Однажды (рабочее)

Как же она всё это ненавидела: своё тело, оставившее такие шрамы в её душе, и себя, не могущую просто жить дальше. Её высочество вихрем пронеслось по коридорам и влетело в первую попавшуюся комнату, где точно никого не было. Надо было успокоиться. Надо было прийти в себя. На столе обнаружился штоф с жидкостью цвета чая и характерным запахом алкоголя. Принцесса рухнула в кресло, подтянула к себе стол за ножку, налила себе в стакан до краев и опрокинула его залпом. Обжигающая жидкость прокатилась по пищеводу, согревая тело изнутри, пусть и не так хорошо, как чужая кровь. Едкий привкус спиртного во рту отрезвил, заставив переключится её разлетающиеся перепуганными птицами мысли на себя. Анна глубоко вдохнула, выдохнула и налила второй стакан. Как же жалко, наверное, она сейчас выглядит, сидящая здесь и пьющая в одиночестве. С виду целая, а по-настоящему сломанная. Не могущая рассказать о том, что с ней происходит, тем, кому она дорога и кто дорог ей. Сейчас бы поговорить с кем-нибудь. С кем-нибудь, кто знает. С кем-нибудь, кто понимает, и у кого это точно не вызывает отвращения. Второй стакан Анна пила неспеша. Её самый близкий человек, её старший брат, бывший напарником всех её шалостей, её защитником и учителем в одном лице, был далеко от неё, и так должно быть теперь всегда, потому что у его маленькой сестры в первый раз есть тайна, от которой у него кровь в жилах застынет. Ни Мэй, ни Гархольда рядом не было. А она так отчаянно нуждалась в понимании и в признании, что пошла на поводу у своих желаний и попыталась было решить свои проблемы за счёт Гэбриела. Стыдно было признаваться, но толчком для этого стали именно слова Карла. Она держалась, как могла, но сегодня… Кем он себя возомнил, этот монах? Умом она понимала всю правильность его слов, но что-то тёмное, ворочающееся в груди, требовало сделать наоборот просто назло. Анна налила себе третий стакан. Стоило признать, она сама себе отвратительна после того, что с ней сделал Андрей. Это чувство не проходило, оно вытеснялось рутиной, впечатлениями, разговорами, но всегда возвращалось, накатывая обратно на принцессу, как морская волна накатывает на берег. Сам факт наличия у неё физической оболочки, позволяет причинить ей такую боль, какую ей причинили. Анна ненавидела его за это, а оно мстило ей, напоминая о себе. Желая чужих прикосновений, объятий, признания. Желая прижаться к кому-нибудь и чтобы пожалели. Раздался хруст — принцесса сама не поняла, когда сжала пустой уже стакан с такой силой, что он превратился в хрустальное крошево в её руке. Ей требовалось вернуть самообладание и контроль. Ей требовалось доказать себе, что всё в порядке. И она знала, что ей в этом поможет. В этом доме ещё был тот, кто относился более чем снисходительно ко всему, что произошло. Владислав только рухнул в кресло, когда в дверь поскреблись, а затем дверь отворилась и в комнату бесшумно проскользнула Анна Валериус, встрёпанная и пахнущая коньяком. — Ну что опять случилось? — поинтересовался господарь Валахии. — С чего ты взял, что что-то случилось? — по слегка растянутым гласным Владислав понял, что коньяка было много. На её высочестве был плащ до пола, завязанный поясом вокруг талии. — Ну, ты ко мне просто так не ходишь, — сообщил Дракула. — Особенно подшофе. Поэтому я морально готовлюсь услышать гадость. Снимай плащ… Или мы куда-то идём? Анна покачнулась будто бы в такт неслышимой никому кроме неё музыке, на мгновение замерла посреди комнаты, а затем легко выскользнула из плаща, под которым обнаружилась только ночная рубашка. Владислав опешил. Её высочество, тем временем, нетвёрдой походкой дошло до кресла и аккуратно опустилось ему на колени. Вампир не стал теряться, его руки мгновенно обвились вокруг её талии, но в искренность намерений Анны он и в прошлый раз-то не верил, а уж теперь… — Ну и что на этот