***
— Ты же не думаешь, что мне не всё равно? — ты саркастично усмехаешься, когда тот, кто любил тебя всем сердцем и душой делает грациозный выпад в твою сторону и лишь устало закатывает глаза. — Ты стала предсказуема в своих речах, Кэтрин. Попробуй ещё, — Дэймон только отмахивается, беря в руки бутылку виски со стола. — Снова за старое? — лениво наматываешь прядь волос на указательный палец и дразнишь вампира своим самодовольным тоном. — Думаю, алкоголь не в силе залечить воспоминания от большой любви. — Ушедшей любви, ты забыла добавить, — ухмыляется он и окидывает тебя странным взглядом, делая глоток прямо из бутылки. Что-то новое приветствует тебя в его взоре. Такого ты ещё не видела. Нахмурившись, пытаешься понять, что же это. А самое главное — отчего тебя беспокоит это. — Зато не менее сильной от этого, — парируешь ты, не желая признавать очевидную истину. — Это не меняет действительности, — Сальваторе-старший издаёт смешок, вновь делая обильный глоток алкоголя. Ты не находишь, что ответить, как такое возможно? Лишь кривая улыбка заиграла на твоих губах. Пытаешься вложить в неё всё своё безмерное эго и безразличие, но отчего-то оскал выходит грубым и усталым. Да что с тобой? Поднимаешься с насиженного места и не спеша оказываешься прямо напротив брюнета. Заглядывая в зеркальную глубину его кристально-голубых глаз, ты замечаешь ледяные нотки. Нет чего-то былого: не присутствует больше этот животный интерес и стремление желать тебя вечность. Нет. Теперь там только безразличие, огранённое холодом моря. Внутри что-то невольно переворачивается, словно хочет выпрыгнуть наружу, и ты едва не охаешь от такой резкой перемены. Что угодно: любовь, вожделение, ненависть, но никак не безразличие. Это же Дэймон, но какой-то иной, не такой, как годы назад. Ты широко распахиваешь глаза, пытаясь убедить себя, что это маска. Грубая и начинающая врезаться в кожу. Не может быть… Дэймон же замечает в тебе перемену и нагло ухмыляется. Он разгадал твою слабость. — Как ты теперь сыграешь, Кэтрин? Какую карту бросишь на стол, если моя карта бита? — в его глазах искрится дикий огонёк — он жаждет видеть тебя слабой. Как бы не так, ха! Забирая у него спиртное, ты умело берёшь себя в руки и приникаешь соблазнительными губами к горлышку бутылки. Горьковатая жидкость проникает внутрь и приятно согревает душу. Так же держа виски в руке, ты прикладываешь вторую ладонь к обнажённой груди вампира и указательным пальчиком ведёшь ниже, изображая некий извилистый путь. Чуть приподнимаешься на носочках и сладко шепчешь ему в самое ухо: — Ты ведь не забыл, что правила здесь придумываю только я? — а затем, довольно улыбаясь, делаешь шаг назад, слегка наклоняя бутылку из стороны в сторону, однако так, чтобы содержимое не выплескалось. Словно по инерции, автоматически заманиваешь Дэймона указательным пальцем, надеясь, что приманка сработает. Но он, скрестив руки на груди, лишь с вызовом смотрит на тебя. Почему-то сегодня всё идёт не так. — По твоим правилам не играет никто. Ты становишься жалкой… Тебя бьёт словно током, ярость клокочет в самом горле. Это всё алкоголь, это всё он… — Докажи мне это, ну же… — ты издеваешься над ним, скрывая истинные эмоции. С каких пор тебя заботит старший из братьев? Хотя чего скрывать: вся прелесть заключалась в любви обоих, и если один резко менял своё отношение на безэмоциональность, то это могло ранить даже более, чем очевидная грубость по отношению к тебе. С минуту Сальваторе мешкается, раздумывая над твоим предложением. Затем делает шаг на тебя, понимая, что в безобидном развлечении не будет ничего плохого. Выхватывает у тебя бутылку и пылко, страстно приникает к твоим губам. Ты тянешь ладони к нему, обвивая тонкие пальцы вокруг шеи. Дэймон отрывается от тебя и вновь начинает пить обжигающую жидкость. После он просто отбрасывает стеклянную ёмкость в сторону, отчего та с грохотом разбивается вдребезги. Очередной пульс. Твоё не утихающее сердцебиение. Может, ты его сама придумала? Вампиры же мертвы, значит, нет этих живых импульсов. Так отчего земля уходит из-под ног теперь?.. Юноша небрежно хватает тебя за длинные локоны, тем самым оттягивая голову назад. Ему нравится эта бесконечная игра на победителя. Мало того, в этот момент Сальваторе-старший с силой отшвыривает тебя в противоположную сторону, прямо на стол. Ты приподнимаешься на локтях, не успевая одуматься, а он уже накрывает тебя своим телом, дико, необузданно разрывая миниатюрный топ и кусая плечи. Клыки пронзают кожу. Больно. Запах крови бьёт прямо в нос, отчего ты испускаешь какой-то невнятный звук, свидетельствующий о твоём блаженстве. Каком-то мазохистическом блаженстве. Мужественные руки лихорадочно изучают каждый сантиметр твоего тела, в то время как голову обволакивает дымка пылкой агонии и сладкой иллюзии. Ты ведь всего лишь ненадолго принадлежишь ему…***
Он сидит, уставившись с задумчивым видом в камин и ничего не произнося. Ты приподнимаешься и тоже устремляешь взгляд в пустоту. Неужели вам больно, неужели вы чувствуете? Хмуришься, закусывая нижнюю губу. Рука непроизвольно ложится на обнаженную спину вампира, но он продолжает сидеть в молчании. Вдруг Дэймон резко переводит на тебя взгляд, безмолвно приподнимая брови. Из этого жеста ты читаешь лишь одно слово: «зачем?». А ты и сама не понимаешь. Вечная гонка за братьями? Разноцветная гамма чувств? Ненависть? Любовь?.. Холод притягивает тебя в свои объятия, и ты вздрагиваешь от собственных мыслей. Сальваторе-старший видит тебя иной. Такой послушной и принадлежащей только ему. Он заваливает тебя на пол, на котором вы как раз сидите, и обхватывает твоё лицо хладными руками. — Запомни, Катрина, ты моя, — каким-то хозяйственным тоном шепчет он и усмехается. — Сегодня ты доказала это, и иначе более не будет, моя дикая и своенравная кошка.***
Давай будем ненавидеть друг друга вечность? Давай покажем маскарад из несуществующих чувств, где только мы сможем дополнять друг друга. На что нам эти игры на выживание, если есть вечность по отдельности и лишь миг друг с другом, где я только твоя, а ты — мой.Because days come and go, But my feelings for you are forever. One last kiss, before I go... One last kiss.