***
Я в роще - здесь спрячу одежду мою и руки к Луне подниму, Купаясь в сиянии лунных лучей, свой истинный облик приму. Миг боли с покорностью я потерплю - привыкла я к боли такой, И всё - вместо ног я на лапах стою, а рядом уж слышится вой! Отвечу, и скоро вся стая моя приветствовать будет меня. Я тоже скучала! Но времени нет - иначе захватим свет дня... И мы, словно тени, летим над землёй в сиянии полной луны Над лесом и долом разносится вой, а в сердце комочек вины Шевелится, словно зовет он меня вернуться сейчас же домой. На миг застываю. И слышу душой несчастный и горестный вой - Скорее скулёж или жалобный плач. И поняла: плачет мой сын. И рядом с щенком лишь убийцы его, мой мальчик пред ними один! А плач, словно крючьями, душу мне рвал и, хоть не алеет восток, Забросив охоту, я в замок бегу, где мною оставлен сынок. Я не изменяюсь - я так и бегу, моля об одном: чтоб успеть, Мост поднят, и вот надо рвом я лечу ... и падаю в ловчую сеть!***
Весь двор факелами, как днём освещён, а в центре - высокий помост. На нём спеленатая в сеть я лежу: из сети торчит только хвост... И, как не пыталась я, мне оборот в сети этой не совершить, Я в ней умираю: в ней магия зла, способная силы лишить. И падалью пахнет зловещая сеть, болотом и мертвецом, А люди в сутанах с крестом на груди все молча сгрудились кругом. Рядом с помостом кресло стоит, в нём муж мой с бокалом вина Сидит, улыбается. За смерть мою он с радостью выпьет до дна: Земля моя и замок мой, и рудник с серебром - Вдовцу теперь достанется с другим моим добром. Теперь не только титул у графа д'Альбре есть, Теперь богатства хватит... Вот только, есть ли честь? И был ли Рауль сыном для графа? Иль щенком? И после смерти нашей он сможет спать потом? - Где сын?!! Скажи, ублюдок! - А из груди лишь хрип. Злорадно ухмыльнувшись, к бокалу муж прилип. Молюсь: "Великий Отче! Моя вина лишь в том, Что родилась волчицей, и более ни в чём: Все заповеди чтила и посещала церковь, Ни разу не вкусила я крови человека! Я помогаю бедным, люблю своих крестьян, И облегчаю жизнь им - так в чём же мой изъян? Ведь я не выбирала, какой мне в мир родиться И ничего не сделала, чтоб ЭТОМУ случиться! Но раз Ты хочешь, Господи, то пусть так и идёт, Лишь об одном прошу я: пускай мой сын живёт! Не шавкою в зверинце, не битым псом на привязи - Пусть нищею, голодною, зато свободной жизнью!.. Спаси ребёнка, Господи! А я расстанусь с веком, Раз не смогла родиться нормальным человеком..." Закончила молиться и замерла покорно Пред волей Всеведущего и пред оравой чёрной. Пришёл палач с секирою: сейчас всё и случится... Убийство "не освящено" - и начал сброд молиться, Взывая громко к Господу, стеная, подвывая - На головы "антихристов" проклятье призывая. Указывая Богу, как с ними поступить, Чтоб в деле этом важном не смог Он протупить... На головы на грешные призвав Огонь Небесный, Молитву завершили они хвалебной песнью.***
Кололось небо молнией и освещалось вспышками - В клубах Святого Пламени открылся Лик Всевышнего. И улыбнулся Боженька, глаза ж остались строгими: "Просили? Допросилися... Пришёл вершить, убогие! Ученье исказившие, в пороке, в зле погрязшие! Меня учить решили вы, как мне кого наказывать?!! Хоть лбы себе разбейте вы в молитвах, лицемерные: Я - Бог, и в состоянии вас отличить, неверные! Детей моих посмевшие сбивать в овечье стадо, Чтоб стричь вам их сподручнее - таких мне "слуг" не надо! И для того, чтоб сыну вести с отцом беседу, Ему совсем не нужно нести свой скарб соседу! Он может сам поговорить с родителем бесплатно: Отцу всегда общение с дитям своим приятно! Здесь Я - судья! И вас судить всех буду по делам, И власть свою не отдавал пока на откуп вам!". Рассыпалась гнилой трухой магическая сеть, И я смогла, как человек, на край помоста сесть. И мне протягивал дитя с улыбкою Отец, И знала я, что наступил мучениям конец. Огонь Карающий сошёл на тех, кто заслужил: Кто зверем был и рвал людей - так Наш Отец решил.