раз? — немного обречённо поинтересовался он. — Что-то натворил Гэбриел? Или Велкан? — Н-нет, — отозвалась Анна. — Ну или я не в курсе. — Что-то натворила ты, — догадался Владислав. — Ничего я не натворила, — возмутилось её высочество. — Почему сразу натворила? — Ты в моей комнате, ночью, в таком виде, добровольно, — объяснил Дракула. — В чём подвох? — Ни в чём. Можешь проверить, если хочешь, — фыркнула Анна. Владислав на мгновение замер, оценивая, что происходит в поместье, но ничего подозрительного не нашёл. Или же что-то происходило за его пределами? — Вообще, — с пьяной настойчивостью продолжило её высочество, — я не понимаю причин твоего недовольства. Ты же сам от меня именно этого и добивался. Ну вот добился. Что тебе не нравится? — И почему я не могу тебе отказать, если знаю, что я об этом пожалею? — пробормотал Владислав. — Потому что ты не в состоянии справляться со своими порочными страстями, — отозвалось её высочество, прижимаясь к его груди. — На порочную страсть ты пока не тянешь, — сообщил вампир. — А на что тяну? — заинтересовалась Анна. — На запутавшуюся дурочку, злоупотребляющую алкоголем, — любезно ответил Дракула, вставая с девушкой на руках и направляясь с ней к кровати. Анна испуганно замерла в его руках. «Ну ты же за этим и пришла?» — напомнила она себе. — Я не злоупотребляю алкоголем, я им наслаждаюсь, — сказала она вслух. — Это не про тебя, а про Гархольда. И выражение, кстати, тоже его, — отозвался Влад, опуская свою ношу на кровать. Анна не нашлась что возразить, а потом ей и вовсе стало не до этого: его руки стояли по бокам от её лица, а сама она была прижата к кровати чужим сильным телом. «Что, вот так сразу?» — чуть было не спросила она. Вопрос был бы глупым и неуместным. Разве она уже не проверила на практике, чем такие игры с Владиславом заканчиваются? И чего она ожидала? Пылких признаний и невинных объятий? Видимо её смятение как-то отразилось на её лице. Некоторое время Влад просто смотрел на неё, размышляя над тем, насколько это всё ему вообще нужно. Что всё это выйдет ему в очередной раз боком, у него сомнений не было, но желание уступить соблазну было чересчур велико: слишком давно он ждал, пока стена, которую она возвела вокруг себя, дрогнет. Амулет надёжно отрезал Анну от чужих эмоций, но каким-то интуитивным образом она ощутила это его сомнение, и внезапно поняла, что не знает, в каком случае ей будет более стыдно: если он таки возьмёт её здесь и сейчас, или же если выставит из спальни, посоветовав протрезветь. После секундных раздумий её высочество таки пришло к выводу, что определенно в последнем — первое она уже один раз благополучно пережила, а если в момент, когда она сама себе противна её отошьёт ещё и Владислав… Дракула задумчиво смотрел ей в лицо: бледная кожа, чёткие линии бровей, лихорадочно блестящие глаза… Её руки как-то судорожно и нервно обняли его за шею. Владислав размышлял ещё несколько мгновений. А затем его губы накрыли её. Ощущение было привычным, в конце концов он делал это не раз, но Анна всё равно внутренне сжалась. Она уже сама не понимала, дело ли в нём, или дело в ней. Ощущение было… Как тогда в детстве, когда она поспорила с мальчишками, что прыгнет с того обрыва. Страх и жажда что-то доказать себе самой одновременно с предвкушением. И пусть ей всё ещё было за что ненавидеть Дракулу, именно он оказался неизменной величиной в её жизни, приняв её обращение куда легче, чем остальные, и не переставая навязывать ей своё общество, даже зная, кто она. Это льстило. Это привлекало. Владислав одним движением избавился от её ночной рубашки. Её высочество судорожно сглотнуло, давя в себе чувство стыда: пытаться прикрыть грудь руками с учетом того, что она сама пришла к нему, а он уже видел её обнажённой, было бы очень глупо, но ощущение наготы было мучительным. Набрав воздуха как перед прыжком в ледяную