Последний день лета

Вилл лежала на кровати и смотрела в потолок, на котором в затейливые узоры сплелись красные стрелы первых солнечных лучей. «Да когда же прозвенит это адское устройство», - подумала девочка. Сейчас у нее на душе было тревожно-тягостно, как бывает всегда, когда беспокойно чего-то ждешь весь прошедший день. Вилл потянулась за зеленым будильником в форме лягушки и приблизила электронный циферблат к самым глазам. Пять тридцать. Вилл несколько удрученно поставила устройство обратно на тумбочку. Вперившись вновь в белый потолок, девочка постаралась прикинуть, сколько же часов она проспала. Это была одна из тех ночей, когда ты вроде бы ложишься спать, но затем просыпаешься, через некоторое время засыпаешь вновь, видишь бредовые сны, просыпаешься, долго думаешь о своем, засыпаешь вновь… Так бывает, когда очень долго ждешь чего-то ужасного. Пять тридцать семь. Слишком рано, чтобы вставать. Слишком поздно, чтобы лечь спать. «Я не могу так больше», - подумала Вилл и, спустив босые ноги на пол, сбросила с себя мягкое розовое одеяло. Взгляд по привычке хотел было остановиться на плакате Кармиллы, висевшем напротив кровати, но нашел только пустую стену. Здесь было так же холодно и пусто, как и в любой комнате, из которой вынесли все вещи. «Холодно». Вилл натянула на себя широкую белую футболку и поношенные джинсы, затем подошла к высокому, от пола до потолка, зеркалу: одному из немногих предметов, которые останутся в этом доме за их ненадобностью. Из отражения на Вилл смотрела невысокая худощавая девица лет пятнадцати, с темными глазами и рыжего цвета растрепанными локонами. И не было бы в ней ничего примечательного, если бы не красивые, крепкие плечи – результат длительных тренировок по плаванию – и высокие, вздымающиеся, словно мраморные перила, четкие скулы. Однако Вилл, как и многие девчонки ее возраста, напрочь отказывалась видеть в себе прекрасное, поэтому, поморщившись, только нехотя пригладила пятерней короткие прямые волосы. Тихо, чтобы не разбудить еще сладко дремавшую мать, рыжая выскользнула из комнаты и направилась на кухню. Заварив на скорую руку себе капучино и взяв оставшийся валяться на столе кусок вчерашней пиццы, девчонка несколько секунд еще потопталась на месте, прикидывая, куда бы сесть: из кухни всю мебель вынесли тоже. Сидеть на деревянном полу было холодно. Завтракать стоя не очень хотелось тоже. И, решив, что часть чего-то – это всё-таки намного лучше, чем целое ничего, Вилл устремилась на балкон, где ещё остался красивый, высокий плетеный стул: ещё один предмет, которому не нашлось места в новой квартире. Удобно устроившись в кресле и расположив тарелку с пиццей у себя на коленях, школьница устремила взгляд на пейзаж, встречавший ее каждое утро на протяжении пятнадцати лет, и который она теперь, возможно, видит в последний раз. Бескрайнее море простирается вдаль, насколько хватает глаз, а шаловливый прибой ласкает светлый прибрежный песок. Недалеко от берега идет рыболовное судно, мимо которого на огромной скорости промчался синий кайт. Вилл с мамой жила в городе-порту, и лес мачт килевых яхт, который она видела каждый раз, выглядывая на балкон, был для них привычным зрелищем. Рыжеволосая с благоговением относилась к красивым белым яхтам, не собираясь, однако, углубляться в дебри парусного спорта. Она уже не раз видела, как девчушки чуть старше нее ходили на своих маленьких спортивных лодочках в шестибальный ветер, сражаясь с ветром и волной. Не уставая восхищаться ими в душе, Вилл для себя решила, что плавать в бассейне как-то безопаснее. В этот момент росшая рядом пиния ласково тронула девушку по макушке, а восходящее из-за гор солнце начертило на деревянном полу золотистую решетку. Сьюзен иногда сетовала на то, что солнце здесь восходит не над морем, но Вилл не видела в этом недостатка: озаренные красными лучами лесные холмы казались ей волшебством. «Я никуда не хочу», - подумала Вилл. Она не понимала, отказывалась понимать, почему мама решила променять этот чудесный городок на холодный, вечно дождливый Хитерфилд. Девочка поставила пустую чашку вместе с тарелкой на дощатый пол. Нужно еще кое с кем проститься. Наскоро впрыгнув в красные кеды, Вилл, притворив тихонько за собой дверь, вышла из коттеджа. Вымощенная серым камнем тропинка, идущая от дома до самого берега, петляя, повела школьницу среди высоких стройных пиний. Та, вдыхая прохладный морской воздух, казалось, хотела надышаться им на целую жизнь вперед: девочка понимала, что пропахший бензином Хитерфилд не сможет удивить ее столь незабываемым миксом ароматов. Вилл пришла