Со вкусом яблочного сока

— Да не волнуйся ты, помиритесь ещё! — воскликнула я, обнимая Вику за плечо и немного встряхивая. — Не помиримся, — грустно промямлила подруга, но тут же "взяла себя в руки" и, как мне показалось, натянуто улыбнулась. — Ну и чёрт с ним. Другого найду. Лучше. — Вот это правильно, вот это по-нашему! Мы шли по длинному и, несмотря на яркий солнечный свет, беспардонно проникающий через большие окна в пожелтевших от грязи рамах, угрюмому школьному коридору. Визжащие голоса носящихся повсюду детей доносились - по крайней мере, до меня - какими-то отголосками, будто существовали в другом измерении (наушники с лёгкостью справлялись с миссией ограждать почти от всего земного шума), и только изредка врезающиеся в нас школьники напоминали о том, где мы сейчас находимся. — Я только одного понять не могу, — доверительно прошептала мне на ухо Вика, сливая свои слова с текстом играющей в моей голове песни. — Что его не устроило? Меня ведь вообще никто не бросал раньше. — Не знаю, — флегматично пожала плечами я. — Может он другую нашёл? — Другую? И эта другая что, по-твоему, лучше? — недоверчиво пробормотала подруга. Потом резко остановилась, дёрнула меня за сумку. — Подожди. А с чего это ты так решила? Я замерла. Посерьёзневшей, напрягшейся всем телом, плотно сжавшей свои пухлые алые губы, её можно было увидеть не часто. Она становилась такой только тогда, когда готовилась защищаться от ударов жизни. А сейчас... Не понимаю, что это на Вику нашло. — Ты чего? Я ведь просто предположила. — А, — подруга недоверчиво смотрела на меня ещё пару мгновений, но потом к ней вернулось её прежнее дружелюбие. — Тогда ладно. Извини. Прозвенел звонок на урок. Я быстро сдёрнула с себя наушники и обкрутила их вокруг плеера, который впоследствии сунула в карман своих синих штанов. Мы зашли в класс. — И что дальше? — без особого интереса спросил Алексей. — Почему вы поссорились? — Как будто сам не догадываешься, — я шумно втянула носом воздух, подула на, оставшейся в моём стакане, яблочный сок. Гладь прозрачно-янтарной жидкости исказилась противной, какой-то слишком неправильной рябью. Но мне это понравилось. — Слушай. Сейчас расскажу. Любимая песня закончилась. Уже понравившейся мне бар опять наполнили звуки какой-то бессмысленной молодёжной музыки. Нины Борисовны, любящей потрепаться с коллегами в учительской, как всегда не было в тот момент, когда позвенел ненавистный мне и всем школьникам звонок. Одноклассники по обыкновению буянили (хотя уже не дети, одиннадцатый класс как-никак), не обращая внимания на то, что мешают остальным заниматься. Я улыбнулась своей лучшей подруге и, перешагнув через одного "лежачего полицейского", Ваню, свалившегося с парты на пол и вместо того, чтобы подняться, начавшего хватать за ноги вторую в нашем классе Аню, приземлилась на своё законное место - третью парту в среднем ряду, - начала выкладывать из сумки вещи... А в следующую секунду ко мне подсел Олег - бывший парень Вики. — Чего тебе? — удивилась я. Он раньше не то, чтобы не подходил, внимания на меня даже не обращал. Что ему в голову-то стукнуло? Может кирпич на него упал, пока он утром по улице шёл? — Можно я теперь с тобой сидеть буду? — очаровательно, даже милее Вики, улыбнувшись, поинтересовался Олег. Ступор подкрался внезапно. Какое-то, очевидно, безумно вредное существо неожиданно накинуло на меня невидимый плащ робости, отчего-то заставило вспотеть ладошки, а щёки, судя по ощущениям, залиться румянцем. Я хотела ему, Олегу, отказать. Правда хотела. Но не успела. Он начал благодарить меня за согласие прежде, чем услышал мой ответ. А увидев Олега, сидящего рядом со мной, таким