Sleep Sugar

***

Она бежала прямо по газону, окружавшему церковь, к небольшому домику в котором жили монахини. И так быстро Эмма Свон не бегала даже от чудовищ. Когда они подъезжали к церкви, Киллиан потерял сознание, и сейчас каждая секунда была дорога. Эмма яростно нажала на звонок. Кто-то завозился у дверей. Юная девушка выглянула в небольшую щелку между дверью и косяком. Без лишних церемоний Эмма надавила на дверь и вошла, девушка, возмущенно пискнув, отбежала в сторону. - Где фея Динь-Динь или хотя бы мать настоятельница? – выпалила Эмма. Видя, что девушка не собирается так быстро отвечать, а просто удивленно разглядывает незваную гостью она прикрикнула на нее, чтобы та побыстрее привела их сюда. От ее скорости сейчас зависела его жизнь. В ожидании фей Эмма металась из стороны в сторону по узкому коридору, совсем не обращая внимания на выглянувших из общей комнаты сестер. Мать настоятельница и Динь появились спустя минуту, кутаясь в длинные халаты голубого и зеленого цветов. Увидев лицо Эммы, голубая фея встревожилась: - Что случилось, дорогая. Кому-то нужна наша помощь в столь поздний час? Динь-Динь настороженно наблюдала за обеими женщинами. - Это Киллиан, он в опасности, - в отчаяние выпалила Эмма. – Он тренировался в бое на мечах, отвлекся, и его серьезно ранили. Динь-Динь закрыла рот рукой и округлившимися глазами посмотрела на Эмму. - Где он? – спросила голубая фея. - Он в машине у церкви. Этот упрямец сказал, что не поедет в больницу и попросил привезти его к вам, чтобы она, - Эмма указала на зеленую фею рукой, - исцелила его. Пожалуйста, скажите, что вы сможете. Он без сознания, ему очень плохо. – Взмолилась Эмма, переводя взгляд с одной феи на другую. Голубая фея оглянулась на свою подопечную. Динь-Динь взволнованно теребила поясок своего халата, на щеках проступил румянец. - Дорогая, - голубая фея взяла девушку за руку, - ты знаешь, как исцелить такие раны? – зеленая коротко кивнула. - Тогда быстрее ступай за волшебной пыльцой. - Мы не успели сделать ей новую волшебную палочку – голубая фея повернулась к Эмме и с сожалением развела руками - в обмен на ту, что когда-то отобрала я по этому, дам ей свою. Не волнуйся, с ним все будет в порядке! Эмма на дрожащих ногах опустилась на софу стоящую возле лестницы. Мать настоятельница сочувствующе погладила девушку по плечу и дала какой-то знак столпившимся в общей комнате сестрам. Одна из них спустя пару какое-то время протянула Эмме какое-то сильно пахнущее цветами и ягодами зелье. - Выпей, - ласково сказала голубая фея. – Тебе станет сразу легче. Трясущимися руками Эмма аккуратно, чтобы ничего не пролить, взяла кружку и одним глотком опустошила ее содержимое. Несмотря на приятный запах, на вкус зелье оказалось ужасно горьким. Но уже через пару секунд ее дрожь стала проходить. Услышав звук легких шагов зеленой феи, Эмма встала. Сердце в ее груди неторопливо замедляло свой бешеный танец. Спустившаяся со второго этажа, Динь-Динь была все в том же халатике, но в руках она крепко сжимала маленький мешочек с пыльцой фей. Эмма кивком поблагодарила мать настоятельницу за зелье и помощь быстрым и решительным шагов вышла из дома. Тоненькая фея едва поспевала за девушкой. Эмма открыла дверцу машины и, затаив дыхание, прижала пальцы к шее Киллиана. Пульс был слабый и прерывистый, но важно, что он еще был. Динь с сомнением оглядела машину Эммы и полулежащего мужчину на заднем сидении. - Так не пойдет, - покачала она головой. – Нужно вытащить его на улицу и осмотреть рану. Эмма тихонько выругалась, но покорно потянула капитана за руку. Выволочь высокого и сильного мужчину из машины, в которую его уложили двое помощников, было не так то и просто. Едва не упав в месте с ним, девушка аккуратно опустила Киллиана на траву. Динь сняла повязку и охнула, когда из раны снова потекла кровь. Кукольное личико девушки приобрело сосредоточенное выражение. Когда она не улыбалась и изо всех сил не старалась