The Funeral of Heart

Баки.       "Убийца!"       Все встало на свои места. Так вот какой должна была быть их встреча? Не радостной, полной поцелуев и нежных слов, а холодной, полной ярости и ненависти. Как же все так повернулось, что вспомнила Анна только вырванные из контекста моменты, которые так удачно сложились в ужасающие видения? Анна помнила родителей, агента Коулсона, друзей. Помнила обрывки работы с УДАРОМ. Стива она вспомнила буквально при первой встрече. Не все, но большую часть их дружбы. Она и рассказала ему все, что помнила о Зимнем Солдате - историю, полную крови и смертей. Стив же рассказал ему, твердо уверенный, что нужно продолжать бороться и пробудить остальные воспоминания. Наивный Капитан Оптимист.       Джеймс всегда считал себя сильным. По словам Стива, сломить его вряд ли что могло. Раньше он бы согласился, но теперь, измученный, опустошенный и отвергнутый, он больше не хотел бороться. Слабость свойственна всему живому. Грех судить человека, который не имеет больше сил сражаться с судьбой.       - Очко в твою пользу, солдатик. Теперь я тебя официально вычеркиваю из списка «Понять можно, но простить нельзя», - Первые слова, сказанные Старком, когда он узнал, что Анна жива и вполне здорова. Еще один гвоздь в его гроб.       Он хотел уехать уже множество раз, но Фьюри и Стив отговаривали его снова и снова. Фьюри даже удалось успокоить Анну и доказать ей, что напал Баки на нее в беспамятстве. После этого он видел ее лишь раз, когда они садились в самолет, отправляясь в Нью-Йорк, чтобы ввести Анну в привычное русло. Они отправлялись домой.       Он усмехнулся. Дом? У него нет дома. Если бы его спросили года эдак двадцать четыре назад, что он считает домом, он бы ответил, что не имеет ни малейшего представления о том, что это такое. Камера с железной решеткой? Или может, лаборатория, где его сделали? А нет, скорее всего, они имели бы в виду этот чертов «холодильник», в котором он провел большую часть времени. Ну а что, вполне подходит. После встречи с Анной он с уверенностью мог бы сказать, что дом - это не одно определенное место. Место может быть любым: будь то шикарный особняк в центре или трущобы Бруклина. Нет, главное в понимании слова «дом» - это наличие любящих и ждущих тебя людей. Таким человеком для него стала она, девушка, полюбившая монстра. А после всего этого даже Стив не дал ему почувствовать себя дома, как бы сильно тому этого не хотелось. Баки было стыдно за это, ведь они с ним всю жизнь были не разлей вода. Они были домом друг для друга. Но все изменилось. И вот, Анна снова с ним. Нет, не с ним. Страшное заблуждение. Анна просто жива. А понятие «дом» для него потеряно навеки.       Когда они летели в Нью-Йорк, он видел, как порой смотрит на него та, ради которой он бы умер не задумываясь. Смотрит порой пристально и немного удивленно, а порой холодно и с отвращением. Она сумела понять, в какой-то степени. Хоть что-то. Один раз он слабо улыбнулся ей, но Анна лишь резко отвернулась и больше не взглянула на него. А в Нью-Йорке в башне Мстителей ее уже ждали Старк и Пеппер, которых она вспомнила практически сразу. Все налаживалось у остальных, все рушилось у него. Он хотел уйти, едва сойдя с самолета, но ему снова не позволили и потащили на вечеринку в честь Анны. Неужели они все слепы? Неужели так трудно понять, увидеть, что он последний, кого бы она хотела тут видеть?       А затем в самый разгар вечеринки Старк выдал тост, после которого Баки уже не знал, как к нему относиться. Старк, сам того не ведая, сотворил маленькое чудо.       - Дамы и господа, сегодня знаменательный день! Эпический, не побоюсь этого слова. Вот уже год прошел, как мы похоронили нашу подругу, которую считали погибшей, - Тони искоса глянул на него и усмехнулся. – И вот она снова с нами. Люблю этот мир, в нем сложно умереть насовсем, как я погляжу. Так вот, все мы знаем причину всех этих трагических событий, но упорно не раскрываем нашей малышке всех козырей. Чушь, я считаю! Скрывать - это так тупо. Думаю, настала пора хотя бы немного, но приоткрыть завесу прошлого и подтолкнуть очаровательный мозг крошки Анны к желанным воспоминаниям. Для кого-то повторюсь, для остальных сейчас будет красивая сказка на ночь. Наш дорогой друг Баки...Где ты? Спрятался? Кто видел Барнса? А вот он. И не сверли меня таким страшным взглядом, я ранимый! Так вот! Ты снова всех нас поразил. Хотел ты того, на тот момент конечно, или нет, но ты не виновен в том, в чем тебя обвиняли. Это чтобы все раз и навсегда уяснили. Выдохни свободно, ведь крошка Анна жива. Так выпьем же за нее и за Джеймса Барнса, благодаря которому мы вообще все стоим сейчас здесь и празднуем. Парень, твоя любовь нарушать приказы просто вводит меня в состояние неконтролируемой радости. Делай так и впредь. Ну, в пределах разумного, конечно, и без угрозы мне. Ладно, без угрозы всем. Выпьем же, что встали?       Анна взглянула на него с явным недоумением на лице. Да, видимо настолько сложно поверить,что в нем живет добро. Баки отвел взгляд, стискивая зубы от боли в сердце. Тем временем Старк подошел к Анне, протягивая ей конфетку.       - Этот вот парень, - он указал на Баки, затем оглядывая толпу и снова поворачиваясь к Анне, - однажды получил приказ убить человека, которого любила твоя мать. Он убил, вынужден был убить и твою мать. Вообще, ты это конечно же уже знаешь, я надеюсь, но повторить не грех. И замечу, что технически она сама себя убила, - Анна гневно уставилась на него, и Старк понял оплошность, прочищая горло, - Но не суть. Вот, что меня до сих пор поражает, так это то, что он, по идее, должен был убить и тебя, однако мало того, что сохранил тебе жизнь, так еще и заботился о тебе все это время. Хоть убейте, я не понимаю его мотивов на тот момент, но это же хорошо! Парень оказался настолько хорош, что даже будучи безмозглым убийцей пощадил ребенка. Диву даюсь каждый день. Правда, потом ему снова стерли память и приказали-таки убить тебя. Но видишь, ты жива, снова. Он хоть и искалечил тебя, однако убить не смог. Снова, подмечу! Он сам не верит этому, но такой уж он, наш Джеймс. Ты не ненавидь его. Поговори. Не мне рассказывать вашу историю, но такими темпами ты вспомнишь все к старости, а потом будет уже не интересно. Выслушай его и поверь, он бы тебе не солгал. Тут Солдат пошел в Роджерса. А Кэп – сама честность.       Баки больше не мог тут находиться. Может, Старк и помогал ему, спасибо конечно, но взгляд Анны, такой удивленный и неверящий, причинял боль большую, чем даже те ее слова в палате. С него хватит. Он резко развернулся и вышел из гостиной, сопровождаемый взглядами, желая исчезнуть в надвигающейся ночи.       Что-то было такое в моменты, когда она видела его в детстве. Что-то произошло, и она не отвергла его, когда узнала правду. То было тогда. Теперь этого нет. И это не вернуть. Стив.       Все разошлись спать, только Анна осталась сидеть на кушетке и смотреть в окно на сверкающий город. С тех пор, как Баки исчез с вечеринки, она часто искала его, вздрагивала при каждом шорохе, что раздавался у входа. Но Баки не пришел. Почему он сдался? Неужели забыл, как долго Стив добивался того, чтобы Баки вспомнил? Неужели не хотел того же для Анны? Это ведь так глупо! И так не похоже на него.       - Тебе стоит поговорить с ним, - тихо произнес он, присаживаясь на диван около Анны, которая вздрогнула от звука его голоса.       - Я не хочу, - бросила она, а затем смутилась. – То есть, я не знаю. Он убил мою мать, Стив! Меня изувечил. Да и не верю я, что могла быть с ним близка. Он ведь…       - Кто? Анна, я не знаю как, но с рождения ты не видела в нем угрозы. Баки рассказывал мне о тебе, о вас. Он не лгал. Никогда не любил ложь. Поверь, этот человек любит тебя. Ты должна попытаться вспомнить все. То, что ты помнишь о нем, лишь обрывки. Все совсем не так.       Она покачала головой, делая глоток вина из бокала.       - В это сложно поверить, Стив. Я запуталась.       Он тоже запутался. Год он искал лучшего друга, пытаясь возродить его воспоминания. Потом пытался спасти его от самого себя и не дать угробить свою жизнь. И вот теперь надо делать практически то же самое, только еще и с Анной.       - Возьми это. Это твое. Я забрал, когда был у тебя в квартире. Твоя работа, - он тяжело выдохнул. - Я должен был сразу тебе это отдать,но...Прости. Быть может я забыл о ней, а может и нет...Прости!       Он протянул Анне тонкую папку, что хранилась у нее в комнате, спрятанная от посторонних. В папке лежало несколько листков с записями, записка и рисунки. И почему он медлил с этим? Девушка взяла в руки первый рисунок и внимательно стала рассматривать его, изучая каждый штрих, каждую линию, что складывались в изображение профиля Зимнего солдата. Видно было, что рисовали его с любовью и неким благоговением. А на обороте было написана единственная строчка аккуратным почерком Анны: «Мой тайный друг с железной рукой». Анна.       Она нарисовала это. Она помнила, как сидела часами на кухне и выводила по памяти линии на бумаге, радуясь, что выходит похоже. Это было странно. Получается, ей не лгали. Она знала его, не ненавидела. Тайный друг? От чего то слово «друг» произносилось не так, как обычно. Смысл, наполняющий его, был отличен от обыденного. Другой. Не друг, больше чем друг. Больше чем кто-либо.       Черт. Слова Тони зацепили ее, хотя она старалась не показывать этого. Никто ей этого не рассказывал, не так. Фьюри и Стив ограничились лишь голыми фактами,чтобы не сбивать ее с толку. Остальные молчали. По сути это было и логично и глупо одновременно. Ей явно нужна была мотивация посильнее. Только вот нужна ли? Понять Барнса можно было бы, если бы он не убил хладнокровно ее семью. Как можно его любить после этого? Как она посмела? Прошлая "она" стала противна Анне. Спать с убийцей матери - даже звучит мерзко. Быть может лучше и не вспоминать? Тем более сам Джеймс и не пытался достучаться до нее. Может и не хотел. Но эти рисунки просто кричали о ее привязанности. Как же так?       На другом рисунке была изображена алая звезда во всполохах огня. Что-то знакомое зашевелилось в памяти. Здание, взрывы, кровь и удушливый смрад мертвых тел. Она видела, как кто-то напал на нее, видела, как он был застрелен. И снова эта звезда в огне. Она в реальности ощутила, как в тот момент ее сердце забилось в удвоенном ритме, как радость охватила тело, как она рванула за звездой, и как не успела догнать. И боль от разочарования до отказа заполнила душу. Схватившись за сердце, она отложила рисунок. Выходит, она была рада видеть его? Солдата? Все-таки любила...       - Ты помнишь? – с надеждой спросил Стив, все еще сидящий рядом.       Она уже и забыла про него. Но не до него сейчас. Смятение захватило ее, сводя с ума. Не может быть! Остановив его рукой, Анна перевела взгляд на записку, что лежала следующей в папке. Смысл написанного ускользал от нее, но некоторые строчки так и вплавились в сознание.       «Я давно проклят. Прости, я не мог остаться. Просто знай, что я рядом. Будь осторожна».       Она даже слышала, как голос Баки в ее голове произносит их с мольбой и отчаянием. Нет! Как же можно? Анна замотала головой, стараясь прогнать чуждые, но такие родные чувства. И вдруг вспомнила, как жаждала увидеть его. И жажда эта заполнила ее до отказа, огненной волной закипая в груди. Стало трудно дышать. Но она этого не хочет! Нет, ей не нужна эта любовь, не нужен он!       - Мне нужно на воздух, - выдохнула она и кинулась к лифту, не дав Стиву даже шанса договорить. Прочь отсюда,прочь от Баки. Прочь, в новый мир. Баки.       Старый добрый друг виски. Никогда не подводил. Вот уже пятый стакан, опустевший в мгновение ока, стоял на барной стойке в окружении товарищей. Все пусты, как и он, склонившийся над стойкой и пытающийся забыть неверящий и удивленный взгляд Анны, для которой его поступок казался неожиданным сюрпризом. И не сказать, что приятным. Недавно он выпивал, чтобы заглушить боль от ее смерти, теперь же пил, чтобы заглушить боль от того, что она жива. Интересно, почему господь решил так поиздеваться над ним? Это такая игра «Доведи сержанта до смерти?»       - Гори в аду, убогий, - пробормотал он, немного рассеяно глядя на свое отражение в зеркале на стене.       - Это ты мне?       Да ладно! Неужели этот вечер может стать лучше? Хорошая драка еще никому не мешала.       Он медленно повернулся в сторону говорившего, но увидел вместо почудившегося ему амбала хрупкую девушку в синем обтягивающем платье. Ее черные волосы водопадом локонов струились по обеим сторонам шеи, слегка прикрывая грудь. Она вскинула одну бровь в немом вопросе и облокотилась о стойку, скрестив на груди руки, украшенные золотыми браслетами. В нем проснулся былой ловелас. Банальный азарт и простое желание отвлечься, без намека на что-то серьезное. Стандартная привычка брошенного мужчины. Была не была. Что он теряет? Уважение, честь, или может быть, у него есть девушка, которой не стоит изменять? Ни черта у него нет. Все, что было, кануло в Лету. Пара комплементов не испортит то,то уже мертво.       - Это я себе, мисс. Прошу прощение за дезориентацию, - Он склонил голову, наблюдая, как девушка садится рядом на стул. – Вы одна?       - Как перст. Был парень. Парень изменил. И теперь, вместо возможного предложения руки и кольца у меня только гордость, - Она жестом заказала себе то же, что и у него. - Вот так любишь человека, а он вдруг становится совершенно другим.       Он понимал ее. Алкоголь в крови пробудил в нем жажду узнать незнакомку поближе. Вреда ведь не будет? Ее парень изменил ей, его возлюбленная знать его не желает. Вот и встретились два одиночества. Она никто, просто тело рядом.Ничего больше.       - Глубоко опечален вашей трагедией. Могу начистить ему его рыльце. Помочь? – он улыбнулся, подмигивая незнакомке, на что она тоже усмехнулась. Улыбка его вышла мертвой, но девушки никогда этого не замечали. По-настоящему улыбался он лишь Анне.       - Не стоит. Я, как бы, уже отбила у него…кхм…желание продолжать интим на стороне. Некоторое время лед будет его девушкой.       Баки отсалютовал ей стаканом и осушил его залпом, смутно понимая, что шестой был лишним. Однако его это уже не волновало. Ему незачем оставаться трезвым. Кому он вообще нужен кроме мамы-Стива?       - А вы, почему пьянствуете здесь в одиночку? – Черт, а она красивая. Он молча сверлил ее взглядом, пока она не покраснела от смущения. – Или это секретная информация?       - Отнюдь. Просто я думал, что погибла моя возлюбленная, а она жива. И знать меня не хочет.       