счастливым, я просто не смогла его прогнать. Какое-то чувство - думаю, оно называется дружелюбием, - не дало мне этого сделать. — Некрасиво получилось, — поддакнул моим мыслям бармен. Я залпом допила свой сок. Отдала ему стакан. — Но я ведь не специально. Он ведь сам... Если бы Вика попросила, я бы сразу Олега из-за своей парты выгнала. — Уверена? — Алексей снова достал ту пачку, долил мне яблочного нектара. Я кивнула, отвечая на его вопрос, пробормотала "спасибо" и... с размаху уронив голову на деревянную барную стойку, пропищала честный ответ: — Нет. Мы с Олегом сидели за одной партой уже больше недели. Правда из-за этого немного пошатнулись мои отношения с Викой, в них появилась какая-то натянутость и настороженность со стороны моей всё ещё лучшей подруги, но поскольку наше общение не прекращалось и не было напичкано ссорами, я подумала, что будет лучше пока не обращать на это внимание. На злобные взгляды одноклассниц тоже было решено пока наплевать. А Олег, он, знаете, какой хороший? Дружелюбный, весёлый, и рассказывает истории (в особенности Ване, который сидит передо мной) так интересно! К тому же, за это время я успела заметить, что они с Викой очень похожи. Улыбкой. Ему за неё тоже всё можно было простить. И то, что он мешал работать, нагло нарушая на уроке дисциплину. И то, что иногда бессовестно использовал меня как "живой решетник и пенал". И то, что он, естественно, шутя, доканывал своими приколами Ванину соседку по парте, Аню. Всё простить. И даже то, что когда он рядом, мне почему-то становится хорошо. А от того и страшно. С Викой мы всё ещё дружили, да. И она всё ещё была моей лучшей подругой. Только её лучшей подругой теперь была не я, а мерзкая сплетница Наташа Савидская. К сожалению. — Может быть, всё-таки чего-нибудь алкогольного выпьешь? — Да нет, спасибо. Я уже от твоего сока, кажется, опьянела. Мои одноклассницы решили, что это я, даже смешно о таком подумать, отбила у Вики парня. И встали за неё горой. Безмозглой, невменяемой, непробиваемой такой горой. Они начали строить мне разные пакости: намазывали клеем стул, подкладывали кнопки, ябедничали на "лучшую ученицу" преподавателям, как оказалось, раньше считавшим меня идеальной... Вика во всём этом не участвовала, но и остановить остальных не пыталась, за что я её тогда ненавидела. Этот вторник был очень тихим, никто почему-то не пытался мне навредить. Решив, что меня, вероятно, решили просто игнорировать (и в тайне надеясь, что они не готовят нечто грандиозное), я тоже старалась быть "тише воды, ниже травы", чтобы, не дай Бог, не будить бесов. Судя по тому, что до четвёртого урока так ничего и не случилось, мне это удавалось. Хотя... Сейчас же русский язык. А на нём постоянно что-то происходит. Так что, боюсь, это всё же затишье перед бурей. — Какое мы сейчас упражнение делаем? — довольно громко спросил Олег, развалившись на стуле. — Триста пятьдесят пятое? — Триста пятьдесят четвёртое, — еле слышным шёпотом поправила его я. Нина Борисовна, с лёгкой руки моих очаровательных одноклассниц тоже успевшая во мне разочароваться, накричала на нас с соседом по парте за "разговорчики в строю". Я, смутившись, уткнулась в свою тетрадь. Через пару минут Олег снова заговорил со мной: — Ань, я тут на кое-что посмотреть хочу... — Ну, смотри. Кто тебе мешает-то? — немного поборов робость, предельно жёстко отозвалась я. — Не отвлекай меня. А то на нас опять наорут. — Не парься ты, вышла эта грымза, — хохотнул парень. — Для того, чтобы на это кое-что посмотреть, мне нужна ты. Взгляни на меня. Раздражённо вздохнув, я положила синюю ручку на тетрадь и начала медленно разворачиваться. Левая рука Олега