Жар камина в холодной комнате одиночества

Очередной зимний день близится к вечеру. Линия горизонта постепенно окрашивается в оттенки солнечного заката, освещая полузаснеженные участки земли. Сквозь стройные стволы оголённых деревьев, одиноко возвышающихся над крышами домов, пробиваются последние отголоски дневных лучей. Небо как идеальное полотно - на нём нет ни облачка. Весь двенадцатый Округ погружён в вечерний сумрак. Жители возвращаются с работы по одиночке, тем самым, оживляя дороги улиц неспешными шагами. Их численность стала заметно больше; спустя несколько лет дети научились искренне улыбаться. Да и поводов было предостаточно. Взять, например, освобождение Панема от Голодных игр. Уже никто и никогда больше не приедет к ним в Округ чтобы забрать слабых, худощавых детей на беспощадную бойню, где смерть - означает поражение. У победителя никогда не отнимут родных и любимых людей. Он никогда не останется сиротой, хотя один из них всегда им был даже в памяти людей, коснувшихся его судьбы. Скрытный, заливающий своё одиночество спиртным, саркастичный, опытный игрок в главной игре "жизнь". Он выжил в Квартальной бойне. Он потерял любящую семью, любимую девушку. Всем казалось, что он смирился с утратой, но каждую ночь возвращался в прошлое вновь и вновь, всё больше ощущая холодное одиночество.

***

Наблюдая за движением пламени в камине, Хеймитч сидел перед ним в удобном кресле, потирая между пальцами ткань пледа. Комната была освещена лишь огнём, линии которого медленно перемещались по серым стенам. Было непривычно тихо, что даже треск обгоревших поленьев эхом отдавался в полупустой комнате. В доме бывшего ментора всегда оживлённо беседовали, приходившие на чай, Китнисс и Пит; слышался смех и неугомонные вскрики, топот неуклюжих маленьких ножек. Но он не злился, не просил тишины. Ему нравилось ощущать, как дом кипит жизнью, пульсируя энергией молодости, изгоняя всё затаившееся в самых дальних углах одиночество. Ему нравилось чувствовать запах варящегося супа на плите в соседней комнате. Почти каждый день дети навещали старика, спрашивая его обо всём, что только можно рассказать. Он прочищал горло и, с усмешкой на лице, начинал повествование о прошлых временах в Округе. Таких далёких, но кажется, будто всё было только вчера. О правильной Эффи. О свободолюбивом Гейле. О чистой Прим. Об отзывчивом Финнике. О резкой Джоанне. Но в мире рассказов старого деда не существует былой жестокости, нет Голодных Игр. Наоборот, все герои историй живы и до сих пор попадают в забавные ситуации, достойные внимания потомков. Но в этот вечер дом был совершенно пуст. Хеймитч наблюдал за медленными, движениями пламени в камине, до боли сжимая кусочек пледа в руке. Боль. Отчаяние. Он закрыл глаза и сильно зажмурился, пытаясь сдержать поток горьких слёз. Но всё-таки скупая слеза оставила дорожку на его щеке. Зачем? Зачем нужно было воплощать ту догадку про силовое поле на Арене? Намного лучше было бы если он просто сдался в схватке с той девушкой. Нужно было уступить победу. Если бы он только задумывался о последствиях, которые экс-Капитолий немедленно воплотил. Ну ничего. Скоро, после долгой разлуки он увидится с теми, кого он так страстно любил и пытался защитить. Вдох. Выдох. Мужчина поднял голову и окинул взглядом комнату. Пусто. Тихо. Так будет лучше. Чувствуя приближение вечности, он снова переводит взгляд на языки пламени. Жизнь прожита не зря. И как там сказал Пит? "Жизнь измеряется не годами, а жизнями людей, которых мы коснулись". Правильно говорил мальчишка. Многим людям он помог. А