Шанс научить ее жить.

- Можешь сделать музыку чуть тише? - говорю я, переводя томный взгляд на чуть подвыпившего Бута, танцующего совсем не в такт музыки. - Кости, ну же! Сегодня воскресенье! Вос-кре-сень-е, - проговаривает он, подходя ко мне, и тычет пальцем практически в мою переносицу. - Бут, у меня много работы. - Воскресенье, Кости, воскресенье! Бут вприпрыжку подбегает к магнитофону и делает музыку еще громче прежнего. Я так хочу поработать! Прямиком из Греции в институт Джефферсона доставили останки 500-летней давности, если не больше. Это же так замечательно. Греки доверили нам останки своих предков, чтобы мы изучили их и восстановили их лица. Доверили мне. К огромному моему сожалению, позавчера Бут зажигал свечи, нежась в ванной, и теперь, по его неосторожности половина его квартиры сожжена. Бедняга голышом выбежал из квартиры и звал на помощь. Мы же напарники, как я могла не предложить ему пожить у меня? Как я могла предложить ему пожить у меня? Теперь эта головная боль, по имени Сили Бут, покинет меня только тогда, когда его квартиру полностью восстановят. То есть, как минимум, через две недели. Это мой дом, моя квартира, а это значит, что хозяин здесь - я. Я подхожу к магнитофону и безжалостно выдергиваю его шнур из розетки. Чувствую себя главной. Потрясающе! - Кости, тебя что, совсем веселиться не учили? - Не учили. Некому было меня учить. - Так учись. Учись у меня, у Энджелы, у Кэм, у Ходженса. - Никогда не видела, чтобы они веселились, - из моих уст доносится почти беззвучный смешок. - Потому что ты не обращаешь внимание на веселье. Вот в чем твоя проблема! - Бут разводит руками. - У меня нет проблем! - Есть. И их множество, ты просто их не видишь. Кости, у тебя на уме одни... кости. Так не должно быть. Ты человек, в конце-то концов. Ты женщина. Умная, красивая и чертовски сексуальная женщина. - Ты пьян, - я не даю ему закончить столь содержательное высказывание. - Ты из-за того, что я назвал тебя сексуальной? - Бут смеется. - Кости, это комплимент. Ты знаешь, что это? - Нет, не знаю конечно, повтори, - я прикидываюсь дурочкой, ибо это порядком меня достало. - Комплимент, - Бут пародирует мой саркастический тон. - Это особая форма похвалы, или же выражение одобрения. Кстати, в цирке "комплиментом" называют один из поклонов. - Отлично. Просто отлично. У тебя что, словарь в мозги встроен? Есть что-то, чего ты не знаешь? - На его лице появляется какое-то странное чувство. Я не умею, я не могу распознавать чувства и эмоции, как это делает Бут. - Сочувствие? - вслух думаю я. - Что? - Нет, ничего... А ведь и правда, - сочувствие. Я помню, как Свитц учил меня этому. Ну, "читать" людей. Может, я постепенно учусь? - Кости, дорогая... - Бут подходит ко мне ближе и берет обе мои кисти рук в свои. - Пожалуйста, дай мне шанс. - Шанс? - Научить тебя жить. - Но я умею... - Не умеешь, - он машет головой. - Не умеешь. Ты думаешь, что умеешь. Ты... стараешься изо всех сил. Ты живешь, но не знаешь, что это такое - жить. Ты не веришь в любовь, ты вообще в чувства не веришь. Кости, да так же нельзя... Может, он отчасти и прав. Я не умею жить как он. Я живу по своему, в своем мире, что сама создала. И меня устраивает этот мир. А если он считает любовь жизнью, то это уже не мое дело. - Ты хочешь, чтобы я выставила тебя за дверь? - Отвечаю я, сглатывая. - За что? За правду? - Нет, за бредни пьяного копа. Могу это устроить. - Ладно, Кости. Я сочту это как "да". "Да" - это на его "дай мне шанс"? Тогда у меня не "да" вовсе, а твердое "нет"! Но я, почему-то, не говорю ему этого. - Я постелю кровать. Можешь переодеться пока. - Кровать? Неужто ли у тебя дивана нет? - Бут оглядывает гостиную, а я отрицательно мотаю головой. - Не хочу, чтобы ты спал на полу. Мало ли... с твоей-то спиной. - О, я и Кости в одной постели ночью. - Ты и твой партнер в одной постели. Ночью. Ничего такого тут нет. - Да уж, Кости. Ладно, давай, я буду переодеваться. А он еще смущается. Видно забыл о том инциденте, когда я ворвалась в его квартиру, а тот лежал в ванной в идиотских наушниках с банками пива по бокам. Подскочил, совершенно не смущаясь. А сейчас боится передо мной до трусов раздеться. Никогда не понимала, почему люди этого стесняются. Это природа наша такая, что уж тут поделать. Все мы люди. Я достаю чистое постельное белье из комода, и старательно стелю кровать, разглаживая каждую образовавшуюся складочку. И почему же я так стараюсь? Мне заморачиваться не надо вовсе. Я снимаю с себя шелковую блузку, строгие брюки и остаюсь в нижнем белье. Не хочу доставать ночнушку, спать до ужаса хочется. - Бут, можешь идти спать. Я решаю, что он немного помедлит, и завязываю асимметричный хвостик на голове. - Вау, Кости, а ты не говорила, что у тебя такое... тело. Я оборачиваюсь и вижу замершего в дверях Бута. - Мне не обязательно об этом говорить... Хотя ты постоянно хвастаешься своим торсом, - я мимолетно окидываю взглядом его идеальное, с точки зрения антропологии, тело. - Ложись спать. Я отворачиваюсь от Бута и залезаю под тяжелое одеяло. Через двадцать секунд я чувствую, что одеяло поднимается. А это значит, что Бут тоже лег. Я погружаюсь в столь долгожданный сон и забываю обо всем и обо всех... Кроме останков из Греции. Надеюсь, они мне приснятся.