Почему он скрыл то, что она потеряла память? Хотя, нужно ли это знать незнакомке? Он запутался. Все шло как-то не так. Неправильно.       - Ого, - девушка сделала глоток виски и поморщилась. Новичок. – Это больно.       - Ага.       - А может быть, ну эту выпивку к черту и прогуляемся? И вам и мне нужен свежий воздух. Спасем друг друга сегодня?       Он был только за. Распрощавшись с бутылкой виски, он, пошатываясь, слез со стула и направился к выходу, со спины жадно разглядывая незнакомую красавицу скорее по привычке нежели из-за реального интереса. Надо же, былой ловелас в нем еще не сдох? А сможет она понять его? Сможет разглядеть в нем простого человека, а не машину для убийств? Анна.       «Я плохой человек. Мне бы забыть его, но я не могу. Я не хочу и не буду этого делать. Я ведь люблю его. За плохое и хорошее. Я знаю его как никто. Хотя, это ложь. Я не знаю его имени, его прошлой жизни. Но я люблю его. Нужно было сказать это ему тогда в бараке. А я сглупила. Пообещала сказать, когда он снова придет.       Почему я пишу это? Ведь за мной следят. Я на мушке у Щ.И.Т.а. Будет беда, если это найдут. Так почему же? Да просто потому, что не могу больше держать это в себе. Он – мой запретный плод. Мой воздух, которого так не хватает. Я умираю без него и умираю рядом с ним, но уже от переизбытка чувств. Неужели от любви можно умереть? Наверное. Ведь так болит и разрывается сердце. Мы скрываем и скрываемся, воюем с собой и со всем миром. Как прозаично. Порой я ощущаю его подле себя. Словно он стоит за спиной, но стоит обернуться, и все... Он словно амброзия, нектар, благодаря которому кровь бурлит в моих жилах. И я жажду его все сильнее и сильнее. Я всецело его. А мой ли он? Да, мой. Насколько это возможно в нашем случае».       Она была в ступоре. Любила. Она любила его. Но почему? Ее собственные слова, переживания и мысли кричали с листа об этой запретной любви, словно она писала это собственным сердцем. Каждая эмоция вонзалась в ее тело и разбивала одну за одной преграды в ее сознании. Она любила этого человека, которого жаждала увидеть после слов Фьюри. Она не знала его, не знала всей правды, однако рвалась узнать его. И он пришел. Такой далекий и одновременно близкий. Он был словно ожившая зарисовка ее идеала. Она тогда сама не знала об этом, но теперь размытые грезы ее снов обрели форму. А потом пришел ужас. Теперь внутри буйствовало смятение. Так ли верно истолковала она видения из прошлого? Может быть, все же вспомнила не так, как все было на самом деле? Теперь вопреки здравому смыслу Ана жалела, что прогнала Джеймса. Но ведь он убил ее мать!       «Не считайте меня монстром, хотя я и есть монстр. Нельзя любить того, кто уничтожил твою семью. Однако, именно это я и делаю. Стивенсоны моя семья. Я не знаю Марию Матэй, я не знаю человека, который мог быть моим приемным отцом. Родного отца я тоже не знаю. Жизнь в Америке лучше, чем в Тимишоаре. Да, я плохая дочь. Но я не променяю Его на другую жизнь. Без него все умрет».       Одинокая капля упала на лист, размывая чернила и предвещая скорый ливень. Анна подняла голову, оглядывая прохожих в парке и тяжело вздохнула. Значит, она не винила его за смерть матери. Но как же так? И снова в памяти проснулось видение. Да, она в какой-то степени корила его за это, но лишь немного. Любовь к нему была выше всего. Как же зависима она была от него! И становилась зависима опять. Она помнила больше, но все еще не ощущала того, о чем писала ранее. Уничтожит ли ее эта любовь? Ясно было одно: нужно найти его и поговорить. Стив прав. Теперь она просто обязана это сделать.       «Я никогда не была его жертвой. Я стала для него свободой. И я сделаю все, чтобы он был счастлив». Баки.       