг и наслаждалась последним поворотом. Ее брат, рядом, рвал глотку, казалось, еще чуть-чуть, челюсть заклинит, и она больше никогда не закроется.       Наконец, вагонетка затормозила и остановилась. Первой выскочила Кисараги, нетерпеливо притоптывая в ожидании друзей, следом выполз полуживой обессилевший Шинтаро, еле держа в дрожащих руках телефон, в котором задорно хохотала Эне, просматривая фотографии и видео , где красовалось испуганное лицо хозяина. Потом, выскочил Сето, аккуратно придерживающий Мари за руку, чтобы не упала, и лишь потом, спустя минуты три нехотя выползли Лжец и Командир, который буквально мертвой хваткой вцепилась в рукав плаща парня. Едва нога ступила на твердую землю, Кидо заметно оживилась, вновь приобрела маску безразличия, и, хмыкнув, повела друзей на выход, отклоняя предложение Мари прокатиться еще раз. Кано даже расстроился.       -Ты что, испугалась? - насмешливо, совсем беззлобно спросила Момо.       -Пф, вот еще, не хватало такой детской забавы пугаться,- фыркнула Командир, и лишь дрожащие кончики пальцев, спрятанные в карман толстовки, говорили об обратном, да воспоминания Кано, но он никому не расскажет, сохранит тот образ для самого себя, а она, сохранит в сердце его теплую улыбку.       Вечером, когда все вернутся домой, он наконец решится и докажет действиями свои чувства, и сегодня вечером она примет эти чувства, и возможно, картинки что стояли у них перед глазами, когда-нибудь сбудутся.