быть похожей на мать настоятельницу, она становилась снова той маленькой странной девчонкой с острова потерянных. Эмма, затаив дыхание, смотрела на девушку, которая посыпала рану пыльцой фей и водила над ней палочкой. От ее колдовства кровь постепенно переставала течь. - Почему, он попросил отвезти его именно к тебе? – этот вопрос мучил Эмму всю дорогу до церкви. - Может быть, потому, что он не доверяет малознакомым людям? Динь бросила из-под бровей странный взгляд на Эмму поджала губы. Что-то в голосе феи подсказывало Эмме, что малознакомый человек, не заслуживший доверия Киллиана, вовсе не доктор Вейлон. И это ей не понравилось. - Объясни мне, - фея снова стрельнула в Эмму взглядом, - как мог он получить такую рану во время «тренировочного боя»? – ее голос был тихим и вкрадчивым, но от этого еще больше недружелюбным. - Он, - Эмма запнулась, - он отвлекся, и матрос задел его мечом. - Или кто-то его отвлек, - Динь подняла голову и, прищурившись, посмотрела на собеседницу. И девушка, не выдержав взгляда феи, отвернулась. Глаза зеленой феи недобро блеснули. - То как ты с ним поступаешь это… это… - она пыталась найти подходящее слово, чтобы выразить свои мысли, - ОТВРАТИТЕЛЬНО! Он не заслуживает такого обращения. – пальцы феи слегка коснулись плеча капитана. Эмма вспыхнула. Тон и смысл слов феи задели ее за живое. - Что ты можешь знать, о наших отношениях? – сердито бросила Эмма. Фея не торопилась отвечать девушке, она коснулась палочкой края раны и медленно провела ее по всей длине пореза. Края раны, повинуясь волшебной силе палочки феи, начали медленно стягиваться. Оставляя вместо глубокой раны розовую полоску кожи. Только, когда на груди капитана вместо кровоточащей раны остался розовый шрам, Динь-Динь подняла голову и посмотрела на Эмму. - Я вижу больше, чем ты думаешь, а Крюка знаю на несколько десятилетей дольше тебя. Мы с ним были вроде как друзьями, - она дернула головой и откинула светлые кудри. – Он заслужил право быть счастливым. – Фея посмотрела на лежащего на земле мужчину и провела рукой по волосам. Этот безобидное прикосновение, заставило ее закусить от обиды губу. Она обняла колени руками и бросила на фею сердитый взгляд. Что эта пигалица возомнила о себе, отчитывает будто сама вся белая и пушистая. Девушке хотелось сказать что-нибудь резкое и язвительное, чтобы напомнить фее о том, что она сама не без грешка и не имеет права осуждать других. - Знаешь, - тихо пробормотала фея, поглаживая Крюка по волосам, - он как никто другой заслуживает счастья. – Эмма настороженно посмотрела на грустную фею. – Он потерял всех: сначала родителей, потом брата, который его вырастил, потом и Милу. Мне всегда хотелось помочь ему найти свое счастье. Иногда человеку, окруженному тьмой нужен лучик света и надежды, который могла подарить любовь. Но от тебя нет света, ты не способна дарить его людям, ты только высасываешь из него жизнь, радость и тот последний свет души, который в нем еще остался. – Она укоризненно посмотрела на девушку. И к своему удивлению обнаружила, какое жалкое существо представляла сейчас из себя Эмма. Девушка сидела, обхватив колени руками и уткнувшись в них лбом. Ее брови сошлись на переносице, а руки заметно дрожали. Тон голоса феи смягчился. – Эмма? Девушка повернула к ней голову, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. - Почему он все еще не пришел в себя? Динь удивилась тому, насколько спокойным был голос девушки. - Я погрузила его в сон, он должен нормально восстановиться. - В сон? – в глазах Эммы мелькнула тень страх. Динь насторожилась, но девушка снова взяла себя в руки. – Я отвезу его на корабль, думаю, в своей каюте ему станет лучше. Динь-Динь смотрела, как Эмма на своем желтом автомобиле растворяется в сумерках. Фея обеспокоенно закусила, ее терзало смутное чувство вины за то, как резко она обошлась с Эммой, но затем она вспомнила изможденное бескровное лицо капитана и все сомнения тут же развеялись.

