Однажды (рабочее)

Глаза цвета тёмного золота смотрели куда-то далеко, а штормовой ветер трепал волосы. Впервые за долгое время мысли были едва ли не тяжелее налитых свинцом туч, обложивших всё морское побережье. Когда-то давно, когда писать умели единицы, когда знания не передавались, когда двадцать пять лет считались преклонным возрастом для человека, а сами люди постоянно умирали от болезней и в бесчисленных стычках с враждебными племенами, метаморфозы стали спасением, а вечная жизнь позволяла не терять в летах с таким трудом добытые знания. Это было во благо тех, кто жил, но прошло время, и теперь те, кто живут, идут во благо развития метаморфоз. Цель и средства поменялись местами, и уже было почти не встретить кого-то, кто следовал бы Путем, да и сами Пути оказались забыты и заброшены, именовались теперь утерянными искусствами, а Путем теперь называли жуткое учение, которое отвергало всё то, что изначально ценилось. Апогеем Пути стал монстр Франкенштейна, и в воздухе уже носился тревожный запах последних ночей. История должна обрести печальный финал, но кто сказал, что историю нельзя переписать? Слишком много лет невмешательства не привели ни к чему хорошему, и имя клана, некогда связанное с знаниями, волей, стремлением к гармонии, теперь ассоциировалось только со словом «изверги». Впрочем, последние сотни лет было трудно поспорить с этим определением. Когда Владислав стремительным шагом вошел в комнату, в кресле, поджав ноги и попивая бордовую жидкость из хрустального бокала, сидела миниатюрная зеленоглазая брюнетка с ямочками на щеках. — Всё своё новое увлечение развлекаешь? — улыбнулась она. — Всё со своими подопечными в Англии возишься? — в тон ей ответил Влад. Девушка беззлобно рассмеялась, запрокинув голову назад. — Как и обещала. Это мой смысл, — внезапно посерьёзнев ответила она. — А ты, видимо снова решил играть в политику? — Ну, уж лучше я, чем другие. И всё же, зачем ты приехала, Катерина? — Я слышала, Гэбриел вернулся. Владислав неспешно пересек комнату и опустился на кресло напротив своей собеседницы. — И кто же тебе доносит? — Ну почему сразу доносит, — девушка пожала плечами. — В этом и состоит нормальное человеческое общение — делиться новостями. Кстати, как у тебя дела? Владислав выжидающе посмотрел на Катерину. — Не смотри на меня этим своим взглядом, меня этим не проймёшь, — фыркнула та, но потом добавила: — Верона. — Ну да, разумеется. Моя самая рассудительная и спокойная невеста… Решила, что сами мы здесь не справимся, — голос Владислава сочился ядом. — Решила, что я имею право знать. В комнате повисло молчание. Они могли бы молчать долго, но целью визита было вовсе не оно, поэтому Катерина прервала его первая: — И что ты будешь делать дальше? Дракула неопределенно пожал плечами и неожиданно устало сказал: — Он ничего и никого не помнит. Но потому, как ведёт себя, смею тебя заверить, характер его изменений не претерпел. — Мстить хотел, — констатировала факт девушка. — А тут такая жалость — он даже не помнит, за что будет месть. — Прекрати, — с досадой сказал Владислав. В её присутствии он всегда ощущал, что его прошлая жизнь осталась не так далеко, как он бы хотел. Сейчас, когда что-то непонятное и до неприличия живое будила в нём принцесса Анна, которую, по-хорошему, стоило бы убить ещё несколько лет назад, это чувствовалось особенно сильно. — Владислав, — тихо произнесла Катерина, — ты ведь сам знаешь, что очередная кровавая баня ничего не исправит и никому не поможет. Пожалуйста, давай я сама… Я просто поговорю, и мы узнаем, насколько всё плохо. А потом ты решишь, что делать дальше. — Даже спустя четыре сотни лет ты его защищаешь и оправдываешь! — Ну, ты ведь изначально искал оправдания только Илине, предпочтя отыграться на всех остальных. — Скажи ещё, что они этого не заслужили! — Заслужили, конечно, — мрачно произнесла девушка. — Но это не значит, что мне не было больно, когда ты убил отца. Какое-то полено в камине особенно громко треснуло и в ярком всполохе пламени, озарившем комнату, на мгновение стало особенно заметно сходство двух вампиров. Оно было смазано годами, разделявшими их при жизни, но всё равно просматривалось любому внимательному наблюдателю. — Он убил Маришку, — после затяжной паузы сказал Владислав. — Скорее, неудачное стечение обстоятельств, а не он. Впрочем, за меня можешь не беспокоиться. Я знаю, что делаю и чего хочу. — И чего ты хочешь? Катерина закатила глаза. — Мира во всём мире. Ну или хотя бы в одном отдельно взятом доме. Дракула поморщился, но промолчал. Спорить было глупо. В каком-то смысле, он был ей должен, и если она хочет взять с него долг Гэбриелом — имеет