воду, Анна решительнее обвила руками его шею и потянула на себя, прижимаясь к нему, чтобы давать ему как можно меньше возможности её рассматривать. Владислав, который прекрасно понял причину этих объятий, очень хотел сыронизировать по этому поводу, но сдержался. Его рука скользнула вниз, принцесса инстинктивно свела ноги, пытаясь остановить вторжение, но получилось так, что она просто зажала её между бёдер. Палец коснулся чувствительной точки между ног, и её высочество одновременно испытала удовольствие и отвращение к самой себе. Вообще, было что-то удивительное в том, что примерно представляя себе, кто она, кто-то до сих пор был в состоянии хотеть с ней близости. Это было приятно, хоть и омрачалось тем, что Дракула в своё время не побрезговал и Алирой. Младшую невесту Анна продолжала считать исчадием ада даже после того, как сама разделила участь детей ночи. К чему-то сразу вспомнилось то, что у Алиры грудь больше и вообще фигура женственнее… Принцесса на мгновение задумалась о том, что цимисхи при определенном мастерстве могут творить со своим телом всё, что угодно, но спустя мгновение отмела ещё не оформившуюся мысль как отвратительную. Делать что-то с собой, чтобы кому-то нравится? Да ещё и… ему? Не дождётся. Анна судорожно вздохнула, непроизвольно выгибаясь под чуткими пальцами, но напряжение и мрачные мысли не покидали её. Владислав это прекрасно видел. — О чём ты думаешь? — шёпот Дракулы коснулся её уха и кожа покрылась мурашками. Анна судорожно пыталась придумать, что ответить, потому что не правду же говорить, и испустила нервный смешок, вспомнив похабный анекдот, который когда-то рассказывал Гархольд. — Об Англии, — ничтоже сумняшеся отозвалась она, крепче прижимаясь к Владиславу. Судя по недоуменно приподнятым бровям, он анекдота не знал. — Забудь. Я свожу тебя как-нибудь, если захочешь, — шепнул вампир, скользя губами по её шее, а рукой заставляя раздвинуть ноги. Анна покорилась его молчаливому требованию, хотя и ощущала всё большую нервозность. От смелости и решительности, подаренных ей коньяком и её собственной злостью на себя же не осталось и следа. Ещё полчаса назад она шла сюда, свято уверенная, что докажет всем… Что именно и кому она докажет, принцесса не могла сформулировать, но особенно доказать хотелось Карлу. Теперь же всё казалось глупым, пошлым и постыдным. Владислав чувствовал её нервозность, но её разум был теперь не в его власти, и всё, что он мог, чувственно ласкать её тело, стараясь помочь ей расслабиться… Что становилось всё труднее, потому что его собственное возбуждение стремительно росло, а привычки сдерживать его он, живущий с тремя невестами, готовыми ублажить его как угодно по первому его требованию, не имел. Анна судорожно вдохнула через плотно сжатые зубы, пытаясь расслабиться, когда Владислав вошёл в неё, но эффект получился обратный: она ещё больше напряглась, как натянутая струна. Было больно. Она плохо помнила, как это было в первый раз, но казалось, что сейчас ощутимо хуже. Владислав уловил ощущения партнёрши и попытался исправить ситуацию, губы скользнули от шеи к груди, а язык ласкал каждый миллиметр бархатистой кожи по пути. — Так приятно? — спросил он начал ласкать языком затвердевший сосок. Анна только судорожно сглотнула, будучи уже не в состоянии провести параллель, где приятно, где больно, а где просто стыдно, и сильнее вжалась в постель. — Послушай, я ведь тебя не заставлял, ты сама пришла. Ты можешь просто расслабиться? — тихо поинтересовался он. — Я и так расслаблена. И вообще, я думала, что это только в первый раз больно, — огрызнулась Анна. Владислав сделал ещё несколько толчков, сопровождавшихся судорожным девичьим вздохом, вряд ли свидетельствовавшим о том, что его партнерше хорошо, понял, что продолжать так дальше просто невозможно, перекатился на бок, оставив её лежать рядом, и попытался для начала