Все о любви

В городе Чертокамень взошло солнце. Люди зашебуршились в своих постелях. Вскоре целый поток разношерстного люда вытек на улицы. Утро в семье Ога началось, как обычно, с яркой электрической вспышки и следующих за ней криков. — Бесапуз! Хорош так просыпаться! Задрал, блин! — крикнул худощавый шатен плачущему зеленоволосому малышу. — Не указывай моему господину, жалкий смерд! — ответил строгий голос, принадлежавший светловолосой девушке с шикарной фигурой. Вельзи посмотрел сначала на "папу", потом на Хильду, и завопил еще громче. — Издевается, зараза, — тихо прошипел юноша. — Я все слышала! Не смей оскорблять господина! — девушка со светлыми волосами и зелеными глазами зафутболила Огу в стену. — Дура! Больно ж блин, овца! Совсем офонарела?! — заорал он, чем вызвал новую порцию плача и ударов током. — Тацуми, балда, успокой ребенка, черт подери! — послышалось снизу. То кричала старшая сестра Тацуми — Мисаки. Ога что-то пробурчал, достал из сумки детское питание и бутылочку и собирался уже было развести, как он называет, "хавку" для ребенка, но его остановила Хильда. — Сегодня я добыла господину его любимой пищи — молоко демонийской гидры, сожравшей на обед... — начала она. — Да я понял. Тащи, пока он снова не разревелся, — перебил ее главный задира Чертокамня, качая уже готового захныкать Владыку тьмы. Гарда спустилась на кухню и столкнулась со "свекровью" — матерью Оги. — О, Хильдочка, доброе утро! — тепло улыбнулась она. Это была женщина лет сорока пяти среднего роста. На ее когда-то красивом лице, которое не щадил возраст, появлялись уже первые морщины, кожа теряла румянец, но глаза все еще горели огнем, выдавая боевой дух их обладательницы. Несмотря на то, что Хильда со странным малышом свалились ей на голову из ниоткуда, она поверила в миф о том, что зеленоволосый малыш — это сын Тацуми и этой странной девицы, неизвестно как попавшей из "Эстонии" в Чертокамень и успевшей "переспать" и "родить" ребенка от ее сына. Женщина, как и вся семья, приняла Демонессу с розовым зонтом и малыша как родных. Она искренне любила Хильду как невестку, даже как дочь, и заботилась о ней так, как никто никогда не заботился. За это блондинка искренне привязалась к данной семье и даже не хотела, чтобы они были уничтожены вместе с остальным человечеством по приказу Владыки. Пусть все люди дохнут, но они живут...Потому что она так хочет... — Доброе утро, как у вас самочувствие? — произнесла девушка, выудив из своих все еще скудных познаний о людской жизни вопрос, задаваемый в таких ситуациях. — Все хорошо, дорогая, не хочешь сегодня пойти со мной на рынок? Или, может, научить тебя жарить котлеты? — спросила женщина, аккуратно намекая, что невестке не помешало бы научиться готовить съедобную еду, а не отраву. — Было бы неплохо, — пожала плечами блондинка. — Привет, мам, Хильдочка, пока, мам, Хильда, я на работу! — по коридору пронеслась Мисаки, надевая легкое болеро. Зеленоглазая вытащила из холодильника наполовину наполненную бутылочку и пошла наверх. — Блин, где тебя черти носили?! — рыкнул Тацуми, передавая ей Вельзи. — Заткнись, — отмахнулась она, — Вот, мой Господин, молочко. Ваше любимое. — А что, дойки не работают? — усмехнулся Ога. Иногда он любил подшучивать по этому поводу, за что часто получал туфлей. Но в этот раз обуви рядом не оказалось, и Хильда лишь взглянула на него своим коронным тяжелым взглядом, на что парень поежился. — Сейчас ты берешь моего Господина и идешь с ним гулять в парк, — отчеканила она, ткнув в юношу пальцем. — Э? А что не ты? — Ога почесал затылок. — С радостью, но тебе нельзя отходить от Господина Вельзи дальше пятнадцати метров, помнишь, тупица? — Да помню я, — фыркнул он, забирая уже поевшего ребенка из рук готически одетой девушки. — А что ты с нами никогда не тащишься? — внезапно прозвучал из его уст такой вопрос. — Потому что, если я пропущу хоть один момент, я не узнаю, отобьет ли Барбара Хосе у Марии, пока та лежит в коме, и от кого беременна Жасмин — от Педро или Хеда, — ответила девушка. — Тьфу ты, долбанная Санта-Барбара. Блин, как ты вообще можешь это смотреть? — скривился Тацуми, сажая голого Вельзи себе на голову. — Давай, брысь уже, — Гарда дала ему несильный пинок, но и его хватило, чтобы молодой человек упал с лестницы, пересчитав задом все ступеньки и сопроводив свой "путь" отборной руганью, за что получил выговор от матери, типа, не матерись при ребенке, дубина. Ворча, он ушел в парк. — Не общайся с этой Лилу, — слезно просила девушка с растрепавшимися рыжими волосами. — Ты ревнуешь, что ли? — улыбнулся в ответ красивый темный парень. — Ну... Я... — девушка наигранно замялась. — Это и есть ревность, — усмехнулся парень, обнимая ее. — А если есть ревность, то есть и любовь. Я люблю тебя, Барбара. — И я тебя люблю... — тихо произнесла девушка, уткнувшись ему в куртку. Дальше