Today is a good day to die

Уже не в первый раз кошмарные, заставляющие каждую ночь покрываться липким холодным потом, сцены самоубийств в разных проявлениях будоражат Драко. Каково это не ложиться в кровать до утра, тянуть до самого последнего момента, пока не очнешься где-нибудь посреди гостиной, слушая как в бешеном ритме стучит сердце? Каково пробуждаться не от первых мягких лучей солнца, а от того, что какая-то хмурая девчонка-первокурсница больно щипает тебя своими противными пальцами за щеку, словно выражая беспокойство. А все потому, что ты, видите ли, блуждая вчера по подземельям, уснул прямо в коридоре? Но он был счастлив, как ребенок. Радовался каждому пробуждению, осознавая, что на сегодня все закончилось. В этот раз Малфой проснулся не сам, мятежные сны Драко прервал оглушительный звук стукающейся о косяк деревянной двери. В одно из многочисленных купе «Хогвартс-Экспресса», который вез детей и взрослых навстречу волшебству, ворвалась красная, точно заколка в волосах дремлющей Дафны, Пэнси. - Ненавижу долбанный Гриффиндор! И эту… заучку тоже ненавижу! – сказала она с такой суровой интонацией, что у Гойла вся кожа покрылась мелкими мурашками. - Что опять случилось, Пэнс? – лениво протянул Забини, похоже, никак не реагирующий на раскаленную, словно горячая сковорода, Паркинсон. - Эта… она... - сбивчиво талдычила Пэнси, постукивая ногтями по двери купе, - я не успела настроить голову на предстоящую учебу, как она опять пристала со своими извечными претензиями! Мой тон ей, видите ли, не понравился. - Может хватит тянуть, Пэнси? – вновь вопросительно отозвался уже немного нервный Блейз, - Ты так же быстро излагаешь свои мысли, сколь быстро едет этот ветхий поезд. - Господи, да все просто, как белый день… - Ясно... Пэнси. – наконец выдавил из себя фразу Грегори, - Ясно, как белый день. - Помолчи, Гойл. Эта… как ее там? А, Гермиона Грейнджер… - Грейнджер? И что она? - Драко вопросительно нахмурился и наконец-то оторвался от своих размышлений, полностью превратившись в слух, стоило только уловить знакомое имя. Имя, которое вызывало какое-то внутреннее беспокойство вперемешку с любопытством и щепоткой злости. Чувство, давящее на желудок, заставляющее зубы сжаться так, что недалеко до превращения их в крошево. Херовое чувство. Драко не знал почему, но именно это имя никогда не пролетало мимо его ушей просто так. Любопытство? - Видишь ли, Забини, - покачала головой Паркинсон, - если бы постоянно не находился кое-кто, отвлекающий меня, я бы говорила гораздо быстрее. А не со скоростью полета «Нимбус 1978»! Я просто шла по коридору, думала о своем… Знаете, есть такие люди, которые любят встревать в совершенно не свои дела, дабы только «восстановить справедливость». На самом же деле для того, чтобы показать, какая я хорошая, добрая, прекрасная. А вот нет! Драко огорченно вздохнул. К сожалению, Пэнси – не тот человек, который умеет формировать слова в предложения, делая их понятными для мозга. Из всего, что когда-либо Пэнс тараторила на ухо Драко, он так и не сумел выловить хотя бы какой-то смысл. А жаль. Тому было множество примеров. "Я наконец-то купила в Хогсмиде ту прекрасную малиновую брошь. Знаешь, которая еще так переливается зеленым, немного голубым, наполовину красная. Как это ты не знаешь?!" "Что они могли наложить в этот чертов салат? Драко, зачем они положили сюда капусту? Я ненавижу капусту, а еще те туфли, на которых вчера сломался каблук! Вот-вот, и я о том же." "Фу-ух, как же я устала. Стоять раком три часа попробуй! Что ты нахмурился, сероглазый извращенец? Я же… я просто помогала Тео выполнять свою работу!" На самом деле пресловутая брошь была белой, салат был супом, а Теодор, когда того припечатал к стенке разъяренный Малфой, всячески отговаривался, мол, Паркинсон просто собирала его сикли, которые сама же и просыпала, неудачно двинув рукой, когда Тео для чего-то высыпал их на стол. Не то чтобы Драко чувствовал какую-нибудь ревность или, чего хуже, любовь по отношению к Пэнси. Но статус первого красавца всея Хогвартса обязывал иметь постоянную девушку. А тот факт, что она может наставить ему огромные