успокоиться самому. Получалось из рук вон плохо. Возбуждение никуда не ушло, тело требовало разрядки, а вид лежащей рядом обнажённой Анны успокоению не способствовал. Больше всего ему сейчас хотелось просто пойти на поводу у своих инстинктов и получить желаемое. Дракула прикрыл глаза, чтобы не видеть волнующих изгибов тела принцессы, и несколько раз бесшумно глубоко вдохнул и выдохнул. Самообладание потихоньку возвращалось. — Ты напряжена, нервничаешь, и это очень чувствуется, — наконец сказал он. — В прошлый раз я помог тебе расслабиться… принудительно. Сейчас у меня нет такой возможности. Да и я не уверен в причине того, что тебя беспокоит. — Вовсе я не нервничаю, — сердито прошипела принцесса. — И ничто меня не беспокоит. Владислав испытал острое желание отодрать её высочество, не заботясь её ощущениями, раз уж её ничего не беспокоит, а уже потом разбираться в причинах её странного поведения, но подавил его усилием воли. Он мог сделать предположения об этих причинах, и добавлять к ним невозможность утром сидеть ему не хотелось. — Ты совершенно не умеешь врать, — фыркнул вампир, скользнув пальцем по ложбинке между её грудями. — Поэтому лучше скажи честно, что у тебя случилось? — Почему у меня обязательно должно что-то случится? — Тебе ничего от меня не надо, мы обо всём уже договорились. Процесс тебе тоже явно удовольствия не доставляет. Но зачем-то ты пришла ко мне в ночной рубашке и уходить не собираешься. Вывод напрашивается сам собой. Анна со злостью зажмурилась и молча закрыла лицо руками — то, что задумывалось как способ вернуть самообладание стало в итоге грандиозным фиаско — полежала так несколько мгновений, а затем решительно начала вставать, но Владислав ей помешал. — Куда? — спросил он, валя её в постель обратно. — Какая разница, — прошипела принцесса. — Ну уж нет, — возмутился вампир, зарываясь лицом в буйные кудри. — Раз пришла, значит оставайся. Я тебя однажды уже одну оставил после такого. Результат до сих пор впечатляет. Анна дёрнулась ещё несколько раз, но больше для проформы, и пошла на попятную: — Дай хотя бы одеться… — Не стоит, — отозвался Влад, убирая её волосы, и потерся лицом об обнажённую спину. — Мне так больше нравится. — Ну вот чего ты от меня ещё хочешь? — тяжело вздохнула принцесса. — Я хочу? Ты издеваешься? Это ты вломилась в мои покои, распространяя запах коньяка, и влезла ко мне на колени. Мне больше интересно, чего хочешь ты, — отозвался Дракула. — Но если обо мне, то я хочу от тебя искренности. Между прочим, когда этого хотела ты, я пошёл тебе навстречу. Хотя мне не то чтобы хотелось пускать тебя в свои чувства касательно произошедшего много лет назад. — И что я теперь, тебе и за это что-то должна? — огрызнулась Анна. — Нет, я это сделал по доброте душевной, — фыркнул господарь Валахии. — Но было бы неплохо ответить тем же. В первую очередь, кстати, для тебя самой. Принцесса молча перекатилась на живот и уткнулась лицом в подушку, всем своим видом показывая, что не желает продолжать этот разговор. Было стыдно. Было мучительно неловко. Чужая рука мягко легла ей на поясницу, и Анна вздрогнула. Как раз на то место… — Ну что ж, раз для тебя это так трудно, давай я начну, а ты продолжишь, — Владислав подпер голову правой рукой, а левой мягко провёл вдоль позвоночника принцессы. Анна не издала ни звука. — Твои мысли сейчас для меня загадка, твой сир возвёл хороший барьер, охраняющий твоё сознание. Но некоторые выводы можно сделать просто благодаря обычной наблюдательности и опыту. Ты нервничаешь, когда к тебе прикасаются другие. Сильно нервничаешь, я замечал неоднократно. При этом к Гархольду это не относится, и мои прикосновения ты тоже более-менее переносишь. Что у нас с ним общего помимо того, что мы вампиры? Гархольд явно знает, что с тобой произошло, меня через Алиру окатило твоей предсмертной агонией, и я тоже имею некоторое