пошли титры. Закончилась очередная серия. Хильда встала с дивана и направилась на кухню. — О, Хильдочка, что-то стряслось? — спросила женщина, возясь с овощами. — Что такое ревность? — брякнула Гарда, вспоминая услышанное слово. — Ревность? Ну, это когда ты не хочешь, чтобы рядом с дорогим тебе человеком находился кто-то еще. Хочешь, чтобы он был только с тобой, а что, этот засранец Тацуми дает повод? — мать Оги замахала скалкой, предчувствуя скандал. — Да нет... А что такое любовь? Как она проявляется? — Ну... Как же объяснить... Ну, это чувство такое, когда тебя тянет к какому-либо человеку, ты хочешь быть с ним, ну как-то так. А проявляется у всех по-разному. То, что тебе нравится делать в его компании и с ним лично, это и есть проявление любви, — женщина почесала затылок и, еще раз улыбнувшись блондинке, продолжила возиться с овощами. Хильда задумчиво взглянула на маму Оги, потом наверх, потом на дверь. — Я пойду прогуляюсь, — произнесла она, надевая свои неизменные черные сапоги со шнуровкой. Ога с Вельзи сидели на их любимой скамейке под деревом в центральной аллее парка. — Во, Бесапуз, тоже мне, мамаша, только и знает, что сериалы смотреть, дура, — ворчал он. Малыш согласно дякал, даже не понимая, о чем идет речь. — О, смотри, — Ога прищурился и приложил руку "козырьком" к глазам, — Там не Кота с Куние? Вельзи радостно загукал, предчувствуя встречу с другом. — Куние, Куние! — орал Ога, несясь к ней. Миловидная девушка в очках и шляпке сначала оглянулась, потом, слегка смутившись, повернула голову от юноши, чтобы тот не заметил легкий румянец, вспыхнувший на ее щеках. Куниеда, она же Куние, качала на качелях маленького мальчика в шапке-медвежонке. Она улыбалась, а мальчишка радостно визжал, крепко держась маленькими ручками за веревочки. Она как раз думала об Оге. Увидев бегущего к ней парня, она вдруг представила, как он подбегает, хватает ее на руки и несет прямо в загс, отчего та и смутилась. — Привет, — выдавила она, смотря в землю. — Гуляете? — Ага, — Тацуми взглянул куда-то в сторону. — Слушай, составь мне компанию. Девушка в шляпке опять смутилась, так как снова напридумывала разные толкования данной просьбы. — Ты до сих пор не выучил тропы? — А на кой они мне дались, если я могу тебя попросить? — простодушно улыбнулся он. Аой ему сразу захотелось врезать. Получается, он видится с ней только как с гидом, а не ради приятного времяпровождения. Но девушка сдержалась, понимая, что ее порыв не соответствует ее образу милой заботливой сестры в очках, шляпе и простой одежде. Сейчас она обычная девушка, а не лидер краснохвосток и одна из ТОКУКАНХИ. Она просто Аой Куние. Двоюродная сестра Куниеды. — Ладно, — ответила она, изобразив на лице добрую улыбку. — Кота, мы идем гулять. Она сняла малыша с качелей и усадила в наспинную желтую переноску. Они шли по парку. Парень и девушка. У него на спине сидел голый ребенок с необычным цветом волос, у нее — малыш в переноске. Он ей время от времени что-то говорил, а она иногда улыбалась. — Хильда? Ты что тут делаешь? — удивленно спросил парень, смотря на стоящую перед ним блондинку. — Вышла прогуляться. А ты? — Хильда перевела взгляд на его спутницу. — Развлекаешься? Совести нет, животное. Почему я бешусь? Это ж смерд. Меня не должно волновать, с кем он общается. Но я вроде его жена, а значит, по людским правилам, он не должен ошиваться с другими. Вот. Но почему я злюсь тогда?" Куниеда, услышав это, покраснела и, пробормотав что-то вроде "прости, ты все не так поняла", поспешила уйти в другую сторону парка, проклиная в уме эту "сисястую тварь". — Дура, зачем ты ее напугала? — напустился на нее Ога. — Ты не должен общаться с другими девушками, — произнесла она. — Че? Ты че несешь? Перегрелась? Сериалов своих пересмотрела? — Тацуми покрутил пальцем у виска. На самом деле Хильде и правда не хотелось, чтобы Ога общался с другими. Она считала, что этот смерд только ее и ее Господина. Она хотела, чтобы он был только с ней, ругался только с ней, доводил только ее. "А может, это и есть та самая ревность, про которую мне рассказывали?" — подумала она и посмотрела на Огу. — Чего вылупилась? — непонимающе спросил он. Она хмыкнула. " Если это и есть ревность, то это и некая любовь, как сказал Хосе, что ревности без любви не бывает, то значит, надо ему показать, что это она. А как? Его мать сказала, что нужно сделать то, что нам нравится делать больше всего..." — Ты что, оглохла? — он помахал перед ее лицом рукой. В тот же миг она его так ударила, что он улетел в свободный полет вместе с Вельзи, крича в пути: "За что, дура чеканутая?!" Вот, что Хильде нравилось больше всего. Издеваться над Огой. Именно так она решила проявить свою любовь. Что ж, оригинально и даже мило. И пофиг, что бедняге Тацуми не нравится. Но зато так оригинально ему еще никто в любви не признавался.