* * *
Вдруг я увидел, как мама нашла мой стеклянный шарик. Она внимательно на него посмотрела и вздохнула. «Эх, кисёныш, я так скучаю без тебя... Зачем ты ушел? Я думала, что мы с тобой много чего сделаем: съездим в санаторий, в Сочи к Толе, пойдём в парк... Саш, тебе хорошо там? Ты встретил бабушку? Как она?.. Передай ей, что я очень сильно сожалею о...» - мама посмотрела в сторону моей щели красными распухшими глазами. - «... том, что случилось. Как ты там, за плинтусом? Всё хорошо? Представляешь, я всем вру, что похоронила тебя на кладбище. Даже Толе. Ну никто же не поверит, что у меня в доме чьё-то мертвое тело...». Мама вытерла подступившие слезы и снова посмотрела на шарик. «Ладно, прости меня... Ты же всё равно ничего не слышишь». С этими словами она отправила стекляшку в коробку и снова заплакала. Я хотел уж закричать маме, сказать ей, что я здесь, я наблюдаю за ней и до сих пор её люблю, как вдруг почувствовал под ногами ледяную воду. Но откуда ей тут взяться? Канализацию затопило? Соскальзываю со стонущей трубы и проваливаюсь в водяную бездну. Холод покалывающим спазмом пробегает по спине, сцепляет руки. Конечности немеют. Моё тело всасывает в песчаное дно, я оборачиваюсь, смотрю на гаснущий мамин силуэт в щели. Я зову Чумочку в надежде того, что она спасет меня. Но она, плача, смотрит сквозь меня своим грустным взглядом.* * *
Разрываю бордовые облака, падаю в грязь. Сырая земля облепляет лицо, забирается за уши, в рот и засоряет глаза. Слышу, как кто-то чавкает ногами. Поднимаю голову, пытаюсь разглядеть хоть что-то, но чёрная мерзость въелась в глаза. Я временно слеп. Какие-то верёвки затягивают мои ноги и резко поднимают тело вверх. Голова начинает кружиться, ком рвоты подступает к горлу. «Что, скотина, сгнил всё-таки?! А я ведь говорила, что ты с этой мразью подохнешь!» - узнаю бабушку. В моём сознании сразу вспыхивает тот холодный вечер, капанье часов и слёз, белая стена, птицы, вода и черный осьминог, который крутил свечу в своих жирных щупальцах. В тело пробирается колючий страх и забирает дар речи. «Что молчишь, а?! Что ты молчишь?! А, боишься... Правильно, бойся!» - брызжет слюной осьминог, говоря бабушкиным голосом. - «Твоя мамаша со своим карликом всё-таки сгубила нас! Скоро и дедушку к нам отправят, мерзавцы! Ты слышишь, неблагодарная сволочь?! Теперь ты будешь гнить вместе со мной!» - Нет, мама не такая, - плачу я. - Мама меня любит! И я люблю её! - Ах, значит любит?! Мерзкая, противная, неблагодарная сволочь! Будь ты проклят, гнида! Чтоб ты вечно жил и гнил! Ну ничего... Я тебя и с этого света сожгу! - осьминог швыряет меня обратно в грязь. Земля забивает мне рот, я тону в чёрных зыбучих песках, проваливаясь в пустоту. Мне уже кажется, что это конец, как вдруг чьи-то тёплые руки нежно поднимают меня в раскалённый воздух. Они гладят меня по глазам, и я снова начинаю видеть. Они надавливают на живот, и грязь исчезает из внутренностей. Это мама. Мама пришла за мной! Осьминог взвывает, тянет щупальца вверх, но синеватый силуэт Чумочки быстро поднимает меня на поверхность. Запах гнили. Толчок.* * *
Я снова оказываюсь за плинтусом. За сырой, холодной оградой от настоящего мира. Мама всхлипывает, вытирает слезы и берет ключи. Открывая дверь, она даже не подозревает, что спасла меня. Своим силуэтом, улыбкой, движением руки она заставляет меня всё ещё верить в жизнь.</center>- Мама! - испуганно прижался я. - Пообещай мне одну вещь. Пообещай, что, если я вдруг умру, ты похоронишь меня за плинтусом. - Что? - Похорони меня за плинтусом в своей комнате. Я хочу всегда тебя видеть. Я боюсь кладбища! Ты обещаешь? Но мама не отвечала и только, прижимая меня к себе, плакала.
Сквозь щёлчки отопления слышу скрип закрывающейся двери. Каждый день я умираю за плинтусом, зная, что мама даст мне право на новую жизнь.За окном шёл снег.
26. 04. 14.