представление. Выводы можно сделать разные. Анна резко повернула голову на бок, чтобы видеть лицо Владислава сквозь спутанные волосы. «Угадал», — мысленно отметил тот. — Тебя до сих пор гнетет то, что ты пережила перед смертью. Тебе неуютно, когда к тебе прикасаются те, кто понятия не имеют об этом. В этом нет ничего необычного, жертвы цимисхов часто сходят с ума. Не знаю, вспоминаешь ли ты в эти моменты то, что тебе довелось пережить, или же тебе просто противно или неловко. Но те, кто понимают, отторжения у тебя не вызывают: Гархольд без проблем обнимает тебя, от меня ты отстраняешься больше по привычке, полагаю, со своим сиром ты тоже проблем не испытываешь, — Владислав сделал паузу, чтобы выслушать возможные возражения, но Анна молчала. Восприняв молчание как знак согласия, он продолжил: — Сама ты о произошедшем говорить не хочешь, поэтому тебе приходится довольствоваться обществом тех, кто уже знает. Их мало, а ты ещё при жизни тяготилась своим одиночеством. Обращение обостряет наши потребности, и сейчас всё то, без чего ты худо-бедно могла жить, превратилось в острую необходимость. В общем и целом, ты в очередной раз попыталась решить свои проблемы за счёт того, чтобы упасть в мою постель. Я даже не знаю, чувствовать мне себя обиженным или польщённым. Некоторое время в комнате царила тишина. Анна Валериус размышляла, какие шансы у неё успеть зарядить Владиславу по морде до того, как он поймает её руку. В горле стоял комок и ей понадобилось время, чтобы быть уверенной, что её голос не будет дрожать. — Во-первых, — донеслось из-под каштановых волос спустя некоторое время, — даже если бы я хотела об этом поговорить, то уж явно не с тобой. Да и… я просто не могу. Не знаю как. А во-вторых, если ты такой понимающий, то убери свою руку с моей поясницы. — Почему? — Какая тебе разница? Просто убери. — Это из того, о чём ты говорить не можешь? Ну так вот тебе стимул попробовать, — Владислав с силой провёл ладонью по её позвоночнику снизу вверх. Анна некоторое время медлила с ответом. — Потому что каждый раз, когда я чувствую прикосновение к своей пояснице, я вспоминаю, как в том самом месте чужая рука вошла в моё тело и взялась за мой позвоночник, — наконец сказала она. Владислав задумчиво окинул взглядом спину её высочества — ничто в ней не напоминало о пережитом, на бледной коже ни одного изъяна, под левой лопаткой маленькая родинка. Желание похулиганить было невыносимым, и он не стал его давить. — А если так? — спросил он, а затем наклонился и быстро провёл языком по спине от поясницы до шейного позвонка. Реакция превзошла все ожидания: взвизгнув, Анна перекатилась на спину и резко села на кровати, прижимая к груди одеяло. — Неужели так неприятно? — насмешливо поинтересовался Владислав. Её высочество судорожно выдохнуло, а затем, немного подумав, всё-таки сказало: — Нет, просто очень неожиданно. — Хорошо, — сообщил Владислав, обнимая её за талию, сгребая в охапку и снова притягивая к себе спиной. — Так что там дальше было? После того, как тебя схватили за позвоночник? — Зачем тебе это знать? — Рассказывай. Я и так примерно представляю. — Тогда зачем тебе нужен рассказ? — Во-первых, всегда интересно сравнить свои предположения и реальность. Во-вторых — когда мы о чём-то таком говорим, это снижает власть этого над нами, а будем искренни — пооткровенничать тебе на эту тему больше особо не с кем: ты переживаешь, что Гэбриел не поймёт, боишься, что Велкан осудит, а у Гархольда на все беды один ответ — эклеры и алкоголь. Я понимаю, осуждать не буду, а алкоголь ты уже сама нашла. По поводу Гархольда Владислав был очень неправ — именно он и нашёл принцессе лучший способ снять напряжение, притащив её на Арену, но Анна не стала этого объяснять. Она лежала, спиной ощущая его тело, а его руки обвивали её талию. И внезапно поняла, что ей действительно хочется. Хочется быть