Черные лебеди.

«Ура! Ура! Ура! Фортуна сегодня на моей стороне. Это ж надо совместная тренировка с НИМ! Я уже чувствую его хладный трупик на моих руках…» Такие мысли еще долго витали бы в моей голове, если бы их не вытеснили сомнение и сочувствие. Сочувствие – от людей, находящихся в гильдии. И сомнение – моё, что же он за человек такой, что от одной совместной тренировки меня провожают, как на похороны? Причем мои же!!! Чёрт! Мне нельзя этому всему поддаваться! Эта скотина только этого и ждёт, что бы я сдалась на милость ему и поскорее! Но закончить мысль мне не дали, мастер начал говорить что-то. Ну в общем, как всегда толкал речь, наблюдая за произведённым эффектом. Всем и каждому он сказал какие-то поздравления, подбадривания или ещё какую-нибудь смешную чушь. Но почему меня снова напрягло то, как он посмотрел на меня? Так сочувственно-прощально, у меня аж мурашки по телу пробежали, большие такие с лошадиное копыто. Интересно почему мне сейчас страшно даже посмотреть на это чудовище белобрысое? Может потому, что я боюсь как раз того, что он увидит страх в моих глазах? Ведь если такое всё же случится, это будет считаться капитуляцией с моей стороны? Пф. Глупо. Глупо бояться того, кого ты даже не знаешь… Вредное сознание подкинуло мне пару болезненных воспоминаний, и я поспешила отвернуться в сторону двери, что бы никто не увидел слёз в моих глазах. Никогда не могла сдержать слёз при воспоминание о нем. Когда же я это забуду? Выйдя из гильдии я устремилась в какую-то подворотню не подолёку. Дольше я бы просто не выдержала… Сев прямо на грязный пол, я почувствовала, как по щекам потекли горючие слёзы воспоминаний. Просидев еще минут пять — вот так, вжавшись спиной в стенку и уткнувшись носом в грубую ткань джинсов. Слезы ещё текли по моему лицу, когда я поняла, что сейчас я не только с вечно понимающей меня Дождией, а нахожусь в гильдии, где я уже успела подружиться со многими, и меня уже могут хватиться. Подняв голову и решив идти назад, я уставилась в задумчивое лицо Лексуса. Сказать, что я была потрясена, значит ничего не сказать. Так как я уже знала, что тут кто-то стоит, и только ощущение его магического пульсара в глубине сердца давало мне уверенность в том, кто передо мной, я боялась поднять глаза и встретиться с его насмешливым взглядом. Но мои глаза меня все равно подвели, расширившись от удивления. Он не смеялся. Он стоял рядом со мной и не смеялся. Даже его глаза оставались льдисто-голубыми. Как же сейчас мне было больно, я боялась увидеть в этом взгляде сочувствие. Боялась, что он может принять меня за слабую женщину, расскажи я ему всего. Боялась, что не поймёт. Боялась, что не примет. Но вопреки всему, он вновь посмотрел на меня с интересом. Без сочувствия или жалости, а с пониманием, как будто испытал ту же боль, будто прошел через все круги ада… со мной. Недолго думая, он расстегнул свою шубу, и подняв меня посадил уже не на холодный, а на мягкий пол. Сев рядом со мной, он достал откуда-то бутылку дорогого коньяка и два стакана. - А, где все остальные, - попыталась заговорить я. - Все уже ушли на тренировку. - Значит и нам пора, - я попыталась встать, но его рука быстро, но мягко схватила мою и усадила обратно. - Не переживай. Тренировки у нас будут каждый день и в одно и то же время, так что у нас ещё есть время, - он начал разливать коньяк по стаканам. - А, это откуда, - я показала головой на бутылку. - Сегодня, в гильдии будет пьянка по поводу так сказать первого рабочего дня. Хотя он скорее ознакомительный, - усмехнулся он. – А это, - он тоже показал на бутылку. – Я взял у Миры. Мы молчали до тех пор, пока он не протянул мне стакан. - Я не пью коньяк, - попыталась сохранить я на сегодня трезвый ум. - Пей, тебе сейчас нужно. Когда у меня умерла невеста, воспоминания о ней были мне, как нож в сердце. Каждый раз с новым поворотом рукояти, с каждой новой раной. Я часто топил себя в вине или ещё в чем-нибудь, но помогало лишь на время. Тебе же хватит и этого, - всё это было сказано с усмешкой на его устах. - Значит мне не показалось… - задумчиво сказала я, глядя ему в глаза. - ??? - Твои глаза, впервые со дня нашей встречи, я не встретила в них холода, насмешки, издевки