Королева для десницы

      – У нас проблема, Женевьева, – проговорила Моник Деверо, подходя к рыжеволосой ведьме. – У Эйприл было видение. Природная ведьма и первородные объединились. Что нам делать? – Моник стала старейшиной. После жатвы в ней проснулся магический потенциал, и она стала гораздо сильнее. Женевьева уступила главенствующий пост, решив, что манипулировать маленькой девчонкой будет увлекательнее.       – Её нужно убить. Нельзя позволить Майклсонам иметь на своей стороне ведьму такой силы, – женщина умело запаковала приказ в совет и положила в ротик Моник, а та с радостью проглотила «сладость».

***

      Женщина, что дала мне какую-то настойку, выперла меня и Элайджу, сказав, что уроки по контролю магии начнутся послезавтра. Если честно, то я до сих пор не понимаю, что происходит вокруг. Какие первородные? Какая магия? Я обычная, ничем не примечательная и слабый телекинез – единственное что выбивается из моего образа заурядности.       Я лежу на кровати и смотрю в потолок, не разбирая красивых узоров старинной лепнины, а просто пытаюсь найти точку для раздумий. Не знаю, сколько времени, поскольку в этой комнате нет часов, а мобильник остался в общежитии. Луна светит в широкое окно комнаты около нескольких часов. Не сказала бы, что жалуюсь, потому что мои апартаменты уж никак не соответствуют статусу похищенной. Высокий потолок, большая кровать, шкаф и ещё одна дверь, которую я не рискнула открывать. Комната в тёпло-бежевом цвете, который почти не различить в темноте ночи. Из головы не выходили слова о «первородных», хотя я до сих пор надеюсь, что это лишь жалкая шутка. Но чья?       Засыпаю только в тот момент, когда на небе появляются первые лучи солнца.       Серый, холодный день безразлично кивает мне в знак приветствия, когда я сажусь на кровати. Не осталось и капли того солнечного тепла, которое убаюкало мня под утро. Широкая и мягкая постель буквально принимает форму моего тела. В комнате было холодно, но под одеялом оказалось слишком душно. И лишь запах чистого белья приятно щекотал ноздри.       Запускаю пальцы в волосы, обнаруживаю, что они немного спутались. Осторожно расправляю их, и скорее по привычке взъерошиваю чёлку.       В дверь учтиво стучатся, а я натягиваю одеяло до шеи, коря себя за то, что не успела одеться. Не получив отклика, Элайджа заходит в комнату с какими-то пакетами в руках. Стараюсь не обращать внимания на них, смотрю только на лицо мужчины. Сегодня он кажется более расслабленным, свободным.       – Я хочу попросить прощения за своё вчерашнее поведение, – он смотрел на меня прямо, а глаза всё же были покрыты ледяной плёнкой безразличия. – Я давно не питался, а присутствие беззащитного человека, – похоже, он имеет в виду меня, даже не смотря на то, что я проткнула голову одного парня деревяшкой. Но это вышло случайно! – Пробудило во мне голод.       – Так ты правда вампир? – изумлённо прошептала я. Элайджа поставил пакеты рядом с кроватью, и усмехнулся, не заметив в моём голосе и капли прежнего страха. Сама не знаю что со мной, но ведь, если он и вправду вампир, я же должна бояться его ещё больше, да? Странно, что вчера я была готова заявить в психушку о группе психов, а сегодня почти спокойно готова воспринять мысль о том, что вампиры существуют.       – Да, – он посмотрел на меня, словно на ребёнка, выпрашивающего очередную сказку. Не нравится мне этот взгляд превосходства, но моей радости нет предела, когда я вижу, что лёд в глазах мужчины немного тает.       – Что в пакетах? – я перевожу взгляд на пакеты, успевая подметить, что их довольно много.       – Одежда и всё, что тебе понадобится для жизни в этом доме. Еда на кухне, – Элайджа вытаскивает что-то из кармана брюк и кидает мне. Я кое-как ловлю и понимаю, что реакция у меня ни к черту. Кажется, на секунду, нет, даже на её сотую долю, по лицу мужчины проходит тень доброты, но она скрывается в тот же миг и его черты принимают заострённость. Рассматриваю предмет, который оказался обычным и ничем не примечательным телефоном.       – Твой новый телефон.       – Мне нравился мой старый, – хмурюсь и поднимаю взгляд с сотового на Элайджу. – Зачем мне новые вещи? Где мои старые? Почему просто за ними не съездить?       – Я был в общежитии, но там не было твоих вещей.       – Что за чушь ты несёшь? – зло проговариваю я, стискивая телефон в руке и тут же разжимаю её, понимая, что это проявление чувств может поломать вещь. Я откладываю сотовый на одеяло и пытаюсь избавить руки от напряжения.       – Скорее всего ведьмы забрали их, чтобы использовать для ритуала поиска. Можешь не бояться, Софи уже наложила контрзаклятье, но ведьмы могут взять числовым преимуществом, поэтому ей понадобишься ты. Она попросила тебя прийти сразу, как проснёшься, – произнёс Элайджа и, не прощаясь, вышёл из комнаты.       Как только за ним закрылась дверь, я откинула одеяло и встала с постели. Нагие стопы приятно холодит ветер, гуляющий по паркету. Подхожу к пакетам и заглядываю в каждый из них. В одном из них находятся мыльные принадлежности и я вспоминаю, что так и не посмотрела, что находится за второй дверью. Беру пакет и иду к ней, открываю и попадаю в большую ванную. В отличии от комнаты она полностью состоит из чередований чёрной и белой плитки. Только раковина, зеркало, ванна и унитаз отличаются белоснежностью. Расставляю принадлежности по полочкам, зубную щётку и пасту ставлю в стаканчик на раковине. Под конец разбирания пакета нахожу бомбочку для ванны. Тихо смеюсь над Элайджей.       Всё-таки, это очень странно, что я так быстро приняла такую сторону нашего мира. Не было никаких разглагольствований, просто согласие жить в таком мире. А может я уже давно была готова этому? Может быть я только и ждала возможности подтвердить, что в этом мире есть странности помимо меня?       Возвращаюсь в комнату и беру пакеты с вещами. Подхожу к шкафу, открываю его и принимаюсь раскладывать одежду. Прежде чем сложить вещь и положить на полку, я осматриваю её и понимаю, что Элайджа выбирал на свой вкус. Снова смеюсь, представив столь делового мужчину в женском магазине. Взглянуть на ценники я не решалась, потому что одного взгляда на любую из кофточек хватало, чтобы понять, что эта вещь дорого стоит. Стараясь не думать, сколько я должна этой семье и почему ей вообще выгодно дарить мне такие вещи, я продолжила разбирать пакеты. В предпоследнем я нашла пальто и нижнее бельё. Изо всех сил я понадеялась, что вампир определял мои размеры на глаз. В последнем лежала обувь, включая разные босоножки, туфли, сапоги и только одну пару кедов. И вообще, из всего, что я предпочитаю в одежде здесь было по минимуму: одна пара джинс, две футболки, одна-единственная толстовка и всё та же одинокая пара кед. Надев всё из вышеперечисленного, я ощутила себя в своей стихии и ко мне вернулась моя прежняя уверенность.       Выхожу из комнаты и попадаю в длинный светло-голубой, небесный коридор. Застёгиваю толстовку и медленным шагом иду к комнате Софи. Я прекрасно помню, где она находится и мне не составляет труда найти её, даже при том, что я изредка путаюсь в коридорах.       Стучусь, и мне мгновенно открывают дверь.       – Доброе утро, – женщина выглядит уставшей, а на столе с разными пустыми сосудами я замечаю несколько платков смазанных кровью. Она поранилась?       – Доброе, – захожу в комнату и закрываю за собой дверь. Подхожу к Софи и сажусь напротив в точно такое же кресло, в каком сидит она. Нас разделяет только стол, на котором рассыпаны какие-то порошки вперемешку с мятой, чей запах я улавливаю ещё на пороге. Я несколько минут безмолвно наблюдаю за тем, как она смотрит в тонкое пламя свечи, стоящей в середине кофейного столика, но потом решаюсь разрушить тишину. – Элайджа сказал, что вам нужна моя помощь. Но я ума не приложу, как смогу помочь вам.       Она переводит свой взгляд на меня и я неосознанно сжимаюсь. В её взгляде есть что-то колющее, стремительное и уверенное. Мне кажется, что она видит меня насквозь и от этого становится не по себе.       – Просто повторяй за мной, – тихо говорит Софи. Она берёт меня за руки. – Постарайся представить, что вокруг тебя большие каменные стены. Они защитят тебя от всего, в том числе и от магии, – внимательно слушаю её, стараясь запомнить каждое слово. Потом Софи произносит какие-то странные слова, а я стараюсь произносить в точности также, но какие-то звуки всё равно коверкаются. – Запомнила? – спрашивает она меня через двадцать минут непрерывного повторения одних и тех же слов. Киваю. Женщина закрывает глаза, я следую её примеру. – Представляй.       