Все к лучшему

Виктор распахнул окно и впустил в комнату морозный воздух. Снова пошел снег, пушистые серебряные хлопья влетали в форточку и опускались на подоконник, где еще несколько секунд доживали свою короткую жизнь, превращаясь в крошечные лужицы. Холода Поляков не чувствовал. Его жизнь, так же, как и жизнь этих снежинок, растворялась, медленно таяла, и была лишь призрачная надежда на то, что он спасется. Болезнь не оставляла ему шансов… Страшная навалившаяся тоска была вполне ожидаема. Виктор с силой стиснул оконную раму. Привычная боль в груди, привычное осознание неизбежности, все так привычно, кроме этих зеленых глаз, навсегда отпечатавшихся в его мыслях… Часы показывали половину второго ночи, но спать Виктору не хотелось. Сегодня он принял на работу совершенно необязательного по сути преподавателя основ журналистики. Несмотря на многочисленные сомнения в самом начале, сегодня он об этом решении ни разу не пожалел. Судя по всему, первоклассный специалист, все так, как и было указано в резюме. Ну а то, что при этом она оказалась сногсшибательной красавицей – просто «неожиданный» бонус. Тем не менее, она была настолько же красивой, насколько и беззащитной, так казалось с первого взгляда. Любому мужчине, оказавшемуся рядом с ней, необъяснимо хотелось защитить ее от всего вокруг. Но это лишь первое впечатление… Пробыв с Ребровой всего полчаса, Виктор обнаружил внутри нее прямо-таки несгибаемый стержень. Несмотря на милую улыбку, она все же была настоящей брюнеткой – сильной, циничной и самокритичной. Но как же она красива… Поляков улыбнулся и закрыл окно. К его удивлению, комната уже довольно сильно промерзла. Он включил обогреватель и решил пройтись, пока в спальне станет теплее. А заодно и вернуться к своим размышлениям… В коридоре уютно горели светильники, и было тепло, поэтому Виктор сразу согрелся. Неторопливо прохаживаясь, он снова и снова вспоминал лицо Маргариты. Он не знал, что чувствует к ней, но новенькая была ему небезразлична. Проходя мимо двери Ребровой, Виктор вдруг лукаво улыбнулся. У него появилась идея, та идея, что приходит в голову лишь неисправимым романтикам. В конце концов, размышлял он, даже к суровым брюнеткам можно подобрать ключ.