После заката всегда приходит рассвет

На полностью разрушенной поляне стоят три человека. Они замерли, не двигаясь. Со стороны можно было даже решить, что два длинноволосых мужчины обнимают девушку, что застыла между ними, немного безумно улыбаясь. Но если присмотреться, можно понять, что девушку с двух сторон пронзили мечом, насквозь. Она, слабо рассмеявшись, крепко стиснула своих убийц, прижимая к себе. Отчего их мечи, словно сквозь масло, пройдя через неё, пронзили нападавших. В глазах бывших убийц отразилось недоумение и толика страха, ведь теперь они были жертвами в окровавленных руках девушки. Они пытались вырваться, но безуспешно, в покидающем жизнь теле появилась невероятная сила. И своими попытками вырваться пленники только ухудшили своё положение, лишая себя сил и крови. - Сенбонзакура, Хьёринмару, вы так похожи на них. В последний момент сказала девушка, потянувшись окровавленной рукой к щеке Хьёринмару, но обмякла, лишь едва мазнув рукой по бледной коже. Она так и не увидела, как побледнели зампакто, после чего, схватившись за свои мечи, упали без сознания. И вот в центре разрушенной поляны лежат трое. Со стороны кажется, что девушка заснула в нежных объятиях своих возлюбленных. Но это всего лишь иллюзия, которую разрушают багряные пятна крови на белом снегу, мечи так и не вытащенные из израненной плоти и маска застывшего в вечности горя на лицах погибших.

