Сказ о том, как Хост-клуб по грибы ходил...

Не зови - не зови, постелила зима Белую постель, мертвые снега Остудила кровь, задушила стон Навела рукой мертвеца Беспробудный сон (с)

Ветер пел Оотори, только им двоим понятную колыбельную. В сенях было темно, и засыпающий Кё видел лишь расплывчатые очертания предметов. Ноги подкашивались, и он едва на них держался. По всей видимости, сказывался недосып, недоедание и выпитый стакан алкоголя в крови, от которого Оотори тянуло забиться в угол подобно Тамаки, и чтоб его никто не трогал хотя бы до рассвета. Однако оптимизма в президенте Хост-Клуба было хоть отбавляй, потому через минуту Тамаки поднялся и произнес вдохновленную речь, на которую Кёя откликнулся усталой, но впервые за этот вечер искренней улыбкой. Брюнет довольно потянулся, услышав новый план. -Да, пошли спать. Этот день вышиб из нас все силы. С сегодняшнего дня Оотори Кёя клянется что не будет смотреть на русских женщин, пить с русскими мужчинами, и вообще теперь он больше никогда не вернется в Россию. Здесь живут страшные люди. Он повернулся, и, пожалуй, сделал это слишком резко, что аж контуры помещения предательски покачнулись. Ему срочно нужно было принять горизонтальное положение, а то он тут еще долго тут будет качаться, словно игрушка неваляшка. Оотори упал в сено, и машинально поправил одеяло, накрывая себя им с головой, проваливаясь в глубокое беспамятство. Волшебная потеря сознания длилась недолго. Проснулся он от того, что кто-то нежно проводит по его руке и пытается нарушить его единение с одеялом. Поначалу третий сын Семьи Оотори решил, что это снова неугомонный милорд, которому почудились новые глюки. -Тамаки, пока по-хорошему прошу, отойди от меня. - Произнес Кёя на японском не открывая глаз. И хотя барышня, которая подползала на данный момент Кёе ничего не поняла из сказанного, она поняла что Кё перепутал ее с другом, который находился поблизости. -А это не Тамаки! От ответа Кёя вздрогнул. Нежный девичий звонкий голос заставил всего Оотори переполошиться. Следовало придумать что-то, но очень быстро. Главное, чтобы рядом не оказалось Ивана, беспокоящегося о невинности своей дочурки, впрочем, в последнем Кёя сомневался. Хотя если она так стремилась с ним переспать, он бы сразу ее отшил. Мягко и без компенсаций морального ущерба. В данном случае ему бы самому не помешала эта компенсация, но он ее будет выколачивать уже из Тамаки, вытряхивая из милорда душу, чтобы думал, что рано или поздно они могут оказаться в месте, которое будет хуже, чем ад. Он еще слишком молод, да и отец уже нашел ему невесту, которая на его взгляд подходила кардиналу по всем параметрам. Может быть его новой пассии стоило знать об этом? Хотя нет, не сейчас. Он резко откинул с себя одеяло и с замутненным взглядом нашел настырную девицу, которая оказалась гораздо ближе к нему, чем он думал. Оотори взял ее за руку и притянул ее к себе. Он осторожно подминает девицу под себя. Марья тут же краснеет и начинает водить руками по его спине. Кёя холодно усмехается и прижимается к ней. Он прикладывает палец к ее губам, это знак, чтобы она молчала. Девица кивает и замиранием сердца ждет продолжения, которого нет в плане Оотори. Потому получив подтверждение того, что она будет молчать, он просто разворачивается и снова укутывается в одеяло с головой, бормоча про себя нечто вроде «сгниньнечисть, сгинь». Она снова касается его, и он произносит грубо и резко не открывая глаз, четко выговаривая каждую букву чужого алфавита. -Ты обещала молчать. В конечном итоге то ли его заклинание подействовало, то ли девица сама поняла свои ошибки, но на следующее утро ее не оказалось на сеновале, и Оотори, наконец, вздохнул спокойно. Наконец начинался новый день. За окном светило солнце, и хотя оно не грело, но уже, несомненно, радовало. Кёя отказался от завтрака, и, поблагодарив гостеприимного хозяина, подхватил за руку Тамаки, пустился в обратный путь. Серый кардинал знал, что чем быстрее он доберется до заветного аэропорта, тем будет лучше. Что особенно радовало кардинала, так это то, что он за все утро так и не встретил Марью, а спрашивать о ней у Ивана как то не хотелось. В конце-концов Оотори были дороги его конечности и позвоночник. Однако, он обрадовался слишком рано. Стоило японцам оказаться на улице, как откуда ни возьмись раздался женский голос. Разом Оотори проклял все, и все его хорошее настроение улетело в тартарары. -КЁЯ! – Марья отпихнула Тамаки и повисла на шее у Оотори. Тот пошатнулся, но устоял на ногах. - А я тебе грибочков принесла, ты вчера их с таким аппетитом кушал. - И начала усиленно подсовывать японцу банку с маринованными грибами. вчера Оотори было слишком плохо, для того, чтобы разбираться в своих пристрастиях и он съел бы даже таракана, если бы их подавали в качестве закуски. Кёя осоловело помотал головой, и заметил на крыльце Ивана, который вышел проводить своих гостей. Раньше Кёя молился крайне редко, но здесь текст всплыл сам собой. Все что ему оставалось это молиться, чтобы он не догадался о ночных событиях, которые происходили практически у него перед носом.