на то право. — Скажи, когда наиграешься, и я смогу с этим закончить, — бросил он, поднимаясь с кресла и собираясь уходить. — Что с девочкой делать собираешься? — вопрос, брошенный вслед, заставил его скривиться. Вот уж и в самом деле, что с ней делать? Либо убить, либо убить… и обратить. Но он как будто ждал, когда появится какой-то третий вариант. — Потом решу, — отмахнулся Владислав и поторопился исчезнуть. Сестра не невесты, обмануть не удастся, напугать не получится. Катерина подтянула колени к подбородку и уставилась взглядом на пляшущие языки пламени. Их история была банальна и подобна тысячам многих, что происходят по всему миру. Но почему-то именно она закончилась трагедией, которая проникла и в их жизнь по ту сторону смерти, хотя казалось бы — столько времени, можно было давно уже всё забыть. Когда Дракула вошел в комнату своей принцессы, первым делом он ощутил сквозняк, гуляющий по комнате, и увидел распахнутое окно. «Прыгнула», — промелькнула в голове мысль, впрочем, быстро исчезнувшая после того, как чуткое ухо уловило размеренное биение чужого сердца. Ворох одеял на кровати шевельнулся, из-под него показалась сонная и растрепанная девушка. Тепло чужого тела вампир чувствовал в холодной комнате даже на расстоянии в несколько метров. Оно манило и притягивало, и Владислав, будучи не в состоянии себя пересилить, сел на край кровати рядом с Анной. — Тебе чего? — сонно поинтересовалась та, щуря глаза от света с непривычки. В этом её виде было что-то такое домашнее и уютное, давно забытое, как будто и не было всех этих лет, трупов, экспериментов, цимисхов и всего прочего. Принцесса вздрогнула и попыталась отстраниться, когда холодные руки обвились вокруг её талии, подтягивая и прижимая к себе, но в результате оказалась опрокинутой на кровать и придавленной сверху чужим телом. Владислав замер, вдыхая запах её волос и слушая, как стучит сердце, а она трепыхалась под ним как птичка в силке, зная заранее, что ничего этим не добьётся. — Да не брыкайся ты, не собираюсь я тобой завтракать… и насиловать тебя тоже не собираюсь, — его дыхание щекотало ей ухо. Анна предприняла ещё несколько тщетных попыток освободиться и прекратила. — Почему? — поинтересовалась неожиданно она. — Что почему? А… — вампир сначала не понял, а потом запнулся, не зная, что ответить. — Это слишком банально. Да и ещё эти твои очаровательные привычки чуть что пытаться покончить с собой… — Я и так сбегу или покончу с собой, потому что мне здесь осточертело, — с каким-то непонятным упрямством сообщила Анна. — Ну вот почему ты всегда пытаешься спровоцировать меня на то, чтобы я поступил с тобой хуже, чем собирался, — фыркнул Владислав, пристально глядя ей в глаза, и до неё дошло, что она сказала и как это можно понимать. Анна замерла, ожидая, что будет дальше, но дальше… не последовало ничего. Некоторое время они просто лежали молча, играя в гляделки. Владислав завороженно слушал стук чужого сердца и грелся о чужое молодое теплое тело, а Анна просто боялась пошевелиться и отвести взгляд. Сквозняк, гулявший по комнате, повеял холодком, и она начала замерзать. — Зачем ты так выстудила комнату? — спросил вампир, проводя пальцами по её щеке. — Так лучше спится. — Под четырьмя одеялами? — Почему бы и нет? — Анна первая отвела взгляд и уставилась куда-то вбок на резное изголовье кровати. Владислав встал и закрыл окно. Девушка поплотнее завернулась в одеяло и села на кровати, подтянув колени к подбородку. — Как поживают твои ночные кошмары? — Кроме того, что сейчас в моей комнате? Почти не беспокоят. Дракула картинно закатил глаза внезапно оказываясь совсем рядом с ней: — Да ладно, Анна, признай, тебе нравится. Если бы в твоей голове не было всех этих глупостей вроде выдуманных проклятий, заповедей и всей прочей чепухи, ты бы уже давно сказала да. — Ни за что, — отозвалась принцесса, а про себя с досадой отметила, что враг семьи хорош. Впрочем, она не лгала. Помимо долга и веры у неё была человечность, претившая ей убивать других во имя своей жизни, да и гордость, которая бы ни за что не позволила ей быть с мужчиной, у которого есть кто-то ещё, к тому же в количестве целых трёх штук. Впрочем, стараниями Гэбриела, уже двух. — Ты всегда так категорична. Видишь только черное и белое. А ведь между ними ещё есть десятки цветов и сотни полутонов. — Я в состоянии отличить хорошее от плохого. — Как ты можешь быть уверена, если не знаешь ничего наверняка? Тебе говорят? А говорят ли тебе правду? А если лгут, то лгут ради чего: ради блага или во вред? — Ну, а ты, разумеется, залазишь людям в головы и вытаскиваешь оттуда всё, что хочешь. Владислав улыбнулся: — Периодически. И если бы ты только знала, какая в этих головах порой помойка. Впрочем, к твоей это не относится. Анна рефлекторно потёрла виски: — Зачем ты это делаешь? Зачем пытаешься меня убедить в своей правоте? — А разве ты так никогда не делаешь? Разве этим не занимается вся ваша достопочтенная церковь, да и в какой-то степени все окружающие? Каждый считает, что он прав, и хочет убедить в этом остальных, потому что знает, что за большинством — сила. Впрочем, я могу позволить себе пренебрегать этим. Просто будет немного жаль, если ты останешься такой же ограниченной, как и все они. Анна открыла было рот, чтобы сказать, что всё это ложь, но неожиданно поняла, что может воспользоваться случаем и узнать больше. — Ну так внеси свою лепту в расширение моего кругозора, расскажи что-нибудь наконец… Про того же Гэбриела. — Хорошая попытка, — рассмеялся Владислав. — А про себя ты наверняка добавила, что было бы здорово, если бы я ещё и как меня убить рассказал. Анна с досадой поморщилась. — Впрочем, чёрт с ним с Гэбриелом. Что ты хочешь про него узнать? — спросил Владислав, садясь рядом и откидываясь на подушки. Принцесса неуверенно посмотрела на него, пытаясь определить, действительно ли он что-то ей расскажет, или же просто издевается. — Ну… Откуда ты его знаешь? Владислав пожал плечами. — Когда-то давно, когда ещё был жив твой любящий злоупотреблять чужим доверием и алкогольными напитками предок… Не надо так морщиться, моя история, как хочу, так и рассказываю… мы с Гэбриелом были хорошими друзьями. Я тогда, кстати, тоже был жив. Гэбриел совершил по отношению ко мне… некоторую подлость, которую я бы ему не простил. Об этом узнал твой достопочтенный предок, к тому моменту мечтавший от меня избавиться, потому что я мешал занять престол его законному сыну, издевался над султаном в эпистолярном жанре и всякое прочее. Но избавиться от меня своими силами ему было тяжело, да и это навело бы на размышления, поэтому он решил, что шантажом сможет заставить Гэбриела сделать то, на что сам не решается. Гэбриел, в свою очередь, так боялся за свою собственную шкуру, что согласился. Потом я обо всём узнал, мы подрались, в меня всадили меч. Меня это безумно обозлило, я вернулся с того света с некоторым эпатажем, все безумно перепугались, срочно нашли какого-то колдуна, чтобы от меня избавиться… У колдуна не было достаточно сил, чтобы от меня избавиться, зато было достаточно чувства юмора, чтобы с помощью каких-то зверских христианских ритуалов привязать жизнь Гэбриела к моему посмертному существованию. В общем, если у кого-то в этом мире и есть серьёзная причина меня убивать, так это у Гэбриела, когда он сам захочет сдохнуть. Уж не знаю, зачем Валерий выдал своим бестолковым потомкам такое же задание, да ещё с такими жуткими угрозами, весьма сомнительными к тому же… Вот лично я уже давно сомневаюсь в существовании ада и рая. Анна открыла было рот возмутиться такому богохульству, но, поняв, что смысла это не имеет, решила использовать общительное настроение вампира более разумно. — А почему Гэбриел ничего этого не помнит? — А вот это хороший вопрос. У меня есть идеи на этот счёт. Часть из них связана с мистическими влияниями, часть с его собственными дурными привычками вроде блокировки ударов головой и беспробудного пьянства. Принцесса поморщилась. Ей сложно было представить себе такого сосредоточенного и сдержанного Гэбриела пьяным. — И что ты собираешься с ним сделать? — тихо спросила она. Владислав задумчиво посмотрел на девушку. По правде говоря, он уже и сам не знал, что бы ему хотелось со всем этим делать. Да ещё и Катерина так невовремя ввязалась. — Верну должок… А сначала заставлю пострадать. Анна нервно сглотнула: — Но он же ничего этого не помнит. — Это меняет всё для него, но не для меня, — мрачно ответил Дракула. — Не верю, что Гэбриел мог совершить подлость. Он не такой человек. — Моя милая девочка, как же ты плохо разбираешься в людях. — Я вовсе не милая девочка, и уж тем более не твоя, — огрызнулась Анна. — Захочу — и будешь, — фыркнул Владислав. — Никогда, — гордо бросила она, а затем добавила: — По своей воле, во всяком случае. — Ну, раз твои совесть и репутация так требуют, будем всем рассказывать, что я тебя заставил. Гневная ответная реплика Анны, готовая сорваться с уст была прервана стуком. Дверь отворилась, и появилась Сирена с подносом. — Очень вовремя, я как раз собирался уходить, — добил надежды принцессы оставить последнее слово за собой Владислав, встал с кровати и неспешно покинул комнату. Анна осталась один на один с вампиршей, принесшей ей завтрак… А так же со своей досадой и некоторой новой полученной информацией.