***

Думали, я так просто уступлю вам?! Глупцы! Я же поклялась, что выживу, я поклялась, что если мне уж будет суждено умереть, я унесу их с собой в могилу. И я это сделаю, твёрдо решила я, крепко прижимая к себе Сенбонзакуру и Хьёринмару. На прекрасном лице Хьёренмару отразился ужас и понимание, после того, как их пронзили мечи друг друга. Они пытались вырваться, но я им не позволила. Я, не обращая внимания на боль в теле, просто всё крепче прижимала их к себе. С улыбкой вспоминая, как меня с обеих сторон так же крепко, но нежно обнимали мои зампакто. Вспомнила всю их ласку и любовь, что они вкладывали в каждое своё прикосновение. Так же почему-то у меня появилось довольно-таки странное чувство к противникам, сражавшихся со мной. Во мне не было злости на них или ненависти, нет, скорее было уважение и сожаление оттого, что мне пришлось убить таких преданных своим синигами зампакто. Собрав последние силы, я потянулась рукой к лицу Хьёринмару, но так и не исполнила своё желание: я отключилась, лишь сказав напоследок: - Сенбонзакура, Хьёринмару, вы так похожи на них. Я думала, что я погибла, в тот момент, когда отключилась, мне казалось, что это конец, но как оказалось - нет. Судьба, словно насмехаясь надо мной, так и не подарила мне покоя, что я ожидала. Я очнулась. Очнулась в осколках резервуара, в который я была помещена Маюри. Сам Маюри кричал на бегающую Нему, которая пыталась спасти хоть что-то. Но это было бесполезно, под давлением моей силы, что волнами вырывалась из меня, взрывались все аппараты, что находились поблизости. Я же просто весела в каркасе своей бывшей тюрьмы, всё так же окутанная плотной завесой трубок и проводов, держа в руках свои зампакто. Словно в бреду, сама того не понимая, я выронила один из мечей, произнеся несколько слов, что заставило замереть Маюри и Нему: - Банкай. Сенбонзакура Кагэёши. Огромная волна реацу вырвалась из меня. И меня накрыло чувство эйфории и чувство, что я всё могу. Я даже не поняла, что вокруг меня выросли огромные лезвия, которые распались на маленькие лезвия, так похожие на лепестки сакуры. Что умиротворённо и неспешно кружились в танце, в моём внутреннем мире. Но сейчас они не были простыми лепестками цветов, это были смертельные лезвия, что танцевали для своего врага красивый незабываемый танец смерти. Лепестки, повинуясь моей ярости, кружась в вихре, разрушали всю лабораторию Маюри, который пока стоял в стороне, бешено вращая глазами. Но продлилось это недолго: он быстро опомнился и, вытащив свой зампакто, сказал: - Банкай. Кондзики Ашисоги Джизо. И вот уже рядом с капитаном стоит его зампакто, который, как по мне, не поддавался никакой классификации. Ещё в прошлой жизни, когда я смотрела аниме, я никак не могла хоть как-то определить, ЧТО ЭТО. То ли сороконожка с лицом, похожая на ребёнка, то ли ребёнок, похожий на сороконожку. И даже сейчас ЭТО вызывало у меня такой своеобразный ступор, по довольно ощутимый подзатыльник и чей-то мат. Маюри что-то мне говорил, радостно скалясь и вращая глазами, но я ничего не слышала, наверно потому, что мат из внутреннего мира шёл уже на несколько голосов. Да и занята я была тем, что управляла лепестками, которые атаковали Маюри и его мутанта переростка, по ошибке названного зампакто. И это было очень и очень сложно, я чувствовала их, знала и ощущала каждый лепесток, и управляла всеми одновременно и каждым по-отдельности. Мне даже казалось, что я смотрю за сражением с разных ракурсов, настолько хорошо ощущался Сенбонзакура на поле боя. И это было мне на руку, ведь всё-таки тупо крушить лабораторию - это намного легче, чем сражаться с капитаном, тем более таким стукнутым на всю голову. Но одно было прямо-таки прекрасно, это то, что Маюри забыл, что я до сих пор в кислородной маске, через которую поступал воздух, когда я находилась в резервуаре. И сейчас его атаки ядом не действуют. Лобовые атаки так же не действовали и были для меня лишь досадной помехой. Из-за чего ему пришлось отступать, всё-таки риск попасть в ту мясорубку, что завертелась вокруг меня, был огромен. - Ах ты, никчёмное животное, ты хоть понимаешь, что ты делаешь? - орал Маюри, размахивая отозванным зампакто, - Я сделал тебя идеальным существом с такой силой, которую бы тебе пришлось добиваться столетиями. Тварь. Дальше шла сплошная нецензурщина с медицинским уклоном. Я аж заслушалась, да если бы у меня блокнотик, я бы записала, такие были оригинальные эпитеты. Что русская душа запросила создать при помощи Маюри словарик матерных слов. Но мои размышления сошли на нет, когда Маюри закончил свои слова фразой, что ввела меня в состояние бешенства: - Твои жалкие зампакто всё равно были бесполезными. Словно гром среди ясного неба прозвучали эти слова. Эти слова сломили все преграды и заслоны на пути моей еле сдерживаемой ярости и желания убивать. Я хотела разобрать эту лабораторную тварь на маленькие кусочки, измельчить в фарш. Стереть даже простое упоминание о нём, сравнять с землёй весь исследовательский центр и вообще всё Общество Душ. Что было дальше, я помню отрывками. Мой яростный крик: «Не смей» Снова бой с Маюри и Нему, его смерть, моё довольное безумное лицо, потёки крови на камнях и моём неестественно белом теле. Безумный смех, мой щит восстановления, целое тело Маюри, которое я снова методично уничтожаю Сенбонзакурой. Но моё безумство длилось недолго, я, последний раз пнув тот фарш, что называется Маюри, просто сползла по стенке, у которой я застыла куклой, отстранёно отметив, что по лицу текут слёзы. Из этого состояния я вышла лишь тогда, когда почувствовала, что меня крепко стиснули в объятиях и что-то кричат, заглядывая мне в лицо. Еле сосредоточив взгляд на ярко-оранжевом пятне, что трясло меня, я разглядела Ичиго. А то, что это был он, я не сомневалась, об этом красноречиво говорили его ярко-рыжие волосы, и потом что-то в душе уверяло, что это он. - Всё будет хорошо, я с тобой, и, слышишь, я никому не дам тебя обидеть. Никогда. И я поверила ему, поверила его словам и той искренней теплоте и уверенности, что звучала в его голосе. Поверила крепким объятиям и тёплым рукам, что крепко, но в тоже время нежно прижимали к себе. - Верю, - прошептала я прежде, чем отключиться с уверенностью на душе, что теперь всё будет хорошо. Но как же я в тот момент ошибалась.