на место. Со стороны казалось, что эта часть дороги ничем не отличается от предыдущей; но Вилл-то знала. - Саммер! – позвала девочка. - Саммер!.. – она произнесла ее имя раз десять. Вдруг из-за деревьев показалась симпатичная колли, похожая на лисичку. Заметив ее, Вилл, улыбаясь, присела на корточки, чтобы поприветствовать собаку. «Лисичка» внезапно подбежала и радостно лизнула узкую ладонь девушки. - Я уезжаю, - сказала она и взглянула в умные карие глаза Саммер. Она преданно смотрела на Вилл и, казалось, всё-всё понимала. - Я уезжаю. Мы с тобой больше никогда не увидимся. Понимаешь?.. Колли лизнула ладонь девушки. Вилл встретила эту умную, невероятно красивую собаку год назад, и та заменила ей всех друзей и подруг, которых у нее никогда не было. Девочка имела несчастье быть свидетельницей той ужасающей сцены, когда местные мальчишки, привязав к лапам колли консервные банки, избивали ту камнями. Девочка с большим, как мир, сердцем, воспротивилась происходящему, и с тех пор колли, словно благодарная за спасение, подарила Вилл всю свою ласку и преданность. Это было год назад. Тогда папа еще жил с ними. Идея взять к себе собаку была отвергнута сразу, так как отец страдал аллергией на животных. А Сьюзен… Сьюзен во всем поддерживала мужа. В тот последний день Вилл решила, что если день будет погожий, то она назовет собаку Саммер, а если вечером пойдет дождь – то Рэйн. Саммер. Оборвав на этом череду воспоминаний, рыжая прекратила гладить узкую мордочку «лисички». Та, заслышав вдруг возню мелкого зверька в густых кустах, юркнула туда же. И тут, выпрямившись, Вилл столкнулась, к своему удивлению, прямо нос к носу со своим одноклассником. Сия весьма неожиданная встреча заставила Вилл отпрянуть от мальчика едва ли не на метр. - Вандом?.. Это был Ли Джейсон – странный, вечно одинокий парень-неформал, сидящий на последней парте и, особенно не напрягаясь, получавший достаточно высокие оценки. Он слушал спокойную, в чем-то даже «наркоманскую» музыку и всегда носил с собой небольшой серебристый фотоаппарат. Его ясные, добрые глаза, светлые волосы, спадающие на лицо, яркие рубашки – всё в нем вызывало симпатию Вилл, однако подойти к нему в школе девочка почему-то не решалась: не потому, что боялась смешков со стороны довольно-таки недалеких в сравнении с Ли одноклассников, а потому что боялась быть неправильно понятой именно со стороны самого парня. Поэтому девушка, встретив на берегу моря в выходной день, в шесть часов утра именно Джейсона, не сильно удивилась: ее поразила скорее способность мальчика неслышно подкрадываться к людям. - Что ты здесь делаешь? - Гуляю, - совершенно спокойно ответил Ли. А затем, немного помолчав, припечатал: - Знаешь, Вандом, мне будет не хватать тебя. Тебя и твоих странностей. Вилл, ничего не ответив, лишь слабо улыбнулась. - Спасибо. Тронута, - в своем обычном телеграфном стиле ответила рыжеволосая девушка. И решив, что ей терять уже больше нечего, добавила: - Ты знаешь, я скажу это сейчас. Я считаю тебя самым классным парнем в нашей школе. Мне очень жаль, что я не призналась тебе в этом раньше, а теперь ты остаешься один среди наших глупых одноклассников. Ли смотрел на девушку своими чудесными голубыми глазами. - Я не знал… Если бы ты сказала мне это раньше… - Знаю. Неловкое молчание. Не каждый день признаешься своему однокласснику в тайной любви, знаете ли. - А я ведь уезжаю тоже, - пробился среди шума морского прибоя голос Джейсона. – В Канаду. - Так ведь ты оттуда?.. Ли усмехнулся. - Да, это долгая история. Всё дело в моем отце, он давно занимается… - в это время из-за огромного камня, на который присела Вилл, показалась Саммер. Парень потрясенно уставился на нее. Собачка с осторожностью подалась вперед. - Лесли… - парень присел на корточки возле камня. – Я потерял тебя в другом городе… год назад… Колли радостно облизывала трепетно глядящие ее за ушками ладони мальчика, на глазах которого выступили слезы радости. У Вилл не было слов, чтобы описать эту радостную встречу. Джейсон выпрямился, в глазах его светилось счастье. - Вилл… Вилл… - шептал Ли. – Ты даже не знаешь, как я тебе благодарен. Потрясенная рыжеволосая девочка долго молча глядела на него, а потом тихо сказала: - Идите домой. - Спасибо… Глядя на удаляющегося мальчика с собакой – не просто с собакой, а с Саммер, с ее дорогой Саммер – Вилл чувствовала, как ее раздирают противоречивые чувства. Нечто похоже она уже испытывала, когда на их дом приходили смотреть другие, чужие люди, в результате и купившие его. Жалко не дом, который останется здесь. Жалко чувства, покинутые в этом доме.