Они шли по аллее парка и разговаривали обо всем. О погоде, о мужчинах и женщинах, смеялись над прохожими, животными. Ему было так свободно и хорошо, словно эта девушка, Эвелин, закрыла собой его от всего кошмара его жизни. Баки хотелось остаться с ней в этом обманчиво-прекрасном моменте навсегда. Однако, предательские мысли о том, что он сам же упускает шанс вернуть Анну, все не давали покоя. Он злился на себя, на нее, на Стива – на всех, кого знал. Просто злился.       - Это волшебный вечер, - улыбнулась Эвелин, останавливаясь и обнимая его, а он не отстранился, проверяя, насколько его хватит. – Ты волшебный. Знаешь, ты так похож на Джеймса Барнса, соратника Капитана Америка, что аж страшно. Я часто прихожу посмотреть на него в музей. Его история полна грусти. И я мечтала встретить такого же парня и, не знаю, исправить то, что случилось с Барнсом. Звучит по-идиотски. Знаю.       Он криво улыбнулся, обнимая ее за талию и прижимая к себе. «Не Анна!» - кричало сердце, но мозг угомонил его воспоминаниями о ее ненависти. Так будет лучше. Только вот кому? Упоминание о музее породило в памяти жуткие картины прошлого, когда он, стоя там, у стенда о самом себе вспомнил все. Было страшно и больно. Было печально. Что он делает?!       - А что, если я тебе скажу, что… - он замолчал. Нет, нельзя раскрывать правду. – Что спасти его нельзя? Парень погиб. Так лучше.       - Для кого? – она нахмурилась. – Я не говорю о самом сержанте. Просто...Не знаю. Он понравился мне. Такой милый, веселый. Смотря его записи, я поняла, что он уж точно не заслужил всего, что случилось.       Он знал это. Точнее, хотел так думать. Но судьбе плевать на его желания. У нее свои сюжеты для каждого.       - Ты можешь спасти меня, если хочешь, - выдохнул он, утопая в ее карих глазах. Ее губы манили, запах опьянял: фиалка и сирень. Баки знал, что пожалеет об этом. Знал и продолжал эту пытку. – Спаси меня.       Она потянулась к его губам, закрывая глаза. И чем ближе были ее губы, тем громче в ушах звучал смех Анны. Он запаниковал, и вдруг его повело в сторону. Выругавшись, он едва не упал, хватаясь за Эвелин. И рассмеялся, ссылаясь на излишнюю дружбу с виски. Она тоже рассмеялась, но смех ее был несравним со смехом, что продолжал оглушать его. Кретин, он чуть не поцеловал другую девушку! Какого черта он творит?       - Ой, у нас зрители, - сквозь смех произнесла Эвелин, кивая ему за спину.       Он обернулся, готовый прогнать зевак, но увидел ее, Анну. Она стояла у фонаря, прижимая к груди папку, и изумрудная зелень ее глаз сияла в теплом свете. Она слегка поджала губы, на лице застыла гримаса то ли боли, то ли недоумения, но она не ушла, не двинулась с места. Просто смотрела на него, не моргая, а затем медленно улыбнулась, ладонью проводя по щекам. Она плакала. Потрясенный, он медленно шагнул в ее сторону, выпуская из объятий Эвелин. Она была здесь? Почему она не праздновала с остальными в Башне?       - Я, - она опустила взгляд на папку. – В общем, я кажется полная дура.       - Именно. Нехорошо подглядывать, - Громко произнесла Эвелин, но он взглядом велел ей замолчать. – Что?       Анна недовольно вздохнула, окинув Эвелин холодным взглядом, взглядом Леди, и продолжила:       - Все вспоминается не так. Не в том порядке. Я прочла свои записи, твою записку. Да и Стив мне немного помог, хотя откуда ему о нас знать, верно? Да еще и Старк со своим тостом. Мог бы и раньше...       - Нас? – Эвелин повернулась к нему, вскидывая бровь, а затем вдруг выдохнула, потрясенно глядя в сторону Анны. – Это она? Так она не помнит тебя? Почему ты не сказал?       - Это не важно, - нет, это было важно. Он полный придурок, – Теперь не важно. Прости меня. А ведь знаешь, я все-таки сдержал обещание.       Анна наклонила голову набок, вглядываясь в него и, вдруг, уронила папку, тихо вскрикивая. Она подняла ладонь ко рту, и металл впитал в себя теплый свет фонаря, отбрасывая блики на асфальт. Его израненная девочка, нет, женщина. Отвращение к себе из-за последних часов накатило с немыслимой силой, выгоняя алкоголь из его тела. Он скривился, хватаясь руками за голову, и тут же безвольно уронил их вдоль тела. Теперь он испортил все окончательно.       - Я не виню тебя, - дрожащим голосом произнесла Анна, кивая в сторону Эвелин, которая грустно смотрела на него, понимая видимо, что уже не спасет его. – Ну, отношения у нас сложные да, Джеймс?       Впервые он слышал свое имя из ее уст, не в крике и мольбах о пощаде. Теперь оно звучало спокойно и с любовью. Неужели она?...       - Мне немного обидно, что ты не стал бороться до конца. Нет, не немного. Господи, да ты тут же нашел другую! – Ярость в ее глазах смогла бы спалить все живое вокруг, будь на то воля Господа. Анна сжала кулаки, но внезапно успокоилась, выдыхая через нос. - Хотя понимаю тебя. В тот день я тоже перестала, осознав, что проиграю. Нам нужно было время, - она сделала шаг в его сторону, перешагнув через упавшую папку. – Я люблю тебя, Баки. Прости, что потребовалось столько лет, чтобы, наконец, сказать это по-человечески. – Она снова вытерла слезы и вдруг кинулась к нему в объятия, зарыдав в голос.       Он поймал ее на половине пути, крепко прижимая к себе. Неужели все наладится? Он готов был петь от счастья, чувствуя, как ее губы касаются его шеи, как теплое дыхание обжигает кожу. Он бы умер прямо здесь от накалившихся эмоций. Они вместе. Он волен выбирать свою судьбу. Теперь он не покинет ее. Никогда больше!       - Ты помнишь, - осипшим голосом произнес он, заглядывая ей в глаза. – Знаешь ли ты, как сильно я люблю тебя? Черт, если бы ты только знала! О, я заготовил целую речь-признание. Но произнести ее смог только твоему надгробию. А теперь уже и не помню тех слов. Прости меня. Боже, я…       Она оборвала его бессвязный лепет поцелуем, жадно впиваясь в его губы. Он ответил с не меньшим пылом. Его руки самостоятельно бродили по ее телу, прижимая к себе и лаская. Соль ее слез на губах смешалась с солью его слез. В тот миг не было на свете более счастливых людей, чем он и Анна. Он был уверен в этом. И в его голове снова вспыхнули строчки его признания, которые и не забывались. Словно они поджидали подходящего момента, чтобы напомнить о себе. И он шептал их ей между поцелуями, заставляя ее тихо стонать от наслаждения.       «Все мои мечты и мысли только о тебе. Ведь только с тобой обрету я свой дом. Ты - моя душа, мой запретный плод. Пойми, я всегда буду с тобой, пока ты не попросишь уйти. Я люблю тебя, Анна Матэй!»       Его мечта сбылась. Казалось, Бог вспомнил о его существовании, а судьба решила прекратить пытки и позволить ему жить и любить. Анна.       С этого момента все будет по-новому. С чистого листа. Без ГИДРЫ, Щ.И.Т.а, пальбы и мертвых тел вокруг. Стоя там, у фонаря и глядя на Джеймса, она почувствовала физически, как рвется преграда в ее голове, и память заполняет все пустоты. Она в тот миг поняла, почему не винила его за смерть матери, почему возвела на пьедестал, почему готова была умереть за него. Не будь он с ней с самого начала, такого могло бы и не быть. Но он вплелся в полотно ее судьбы яркой серебряной нитью, которую не разорвать, и именно он держал на себе все ее существование. Все прочие негативные эмоции смыло волной любви, словно их и не было. Это все чушь.       