так же помог выжить. Но по-настоящему проникнуться подопечными ему пришлось лишь в последний год в роли ментора в Голодных играх. Китнисс и Пит. Китнисс была неприкосновенна и холодна на первый взгляд, но познакомившись поближе, он понял - она близка ему по духу. Убийственно сильна и, неподпускающая к себе лишнее окружение. О, а вот в последнем различие есть. Лишнее окружение, лишнее знакомство - долг и обязанность успешного ментора. Пит же - полная противоположность. Его сила в красноречивости и дружелюбии. Неважно враг ты или нет - он поможет тебе. Он спокойнее и уравновешаннее её во сто крат. Пит задумывается над тем, о чём ты даже не знал, не чувствовал. Убивать невинных детишек - не его. Точно не его. Наверняка, он даже задумывается о прошлой жизни запечённого барашка, что собирается съесть на обед. Но его творческому складу ума можно только позавидовать. Художник ведь, что с него возьмёшь? Все его предложения и идеи публика принимает с восхищением, и каждая импровизационная выходка запоминается навсегда. Спасибо его храбрости и преданной любви к Китнисс. Если бы не они, то лежал бы добрый наставник полудохлый под пеклом неестественного солнца арены. Хеймитч умер бы либо от ломки, либо от неожиданного нападения союза профи. Спасибо. Они такие разные. И казалось бы, что никакой связи между ними и быть не может. Ну что поделаешь, любовь. Она – целеустремлённая, решительная. Он – сострадательный, мудрый. Они как инь и янь: полностью друг другу противоположны, но если какая-либо из этих половинок перестанет функционировать, то вся гармония в их мире исчезнет. Они, как рыбы, непрерывно вращаются по кругу, поддерживая равновесие. Солнце и луна. Небо и земля. Черное и белое. Отрицательное и положительное. Инь и янь. Он гордится ими. Ведь всё то, что знают они сейчас, рассказал именно он. Он не говорит этого вслух, но гордится. Гордится тем, что был первым человеком, который стал проводником во взрослую жизнь. Гордится тем, что он наконец вынырнул из океана "Алкоголь". Ведь не всем суждено выйти оттуда сухим. Гордится тем, что дети Китнисс и Пита называют его дедушкой. А ведь если бы он всерьёз не занялся развитием навыков выживания свои подопечных, то ещё несколько пар трибутов из двенадцатого округа не вернулось бы домой, и он умер бы намного раньше. Что-то слишком часто он подумывал об этом "если бы". Возраст и одиночество сделали своё дело. Раньше Хеймитчу казалось, что рано или поздно он погибнет "по приказу" бывшего президента из-за своего характера, как остальные победители. Как те, кого он знал. Но он даже не рассчитывал на тихую смерть в кресле, согретый жаром камина. Не всем посчастливилось дожить до такого почтенного возраста. В Округе, если мимо проходит пожилой человек, то независимо знакомы ли они или нет, уважительно приветствуют его. Так как Хеймитч входит в это число, то несколько раз на дню ему желали здоровья. И вот, сколько лет прошло, а никакая хворь не может сразить его. Но каждому живому существу отмерена своя доля пребывания в этом мире, а как раз его уже подошла к концу. Чувствуя это, он медленно встаёт с кресла и, покачиваясь из стороны в сторону, подходит к столу. В полумраке он находит помятый чистый лист бумаги и ручку. Не особо заботясь о почерке, он начинает писать: "Солнышко, я знаю, что ты первая зайдёшь в этот совершенно пустой дом и увидишь меня в таком виде. Ты сильно расстроишься и начнёшь плакать, ну и всё, что там нужно делать для приличия. То, что я хочу попросить тебя... на первый взгляд не имеет никакой важности. Но. Просто живите