услышанной. Хочется, чтобы хоть кто-то понял. Слова подбирались медленно и мучительно. — Это случилось, когда я была уже недалеко от города, — наконец заговорила она. — Лошадь встала на дыбы, и я полетела на землю. Я встала, пытаясь понять, в чём дело и чего испугалась лошадь. А потом… Было больно. Мне показалось, будто чья-то ледяная рука держит меня за позвоночник. Но самое страшное было, когда я поняла, что это мне не показалось. Владислав поцеловал её плечо, одновременно утешая и приглашая продолжить. Анна закрыла глаза, припоминая оставшиеся в памяти подробности того дня. Это было странно, но оказалось, что нужно было только начать, а дальше слова польются рекой. Он слушал молча, просто обнимал её, гладил и целовал ей плечи, тем самым давая понять, что он с ней. Проще было говорить, не глядя в глаза, но потом в какой-то момент Влад всё-таки развернул её к себе лицом и принцесса обнаружила, что она уже не рассказывает, а плачет, зарывшись носом в чужое плечо, а Дракула прижимает её к себе и шепчет на ухо что-то ласковое, поглаживая по спине и целуя в макушку. Сколько она проревела перед тем, как заснуть, она не знала. Просто в какой-то момент усталость взяла верх и мир потух, а сознание ускользнуло. Владислав лежал не шевелясь, держа её в своих объятиях. Он не услышал ничего неожиданного, но тем не менее, чувствовал себя погано. Было неприятно сознавать то, что кто-то посмел причинить ей такую боль. Было вдвойне неприятно сознавать, что виной этому отчасти он сам: потерял голову, увлёкся игрой с Гэбриелом, не заметил момента, когда Алира стала готова на предательство, пошёл на поводу у Анны, хотя и понимал, что не просто так она дарит ему свою благосклонность… Хотелось расслабиться и снять напряжение, как он изначально и собирался. Принцесса для этих целей сейчас явно не подходила. Голову грешным делом посетила мысль зайти к Вероне — та только рада будет… Потом пришло осознание, что ничего ему уже и не надо по-настоящему. А если и надо, то никак не от Вероны, а от заплаканной девушки в его объятиях, на щеках которой до сих пор виднелись следы слёз, и Владиславу впервые за долгое время показалось, что он в самом деле стал с кем-то близок. Он подтянул одеяло повыше, прикрывая обнажённые девичьи плечи, и устроился поудобнее, твёрдо решив, что никуда не уйдёт пока она не проснётся. В конце концов, бросить её одну после такой ночи было бы свинством. Владислав редко заботился о чужих чувствах, но сейчас его действительно волновало то, что подумает Анна, если поутру проснётся в его постели одна. Принцесса лежала на боку, положив голову ему на плечо и уткнувшись носом ему в шею. Сказать, что это было удобно, Дракула не мог, но шевелиться, рискуя её разбудить, ему не хотелось. Внезапно он поймал себя на мысли, что вообще не помнит, когда в последний раз засыпал с кем-то в обнимку. Как давно это было? Ещё до того, как он умер? Владислав щедро дарил свои объятия и ласки невестам, но ни одна из них не удостаивалась спать в его кровати. Он никогда не подпускал их слишком близко, держа на расстоянии. Сначала помнил, чем всё закончилось, когда он в последний раз подпустил к себе слишком близко любимую женщину. А потом всё больше по привычке, наверное. «Не могу же я всерьёз переживать из-за дел четырехсотлетней давности?» — спросил он себя. Самому себе он, впрочем, не имел привычки врать. «Могу. Иначе почему же тогда мне так хочется сделать больно Гэбриелу? Я же затеял всю эту игру с похищением Анны изначально только для того, чтобы досадить ему. Я же отлично знаю, на каких женщин падок мой бывший друг…» На мгновение Владислав задумался над тем, как так получается, что имея вроде бы совершенно разные вкусы касательно женщин, они с Гэбриелом в который раз умудрились запасть на одну и ту же, после чего не без удовольствия отметил, что уж в этот раз он Гэбриела обскакал.