И вот, в его объятиях, Анна поклялась самой себе, что больше не будет войны. Для них наступает мир и покой. Хватит всего этого действа. Он ласкал ее, и она готова была петь. Он целовал ее, и ее сердце пропускало удары. Он клялся ей в любви, и душа ее воспарила над телом в ликовании. Когда пальцы его стальной руки сплелись со стальными пальцами ее, она осознала вдруг, что они теперь точно единое целое. Для него она не будет уродом с протезами. Она ведь боялась не найти любовь с таким телом, лежа в палате и оплакивая утерянные конечности. А рядом с Джеймсом это вообще не проблема.       - Значит, это все? – тихо прошептала она, заправляя прядь волос Баки за ухо. – Ты помнишь, и я помню. Нас не ищут. Мы свободны.       Он почти невесомо поцеловал ее в нос и улыбнулся его особенной мальчишечьей улыбкой, которая заставляла закипать кровь в ее венах. И снова это эфемерное, но уже более не недосягаемое «Анна Барнс» вспыхнуло в ее сознании, заставляя довольно улыбнуться. Что поделать, она уже далеко не ребенок, а мечтает о принце, как школьница.       - Я думал, что этот день никогда не наступит, - Произнес Джеймс, оглядываясь. – Эвелин ушла?       Она понимала, что девушка была просто случайным знакомым, однако ревность в груди не давала просто забыть это.       - Уже скучаешь? – фальшиво-беззаботно спросила она.       - Да нет. Знаешь, понять не могу, почему натворил такое. Я был пьян. Мне казалось, что мир рухнул, - Джеймс снова мягко поцеловал ее, на это раз в щеку. – Она пожаловалась на парня, который ей изменил. Я сказал, что моя возлюбленная знать меня не желает. В общем, вышло все как в дешевом кино. Прости меня. Стив был прав. Так просто сдаться – это не я.       Анна покрепче обняла его, уткнувшись лбом ему в грудь. Она понимала его. Порой заставить себя бороться, когда все равно все идет насмарку труднее, чем кажется со стороны. Если бы не Стив или Фил, она давно бы загнулась от беспомощности.       - Я знаю, каково это. Мне Фил помогал. А теперь его нет. Ой, ты же не знаешь его. Он был моим наставником в Щ.И.Т.е. Хороший и заботливый, добрый. Джеймс, мне так его не хватает! Его Локи убил во время битвы за Нью-Йорк. Вам бы познакомиться, - она усмехнулась. – Они с отцом защищали меня от тебя. Ты в курсе?       Когда она снова взглянула на Баки, тот смотрел на нее как-то виновато. Что такое? Почему он так смотрит?       - Я знал, что они следят. Но ты же знаешь меня и мою репутацию. Лжи не скажут. Я обставлял их снова и снова. Никто не смел становиться на моем пути к тебе.       Она покраснела от таких слов. И как простая фраза из его уст звучала комплиментом или клятвой?       - Я верила в это.       - Мой тебе совет, поговори с Фьюри насчет Фила. Просто спроси у него о нем. Скажи, что я настаиваю на правде. Сам я не имею права сказать. Попроси Фьюри, Анна.       Очередная загадка? Боже, ну сколько можно?! Она лишь кивнула, понимая, что не в силах сейчас разбирать этот шифр. У нее будет время.       Когда она думала, что от нее утаили лишь нечто, касающееся смерти Фила, она сильно преуменьшила масштаб правды. Стоя у черного входа одного из кафе на Манхеттене она и не предполагала, что через минуту получит практически инфаркт от увиденного.       Подъехал черный внедорожник, из которого вышел директор. Она улыбнулась ему, помахав бионической рукой, а он тяжело вздохнул, произнеся одну лишь фразу: «Только не кричи». Она хотела было переспросить, но застыла, как громом пораженная, когда увидела живого Фила Коулсона, выходящего из машины и робко улыбающегося в ответ.       - Я все объясню! – с ложной жизнерадостностью произнес он.