***

Эмма наблюдала за спящим в своей постели Киллианом, пытаясь разглядеть на его лице признаки агонии и кошмаров. Может быть, волшебный сон, в который его погрузила фея, не вернет его в страну кошмаров, а наоборот будет светлым и приятным? Эмма очень на это надеялась. Она присела на край его постели и провела рукой по его лбу, откидывая с него непослушные пряди, словно пытаясь вместе с ними так же легко прогнать его дурные сны. Ее губы легонько коснулись его виска. Даже не смотря на многообещающие заверения бортового врача, что магия фей сделала невероятное, Эмма прислушивалась к его дыханию. Ей казалось, что если она сейчас оставит его на минуту, то она просто перестанет дышать. А, может быть, это ее сердце остановится, если она переступит порог его каюты? Невыносимо было просто так сидеть всю ночь и ждать, кода он очнется и очнется ли? А сможет ли? Не получится ли с эти волшебным сном так же как и с проклятием Зелены? Девушка тряхнула головой, отгоняя плохие мысли. Зеленая фея никогда бы ему не навредила. Но откуда Эмма могла быть в этом уверенна? Что-то в глазах феи наводило Эмму на мысль, что Динь-Динь по своему заботилась о жизни капитана. Она вспомнила, как та гладила его по волосам и обвиняла Эмму в чудовищном обращении. Против ее воли в памяти всплыли слова Киллиана и феи: «Знаешь, сегодня утром я был уверен, что злодей это я…», «Но от тебя нет света, ты не способна дарить его людям, ты только высасываешь из него жизнь, радость и тот последний свет души…», «Мы все для тебя лишь куклы…», «То, как ты с ним поступаешь отвратительно!...» Задыхаясь, девушка встала и начала расхаживать по комнате то и дело, зарываясь пальцами в волосы. Они были правы, все они были правы относительно нее. Она действительно чудовище, эгоистичное, жалкое чудовище неспособное любить своих близких так, как они этого заслуживают. Она абсолютно не умела радоваться искренне и по мелочам, постоянно сбиваясь и отвлекаясь на какие-то неурядицы и сомнения. Она не замечала ничего вокруг кроме новых проблем. И Генри был такой проблемой, так же как и родители, и Крюк. Она привыкла решать свои проблемы, отметая их со своего пути, не вникая в суть, пасуя перед страхами. Она отдала сына, такого чудесного и не по годам смышленого мальчишку. Как же прекрасно им было вместе в Нью-Йорке, сложно представить какой бы радостной была ее жизнь, если бы именно она учила его ходить, гуляла бы с коляской по улице, читала бы на ночь сказки… Сколько было упущено из-за ее страха, что с ним она никогда не заживет счастливо. Глупо врать себе, что она хотела дать ему лучший шанс на жизнь, она хотела его для себя. Все дело в ней. Не в родителях. Она не желала понять, что они спасали ее от проклятия и не могли найти ее раньше. Она переносила свои мысли и чувства на них, думая, что Мери Маргарет и Дэвид бросили ее как не нужный балласт, как она Генри. И своим недоверием, обидами пусть и скрытыми, но проявляющимися в мелочах она причиняла им боль. Они так старались, чтобы наверстать упущенные годы, а она отталкивала их. Что было бы с ней, если бы Генри поступал так же…? А Киллиан? Два года он старался хоть как-то завоевать ее расположение, любил ее, оберегал. Он изменял всем своим привычкам и отдал, не задумываясь, свою жизнь. Так безгранично, преданно и терпеливо не любил ее еще никто из мужчин. Чем же она отплатила ему, кроме как вернув из страны кошмаров. Да никак, только мучила, сближаясь и снова отдаляясь играя в неприступную принцессу с холодным сердцем. Динь была права, он заслуживал кого-то, кто ценил бы его, любил бы так же сильно, как он. Ему нужна девушка, которая понимала бы его, ради которой не нужно было тушить его внутренний неуемный огонь. Все страдания и мысли девушки читались на ее лица. Даже в темноте при слабом свете луны ее глаза лихорадочно блестели. Она еще раз окинула взглядом лежащего на постели Крюка. Ее сердце сжалось, когда она представила другую девушку, которой предназначалась бы его улыбка, которая засыпала бы, как она в тот раз, лежа головой на его груди. Почему то ее воображение рисовала в его объятиях хрупкую фею. Она знала, как та будет смотреть на него, гладить его волосы. Возможно, это уже было когда-то, несколько десятков лет назад. Эмма сжала зубы так, что заныла челюсть. Отступить, дать ему шанс пережить ее утрату, перестать мучить его переменами в своем настроении и дать шанс найти другую женщину, это был выход, самый простой и легкий. Как раньше, отмести все трудности и снова остаться одной, потому что так легче. Но любая женщина в объятиях Киллиана в ее мыслях вызывала головную боль и злобу, а Динь-Динь особенно. Это она должна была просыпаться рядом с ним, целовать его сонного, смеяться над его дурацкими шутками и видеть его серые глаза, каждую минуту, каждого дня. Это она должна была делить с ним все его тяготы, оберегать его сон, прислушиваться к его сердцу и заставлять биться с ним в унисон. И она была не готова позволить кому-то другому стеречь его сон и отгонять кошмары, особенно Динь. Она должна и будет бороться за него, не с мифическими воображаемыми женщинами, а с самым жестким ее соперником – с самой собой. Просто потому что так будет правильно. И она будет бороться за всех тех, кто ей дорог. Не важно, какими принципами ей придется поступиться.