ветвистые рога, совсем не облагораживала «казанову». Сам же Драко активно «трахал все, что только движется», как ласково охарактеризовал друга Забини, не чувствуя никакой вины перед Пэнси. Идеальные отношения современности, ничего и не скажешь. - Пэнси. Я был бы безумно рад, если бы ты говорила чуточку быстрее. Боюсь, ты не успеешь и до прибытия в школу, - пропел Драко так сладко, что этот тон даже напугал слизеринку. - Когда я шла по коридору вагона, случайно наткнулась на двух маленьких противных первокурсников из… Грффиндора, - завела рассказ Пэнси. - Мерлин знает, почему они дрались. То ли шоколадную лягушку не поделили, то ли у них была другая, такая же «важная» причина. В любом случае, мне показалось, они вот-вот выломают окно или продырявят древний пол этого коридорчика. Так сильно маленькие бесенята дубасили друг друга, кидая от стенки до стенки. Мне бы было очень весело посмотреть на этого рыжего толстячка, наверняка очередной Уизли, который с рокотом покатится по железнодорожным путям, но мне, как человеку, который случайно оказался не в том месте, такая головная боль не особо нужна. Мало ли, может, с меня еще и спросят за то, что я не разняла их, не доложила никому из профессоров, и еще целая гора разнообразных «не». Я решила сделать им небольшое замечание… *** - Уйдите с дороги, маленькие придурки. – Ребятишки даже не собирались реагировать на что-то сказавшую брюнетку, продолжая все так же рьяно лупить друг дружку. - Я кому сказала? Хотите отхватить по Верминкюлюсу, тупые вы головы? - Прекрати кричать, Паркинсон. – Из одного из купе на шум вышла девушка. Ее густые каштановые, здорово блестящие, но тем не менее сильно взлохмаченные волосы ниспадали на джемпер, на котором красовался вышитый герб факультета с изображением гордого льва. Напряженные белки глаз, разукрашенные красной сеточкой, свидетельствовали о бессонной ночи, проведенной в обнимку с учебником по трансфигурации. Но даже это не портило всю красоту карей бездны. - Вау, вы посмотрите, кто объявился! Это же гриффиндорская заучка, Грейнджер, я не ошибаюсь? Тебе негде открыть свой рот? – насмешки в голосе слизеринки было столько, что она, казалось, плотной веревкой душит любого, кто находится в радиусе десяти метров вокруг девушки. Любого, но не эту гриффиндорку. - Я пришла на твой оглушительный крик, Пэнси, - Гермиона поправила прядь шелковистых волос, упавшую прямо на левый глаз. - Как ты смеешь говорить подобным образом с детьми? И говорить правильно «Верминкулюс». Если ничего не знаешь, лучше помолчать. - Ты еще будешь мне указывать, гадкая грязнокровка?! – с раздражением сказала слизеринка. Даже два юных гриффиндорца, которые еще пять минут назад уже начинали активно тыкать друг другу то в глаз, то в нос новоприобретенными палочками, притихли, с неприкрытым интересом наблюдая за перебранкой двух старших учениц. - Ты мне противна, Паркинсон, - Гермиона хмыкнула. - Разве подобает аристократке чистых кровей так ругаться? И да, не смей оскорблять детей. Гриффиндорка зацокала языком. Пэнси уже широко открыла свой рот, чтобы опять плюнуть в лицо Гермионе очередным немудреным оскорблением, но дверь купе, из которого пять минут назад вышла шатенка, отворилась, и оттуда высунулась голова рыжего мальчика, лицо которого украшала россыпь еле заметных веснушек. Парень нахмурил лоб, отчего тот приобрел две небольшие дуги морщин. - Гермиона, хватит тратить свое время на споры со всякими слизеринцами. Будь выше этого. Ну, ты же умная. Да и нам с Гарри уже надоело это слушать, - молвил парень, все еще дожевывая аппетитный пирожок, который ему пекла в дорогу еще миссис Уизли. - Хорошо, Рон, я уже иду, – гриффиндорка еще раз нехорошо посмотрела прямо Пэнси в глаза, отчего та лишь презрительно хмыкнула, и ушла вслед за рыжим. От детей, которые стали причиной стычки, на тот момент не осталось и следа. Только небрежно кинутая и благополучно забытая одним из мальчиков палочка, которая валялась на полу, свидетельствовала о том, что они там были ещё пятнадцать минут назад. *** - То есть? Это и есть причина, по которой ты подняла хай на весь вагон? – недовольно процедил