Я до тебя доберусь

Боевые знамена прибыли, как и обещал Боссим, вовремя. На выжженном Тимом поле выстроились боевые порядки герцога для принятия капитуляции противника. Герцог, утомленный «победами» восседал в шатре, попивая припасенное для торжественных случаев вино. Гонцы, отосланные отыскать драконов для присутствия на церемонии, бестолково метались по лагерю и окрестностям, не в силах отыскать ни одного из них. Расспросы давали противоречивые результаты и не приводили ни к чему. Драконы исчезли. Герцог надеялся, что драконам внезапно надоели людские забавы, и они оставили в покое его войско и его самого. Он не чувствовал себя виноватым ни в чем, ни в том, что он заведомо не зная кто это будет, продал девушку за свое самолюбие на потеху странному дракону. Такая жертва казалась ему минимальной для прекращения кровопролития, где он самолично отправлял на смерть по десятку человек ежедневно. И его страшно утомляло проявлять знаки внимания существу, которое считало себя королем. Герцог Матин праздновал победу, пил хорошее вино и получал несказанное удовольствие от отсутствия в этот торжественный момент драконов. Свита внимала его болтовне, осыпая лестью за прозорливость и ловкость в дипломатии. По дороге от гор к лагерю, поднимая клубы пыли, медленно двигались войска Боссима со свернутыми боевыми стягами и опущенным к земле оружием. Победная западня стала местом полного провала королевского войска и его командующего, доставляющего к ногам победителя, далекого от военного искусства. В мире честных поединков силы и ловкости победы дипломатии не были в чести, но принимались так же, как остальные. Как только войска побежденного противника выстроились напротив войск герцога, и клубы пыли осели, явились драконы. Они были в издевательски белом. Издевательски, потому что между синим и красным цветом противоборствующих сторон, это выглядело независимым. Это надрывало нервы герцога, потому что он предпочитал, чтобы его сторонники носили цвета его «победного» войска. Но разве эти чувства можно пояснить существам? Они горделивы и независимы. Драконы не смущаясь того, что они нарушают процедуру капитуляции прошли между сторонами и уселись в стороне, не приближаясь ни к одной стороне. Кем была скомкана процедура? Может быть противником, который слишком горделиво бросал знамена под ноги победителей, может быть драконами, устроившимися независимыми зрителя и молчаливо наблюдавшими за фарсом, а может быть самим герцогом, который выявил слишком явное пренебрежение противнику. После того, как самая, по мнению герцога, процедура была окончена, на средину импровизированной арены неожиданно вышел король драконов. Дракон неторопливо проследовал к центру, остановился. Он был величествен в этих белых одеждах, сразу становилось понятным, кто здесь имеет преимущество во всем. Герцог болезненно морщился, понимая, что сейчас он вальяжно топчет его победу. В руках дракона был клинок в черных ножнах, искусно увитых золотым рисунком. - Я выполнил свои договоренности, - заявил он спокойным голосом, это не было криком, он не выражал напряженных эмоций, но был слышен даже самым дальним рядам находящихся на поляне, - пришло время выполнить ваши обязательства. Дракон развернулся к войску герцога. Он окинул их оценивающим взглядом. Рука герцога дрогнула, проливая вино на идеально белую скатерть. Все что он делал, это унижало его перед его побежденным противником, который замер в ожидании дальнейшего действа. - За содействие в этой сомнительной победе, мне обещана любая девушка, которую я пожелаю из лагеря победителей, - дракон растянул издевательскую улыбку, - причем никто не уточнял, что я буду делать с ней. Правда, небольшая цена за триумф? Он обвел людей взглядом горящими глазами. - Я пришел за ней. Я выбрал, - так же спокойно продолжал он, - Вы отдадите мне ее, потому что я непредсказуемое и жестокое существо и спорить со мной, гораздо дороже, чем отдать чью-то чужую жизнь. Но поскольку я крайне самоуверен и жутко честолюбив, я могу дать шанс спасти ее любому рыцарю. Может быть найдется смельчак, который захочет противостоять судьбе, безжалостно отдавшей в руки существа вам непонятного, девушку, которая заслуживает больше уважения, чем некоторые командиры? Ведь она пролила за вас немало собственной крови и никогда не жалела собственной жизни. Дракон замер, вглядываясь в напряженные лица рыцарей. Некоторые поспешно опускали глаза. - Вы трусы, - заявил он, чуть повысив голос, - вы не рыцари. Вы обыкновенные торговцы чужой жизнью, радуйтесь, что так дешево купили свою. Что вам до чужой? Она вас мало касается. Я выбрал лучшее, что у вас было, потому что она бы не побоялась погибнуть за любого из вас. Роди выхватил клинок и шагнул в сторону дракона. Тим перевел на него взгляд и взялся за рукоять клинка, улыбнувшись. - Какой поворот событий, какая драма! – восхитился он, делая шаг к нему, но не вынимая клинка из ножен. – Это достойно описания в рыцарском романе! Роди сделал решительно несколько шагов в сторону Тима и замер, ожидая пока тот освободит от ножен свой клинок. - Как благородно, рыцарь Роди, постараться спасти того, кого три года вы тайно обожали, не считая при этом нужным хранить, как самое дорогое в своей жизни, - усмехнулся Тим, продолжая держать клинок в ножнах. Роди склонил голову, кончик клинка в его руке описал дугу в направлении Тима, провоцируя того вынуть свой клинок из ножен. Дракон спокойно отследил движение клинка, но даже не пошевелился. - Это поистине по-рыцарски, прямо как в ваших романах, правда? – продолжал Тим, перемещаясь по кругу около Роди, заставляя его отслеживать его перемещение в опасной близости, - Ведь только рыцарь способен на такие великие чувства? Ведь только вы можете спокойно не однажды притащить ее, умирающую, после очередной битвы в лазарет и выжидать, выживет ли она в этот раз? Только рыцарь способен хранить при этом ледяное спокойствие. Роди неуловимо взмахнул клинком, направляя его смертоносное, закаленное в бою лезвие в дракона. Тим легко, едва заметным сложным движением, не вынимая из ножен своего клинка, выбил клинок из рук противника и наступил на него, вдавливая в черную золу поляны. - И тебе так хочется сохранить для нее этот мир, в котором она умрет, если не будет такой же сильной как теперь? Тогда как стоящее перед тобой существо готово положить перед ее ногами весь свой мир? Потому что, по-твоему, я не способен так преданно любить ее, как любишь ее все эти ужасные для нее три года жизни? Ты отдаешь ее в жертву своему «хочу», как это по-человечески! Тим отступил на два шага назад, освобождая клинок Роди, его клинок по-прежнему находился в ножнах. - Можно подумать, ты заботишься о ее желаниях! – вспыхнул рыцарь, броском вперед, поднимая оружие с земли. Тим вопросительно поднял бровь. - Безусловно, принцесса должна броситься на шею рыцарю-победителю! – саркастически прокомментировал Тим. – Ведь принцесс не положено об этом расспрашивать. Так писано в правилах, а правила незыблемы, так ведь, Роди? Ведь она не должна просить у тебя помощи? Это само собой разумеется, к чему тут думать? Роди замер, будто внезапно сделал открытие. - И ты знал заранее, что я не прав? Тогда зачем этот фарс? – удивился Роди, и кончик его клинка ткнулся в обгоревшую землю. - Только теперь, Роди, тебя не понесет ее спасать, - пояснил Тим, - Жалко, если ты сломаешь шею еще на подходе, слишком благородная на ней голова. Роди уверенно сунул клинок в ножны и зашагал в сторону рядов рыцарей, недоуменно наблюдавших за развитием событий.