неожиданно по-хозяйски улеглась на мою талию, притянула к своему владельцу. Правой он взял мой подбородок. В классе вдруг стало до безумия тихо, так, что мне показалось, будто мы оба очутились в непроницаемой вакуумной оболочке. Сердце начало отбивать чечётку, ладони вспотели, я почувствовала, как краснею... А в следующую секунду меня поцеловали. — О, дай угадаю, — перебил Алексей. — "И это было самым прекрасным в твоей жизни", да? — М-м, нет, — помотала головой я, в который раз протягивая ему пустой стакан. — Покруче было. Но этот раз я всё равно никогда не забуду. Потому что он... Потому что Олег... — Не забудешь ты потому, что это эмоциональное потрясение: когда остальные начали гнобить, крутой парень взял и при всех тебя поцеловал, а не из-за каких-то там его качеств. Я закатила глаза. Господи, и к кому ты меня привёл? Что передо мной за дубина? — Ты так говоришь потому, что сам никогда с ним никогда не целовался. Вот если бы... — Открою тебе страшную тайну, — заговорческим шепотом начал бармен, склонившись к самому моему лицу. — Я "с ним" принципиально бы не целовался. Мне девушки как-то больше нравятся. — Идиот, — хохотнула я. — Слушай дальше, идиот... Я сидела прижухнув весь оставшийся урок, все эти долгие сорок - или пять? - минут, каждой своей секундой вгоняющие меня в состояние ещё большего страха. Но не из-за внезапно усилившейся ненависти моих одноклассниц. Их косые взгляды, красноречиво выражавшие то, что теперь житья они мне точно не дадут, вдруг перестали пугать. Я как будто оказалась в другом мире и решив, что здесь меня никто не достанет, безразлично наблюдала за всем происходящим с моим физическим телом, по-настоящему обращая внимание только на свои ощущения: похолодевшие кончики пальцев, которые, вместе с тыльной стороной ладони, с завидным усердием начало покалывать что-то невидимое для глаза, не исчезающий со щёк румянец, пустой, как барабан, живот... Всё это было настолько незнакомо и даже в некоторой степени неприятно, что я впала в какой-то прямо клинический ступор. И, судя по всему, этому самому ступору понравилась: он почему-то упорно не хотел меня отпускать. — Держи, — шепнул Олег, пытаясь всунуть мне в руку сильно свёрнутую бумажку. — Бери давай! Я вздрогнула и, моментально "вернувшись в тело", неуверенно подняла глаза на соседа по парте. Тот сидел, весь напрягшись, и со своей фирменной, но сейчас ещё и какой-то нервной ухмылкой смотрел на меня. Интересно, что это с ним? Хотя, какая разница… Горькая усмешка как-то сама собой появилась на моём лице. Ставлю тысячу рублей на то, что он сейчас начнёт меня подкалывать. Черт возьми, и без того тошно! А все такое вполне в его стиле. — Это от кого? — От меня, — недовольно пробормотал парень. От удивления я разжала ещё совсем недавно крепко сжатые кулаки. Воспользовавшись моментом, Олег сунул мне в руку этот пожёванный листочек. — Спрячь куда-нибудь. Потом прочитаешь. Нахмурившись, я, невзирая на всё своё любопытство, послушалась соседа по парте и сразу убрала записку в пенал, глянула не него. Он, как всегда чуть самодовольно улыбнувшись, перегнулся через парту, начиная рассказывать Ане глупую шутку про студентов, за что и получил очередное замечание от учительницы... Делает вид, будто и не произошло сегодня ничего особенного. Или, правда, что-то важное в этот день случилось только для меня?.. Звонок с урока прозвенел необычайно громко, обжигая барабанные перепонки своей излишней равностью ритма и за шкирку вытягивая из нового клубка мыслей, в котором я уже успела запутаться. Он привел в движение всех: одноклассники зашевелились, не дожидаясь того, как Нина Борисовна продиктует домашнее задание, начали