или ненависти с яростью. Я видела лишь тебя. Тебя настоящего. С той же болью что и у меня, с той же раной в сердце. В твоих глазах… понимание. Подняв голову я боялась увидеть в них насмешку, но увидела лишь… себя. Отражение, - не сдержавшись, я все так же смотря ему в глаза дотронулась до его лица. Не знаю почему, но мне было не обходимо до коснуться до него. Невыносимо было просто сидеть тут, рядом с ним, и изображать из себя каменное изваяние. Сейчас он казался таким… родным. Сейчас с ним я не чувствовала той боли, что снедала меня изнутри все эти годы. Мне было просто тепло сидеть с ним на этом грязном, пропахшим чем-то полу, и просто с ним говорить. Мы уже давно не проявляли никаких нежностей как в начале, мы просто сидели рядом и говорили обо всем. О тренировке уже давно забыли, как и о количестве выпитого. Лексус иногда вставал и приносил новою бутылку. Говорил, что из гильдии, но я не особо-то ему и верила. На дворе уже давно ночь, вокруг нас десятка два пустых бутылок, половину из которых мы даже не помнили, как выпили. Сидя тут, нам было хорошо. Мы понимали друг друга с полуслова, списывая всё на две израненные души и гору выпитого алкоголя. Сколько мы сидели так, я не помню даже, помню только как Лекс, он сам попросил его так называть, предложил пойти прогуляться по городу, попутно заходя в самые лучшие винные магазинчики, опустошая их содержимое. Часа через два уже примерно на рассвете мы шли по направлению к дому. Идя около речушки, я невольно споткнулась, так как голова кружилась просто жутко. И если бы не Лекс определенно упала бы в воду. Благо он поймал меня прямо у обрыва. Так мы и стояли прижавшись друг к другу и ища ответы на свои вопросе во взгляде. Кто-то назвал бы это романтичным, ну и пусть. Для нас тогда это не имело значения. Нам было так хорошо в объятьях друг друга, так естественно. Как будто мы всю жизнь были вместе. Будто весь мир лишний, а мы стойкое целое. Не знаю кто первым это сделал, но буквально через тридцать секунд мы уже стояли не просто обнимаясь, мы стояли вжавшись друг в друга и целуясь на краю обрыва. Мы упивались друг другом, как два утопающих в отчаянии и боли человека. Мы танцевали и тонули. Тонули в некстати проснувшихся чувствах, захлестнувших нас так внезапно. И понятие этого ничуть не страшило ни его ни меня. Всё было так естественно. Так легко и просто. Мы танцевали. Это был наш танец. Танец над пропастью. Спустя час мы уже были дома и лежали в его кровати, смотря в балдахин, раскинутый над нами. Было хорошо, больно, и так знакомо. Когда-то я уже лежала с этим мужчиной вот так – уткнувшись в его плечо и вдыхающая аромат его крепкого мужского тела. Когда-то давно, в другой реальности, в другом сне. В нашем сне. Я так хорошо помнила эти руки, обнимающие сейчас меня. Эти ноги, переплетённые с моими ногами. Эту грудь, на которой так легко лежала моя голова, опускаясь и поднимаясь в такт с его сердцем. Помнила его лицо. Каждую черточку, каждую ямочку. Помню всего его. Его сердце, душу, любовь. Но это было лишь в другой реальности, в другом мире. - Расскажи мне о себе, - услышала я тихий полушёпот. - Зачем? - Я хочу всё о тебе знать, - предупреждая следующий вопрос он сказал. – Пожалуйста. Мне правда очень важно знать тебя. Расскажи мне о своей боли. А я расскажу тебе о своей. - Это тяжело. И тебе тоже. Уверен, что хочешь? - Рядом с тобой, сейчас, я верю, что смогу. С тобой я многое смогу… Девочка моя, сейчас у нас на сердце лежит камень, который мы должны сбросить. Вместе, я верю, что у нас получится. - Камень? - Да. Но у тебя на душе камень больше, и он не один, так ведь? Расскажи мне все, сбрось его. - Это сложно. - Ну и пусть. Этой ночью мы так и не сомкнули глаз, наслаждаясь друг другом, вспоминали друг друга. Даже не понимая, чем нам это грозит. Что мы пробуждаем. Мы не понимали, что мы чувствуем. Знали лишь, что мы нужны друг другу. Что это все не сон… Что будущего для нас нет. Судьба не меняет свои решения. Мир не принимает отвергнутых. Жизнь перестаёт вести вперед. Только этого все равно мало. Осознавшим единожды счастья его уже не забыть. И они будут бороться за него, и не по одиночке, а как единое целое. Танцуя свой танец над пропастью…