Малфой. - Ты в своем репертуаре, Паркинсон. С этими словами Драко резко поднялся и с грациозностью раненой совы вылетел из купе. Паркинсон так и плюхнулась от удивления на свою невооруженную подружку. - Ай! Пэнси, черт возьми! – Гринграсс тут же отреагировала, проснувшись из-за того, что чья-то тяжеловатая туша с размаху уваливается прямо на живот. – Знаешь, Пэнс, все это время мне снились странные кошмары: какие-то люди, крики, суматоха… Ох, сейчас я понимаю, что лучше бы спала дальше. - Прости, Даф… - Паркинсон тут же отсела от подруги. – Блейз, что произошло с Драко? Почему он так реагирует на каждое мое слово? Мулат перевел глаза на слизеринку и вопросительно уставился на нее: - Ты, видимо, прикидываешься, Пэнси. Перенести такой стресс и остаться в здравом уме? - Мы все тоже перенесли стресс! – брюнетка стала огрызаться. – Война, знаешь ли, на всех оставила свой отпечаток. - Но не так, как на Драко, - Забини почесал переносицу и, коротко зевнув, продолжил. – Знаешь что, Пэнси? Лучше не трогай его сейчас. Дай парню немного оклематься и прийти в себя. Пообещай мне. Я знаю тебя, Паркинсон, ты любого в могилу сведешь своим вечным трепом. Пэнси ничего не сказала, только обижено засопела и отвернулась от Забини. Драко стоял напротив широкого окна поезда и всматривался в разнообразные формы живописной дикой природы. То высокие, то маленькие, то зеленые, то не очень деревья, чистое, голубое и, кажется, такое глубокое бездонное небо, ярко светившее в этот день солнце – все это нравилось слизеринцу. Несмотря на свою скрытную, местами темную душу, он очень любил яркие краски матушки-природы. Даже сейчас ему так хотелось перевалиться через оконную раму и зарыться рукой в свежую, пахнущую всеми летними ароматами траву, ощущая при этом на своем лице ласковые прикосновения ветерка. Просто забыть о проблемах, которые, казалось, почти раздавили парня. Выломали хребет, сдавили все внутренние органы, не давая вдохнуть полной грудью. Размышления Драко прервались скрипом двери купе, из которого вышла все та же гриффиндорка. Девушка, имя которой назойливой мухой в голову еще полчаса назад посадила Пэнси. Вперившись в очередной учебник, Гермиона целенаправленно зашагала в сторону Драко. Грейнджер была настолько увлечена изучением параграфа, что даже не заметила преграду в виде стоявшего впереди слизеринца и с размаху уткнулась в воротник его белоснежной рубашки. Нос моментально втянул этот запах. От Драко пахло так хорошо, что девушка ощущала себя на поле, усыпанном дикими полевыми цветами. Нет, соберись, Грейнджер. Это же… Малфой? - Смотри, куда идешь, дура, - Драко оттолкнул от себя одурманенную Гермиону. - Ой… - только и смогла выдавить из себя Гермиона, резко возвращаясь из поля с цветами в тарахтящий вагон «Хогвартс-Экспресса». - Тебя что, не учили в детстве? – продолжал возмущаться слизеринец. – Отрывай иногда нос от своей долбаной книги, чокнутая! - Отстань. – парировала гриффиндорка, ощущая, как противный горячий ком злости подкатывает к горлу. – Мог бы и посторониться. Нечего разваливаться тут, Малфой, занимая весь коридор! Гермиона попыталась ладошкой отпихнуть Драко, но, поняв, что ничего не получилось, просто зашагала в нужную ей сторону, не забыв при этом высоко вздернуть нос. Каждый раз, когда гриффиндорка видела Малфоя, он побуждал в ней некий интерес. Драко напоминал Гермионе экспонат из музея восковых фигур. Типичный аристократ, красивый и… какой-то неживой. Но все эти мифы о загадочности Малфоя разбивались вдребезги, словно опрокинутая стеклянная ваза, как только слизеринец открывал рот. Каждое брошенное оскорбление, каждая недовольно скорченная гримаса все больше убеждала в том, что Малфой – просто придурок. Придурок и ничего лишнего. Такой вывод вполне устраивал Гермиону. А Драко тем временем продолжал созерцать сочные зеленые поля с изредка попадающимися на глаза деревцами. Каждый день приносит всё больше шума, суматохи, ненужных скандалов. Что самое "приятное", это, чаще всего, происходит тогда, когда так хочется тишины, спокойствия и умиротворения. Малфой тяжело вздохнул. Похоже, этот год обещает быть как никогда тяжелым.