и любите друг друга. Банально, правда? Получается, что я попаду в вашу книгу "одиноким пьяницей-ментором"? Ну и ладно, большего не нужно. Главное - не забывайте меня. Я всегда думал о вас, беспокоился с первых дней нашей встречи. Ну со второго, хорошо. И вы стали для меня семьёй, о которой я даже не мог мечтать. Спасибо. Спасибо за вашу поддержку, сочувствие, понимание, оказанное в те трудные дни. А их у нас было не мало. Но всё позади. Жизнь продолжается. Создайте новый мир без былой жестокости и гнева. А что делать с домом решайте сами, он - ваш. Хоть под сарай. Ваш завсегдатый наставник по жизни, Хеймитч Эбернети. Ну, и... Как там говорят? Люблю вас? Именно. Люблю" Слабо ухмыльнувшись, он складывает листочек пополам, пытаясь хоть как-то разгладить его. Далее он кладёт послание на середину стола, а ручку поверх него. Чтобы вдруг ветром не унесло. Он снова возвращается к камину, протягивая к нему закоченевшие ладони. Потирая их между собой, он походит к креслу и садится в него, укрывая ноги старым, потёртым пледом. Прикрыв глаза от усталости, он засыпает. Вся жизнь, от начала до конца, пролетает мимо него быстрыми стоп-кадрами. Серый потолок комнаты. Заботливая рука матери на спине, придерживающая от падения. Потёртые временем ботинки отца. Деревянная лавочка на крыльце. Круглый живот матери. Нежные поцелуи родителей. Облупленная парта. Шоколадные волосы до плеч. Первый просмотр фильма из Капитолия. Слёзы мамы. Пустая, аккуратно заправленная кровать отца. Маленькие ладошки брата. Насыщенный цвет зелени у школы. Осколки вазы, разбитой братом. Паутинные сети в углу. Сумеречная романтика под деревом её сада. Он сам, сопровождающий брата в школу каждое утро. Первый поцелуй и обещание всегда быть вместе. Потные ладони перед Жатвой. Сцепленные руки перед отъездом в Капитолий. Мелькающие пейзажи за окном поезда. Ночные прогулки по вагонам. Неестественные улыбки на лицах жителей столицы. Яростные взгляды профи. Множество детей в Тренировочном центре. Неожиданная уверенность перед интервью. Бессонная ночь. Ужас арены. Голодные игры, прошедшие словно во сне. Раскрытие секрета игр. Безжизненное тело Мэйсили на руках. Желание отомстить. Острая боль в боку. Кровавая бойня. Потеря оружия и отступление вглубь чащи. Лёгкая потеря сознания. Звук соприкасания металла с телом. Громкие фанфары. Белый кафельный пол в элитной больнице Капитолия. Разговор с президентом. Угрозы, змеиный взгляд, невыносимый запах. Трепетное чувство возвращения домой. Пламя, захватывающее родной дом в свои объятья. Скорбь, горькие, как полынь слёзы. Нежелание жить. Первый стакан приятной жидкости. 20 лет непроглядной завесы одиночества и галлюцинаций. Дань Капитолию - более 20 пар детей, погибшие на играх от двенадцатого Округа. Надежда, желание хоть в кои веки помочь своим подопечным. Обязанность сохранить Сойку. Выражение лица Эффи при каждой выходке в «неподобающем» состоянии. Серые дни в тринадцатом. Облегчение, вызванное победой. Суетящаяся Сэй у плиты. Гуси, расхаживающие под окнами. Последний стакан. Маленькая ручонка, дёргающая за волосы. Счастливые улыбки Китнисс и Пита. Жар камина тёмным вечером. И вдруг всё гаснет, затемняя экран, на котором несколько секунд назад кадрами мерцала вся жизнь. Такая яркая и в то же время невыносимо несчастная и одинокая жизнь ментора заканчивается на чёрном кадре. Он был сыном, братом, влюблённым, трибутом, убийцей, союзником, победителем, сиротой, одиночкой-отшельником, ментором, другом, участником революции, наставником, фермером, дедушкой, отцом для чужих детей. ...