сбрасывать в портфель учебники и тетрадки; даже беспалевно (или учительница просто решила дать ему выспаться и не портить себе нервы?) задремавший на уроке Ваня открыл глаза и стал рассеяно копаться в своём рюкзаке. Только я сидела, не шевелясь, пригвозжённая чьим-то взглядом к стулу. Чьим именно интуиция мне подсказывала, но ей отчаянно не хотелось верить. Когда большинство учеников вышло из класса, а учительница уселась заполнять классный журнал, я всё-таки рискнула, повернулась к человеку, так пронизывающему своим взглядом. И тут же пожалела об этом. Такие глаза, как были тогда у Вики, мне приходилось видеть не часто: полуприкрытые, покрытые странной дымкой, делающей их не такими яркими. Она смотрела даже не на меня, а сквозь, без агрессии или глухой ненависти, а так... Просто так, как на предателя, способного её спасти, но безжалостно оставившего тонуть в лести подхалимов, россказнях людей, пытающихся нас навсегда рассорить и собственных неверных домыслах. И противно вдруг от этого стало, обидно. Это ведь она дала мне понять, что мы больше не лучшие подруги только из-за дешёвых сплетен, она не стала за меня заступаться, когда одноклассницы начали меня изводить, она стала вести себя как собака на сене: "сам не гам и другому не дам". А плохая ещё при этом я! Конечно, я, на кого ещё можно было такое "повесить"? Разозлённая своими же мыслями, я резко поднялась со стула и, покидав вещи в сумку, вылетела из класса. Слишком громко закрыла за собой дверь. Перед глазами нестирающейся картинкой встал уничтожающий своим укором Викин взгляд. Я до скрежета сжала зубы, всячески пытаясь его забыть. Жаль только, что он ни как не хотел исчезать из моей головы. — Эй-эй-эй, погоди. Я же сказала, что не буду пить алкоголь. Ты русского языка не понимаешь?! Алексей хмыкнул, вопреки моим возмущениям поставив на стол светло-зелёную бутылку с белой надписью "Клинское" на этикетке. Потянулся за новым пакетом яблочного сока, открыл его и налил немного в большую пивную кружку, одну из тех, которые он только-только закончил протирать. — Не поняла, — я покосилась на вытащенную им из закромов барной стойки бутылку. — Зачем это? Бармен протянул мне пивную кружку, проигнорировав вопрос. — Бери, — небрежно бросил он, но заметив, что я не спешу выполнить его приказ, мученически закатил глаза. — Да бери ты! Пиво я себе достал. — А почему не в обычном стакане? Я колебалась. Что-то определённо настораживало меня, останавливало; отчего-то казалось, что если пойду на уступку стоящему передо мной человеку один раз, то это сразу же станет моей привычкой и я, не думая, сделаю это и в следующий. Но через мгновение странное наваждение прошло. Я протянула руку и взяла в неё сосуд с внезапно опротивевшем мне нектаром. Посмотрев на прозрачно-янтарную жидкость, сделала маленький глоток. Она, как и ожидалось, была кисло-сладкой. — У тебя сейчас такой вид... Если люди узнают, что ты трезвая, то обязательно сдадут тебя в психушку, — Алексей широко улыбнулся, обнажая белые, невероятно белые зубы. — Поэтому сделай милость, не смущай наших посетителей, хотя бы притворись пьяной. Хохотнув, я прислонила к щеке пивную кружку и постаралась по-дурацки улыбнуться, сузила глаза. — Достаточно? — Нет. Старайся лучше, — циничным тоном отозвался бармен. — Хотя... Давай-ка лучше вернёмся к твоей милой истории. М-м-м... Так что там за записка? — А, — махнула рукой я. — Сам смотри. Запустив руку в карман, я достала успевший ещё больше скомкаться листок, громко положила его на барную стойку. Взяв двумя пальцами записку от Олега и брезгливо развернув её, Алексей посмотрел на меня. Я - на него. Наши взгляды встретились.