Подчиняюсь, пытаюсь воспроизвести каменные стены в своём сознании. Я заперта в них, я внутри них. Какие они? Красный потрескавшийся кирпич. Он тёплый, когда я прикасаюсь к нему ладонью, а затем щекой. Приятное ощущение защищённости.       Мы начинаем говорить одновременно, поддавшись некому порыву возникшей между нами связи. Или всё дело в том, что она держит меня за руки?       Мы говорим долго, но это не кажется мне тяжелым. Я чувствую облегчение, словно я накапливала что-то, а теперь оно постепенно уходит. Но тошнота, поднимающаяся с самых низов не даёт мне покоя и очень скоро у меня начинает кружиться голова.       – Хватит, – Софи расцепляет наши руки и прекращает говорить. – Зайди ко мне через полтора часа, повторим.       – Хорошо.       Поднимаюсь и ухожу, не замечая, как женщина идёт пошатываясь к столу и тянется за новой пачкой салфеток.       Я затрачиваю около часа, чтобы обойти весь дом вдоль и поперёк, но так и не найдя выхода. В итоге я нахожу кухню и заглянув, в холодильник, действительно обнаруживаю свежие продукты.       Готовить я научилась ещё в шестнадцать, когда летом приходилось работать сразу на двух работах и готовить младшим, пока родители уходили на ночные смены. Порезанные пальцы – мой вечный спутник готовки.       – Тебе помочь? – я узнала Кэролайн по голосу и даже не повернулась чтобы разглядеть её.       – Нет, – беру яблоко и закрываю холодильник. Невольно вздрагиваю, когда Кэролайн оказывается прямо передо мной, но быстро беру себя в руки, обхожу её и иду к крану, чтобы помыть фрукт.       – Фел, – Кэролайн смотрит на мой затылок, я чувствую, как она прожигает дырку в моих тёмных волосах. Медленно включаю воду на минимальный напор и закатаваю рукава толстовки. – Ты должна понять, что я не могла не скрывать этого, – очерчеваю пальцами контуры зелёного яблока, слушая голос уже бывшей соседки. Если я вернусь в университет, то определённо съеду от неё.       – Знаешь, что я понимаю? Я понимаю, что не нахожусь в круге тех людей, которые должны это знать. И даже поддерживаю тебя в тех словах, что не нужно трепаться об «таком» на каждом углу. Но… – выключаю воду и не найдя полотенце глазами, встряхиваю руками в воздухе. – Как я могла этого не заметить?       Кэролайн улыбнулась, и подойдя к холодильнику, взяла такое же яблоко.       – Ты ешь обычную еду? – я поджала губы, подумав, как это, наверное, глупо бы звучало в компании обычных людей.       – Она не вызывает у меня отвращения, но вкуса я всё равно не чувствую, – она пожала плечами, будто разговаривая об обыденных вещах и откусила немытое яблоко. – Вампиры не подвержены человеческим заболеваниям, в том числе и отравлениям.       Я кивнула, ощущая неловкость от молчания каждой клеточкой своего тела.       – Так, тот кудрявый, твой… бойфренд? – я долго подбирала слова, пытаясь выискать подходящее, но ничего на ум не приходило. Кэролайн звонко засмеялась.       – Нет, мы просто давние знакомые, – в её глазах что-то заискрилось, и я уловила нежность, еле сквозившую в этих словах.       – Ты о нём хотела поговорить, тогда, в комнате? – я прищурилась, пытаясь проследить за мимикой Форбс. Она медленно поднесла указательный палец к губам, призывая к молчанию и показала на ухо.       – Вампиры обладают чутким слухом? – догадалась я, наблюдая, с какой хищностью Кэролайн откусывает кусок яблока.       – А наглые гибриды уж тем более, – я не могла не заметить, как приподнялись уголки её губ.       – Он – гибрид?       – Это долгая история, – махнула она рукой, доедая фрукт за пару укусов, в то время, как к своему я даже не притронулась. Решив не медлить, я пару раз укусила его и ощутила приятную кислинку на языке.       – Почему ты не рассказала мне о своих способностях? – спросила Кэролайн, выкинув огрызок в мусорное ведро.       – У меня они почти не проявлялись. Я изредка могла влиять на передвижение объектов в пространстве, но это происходило настолько редко, что я думала, будто ничего подобного не случится в Новом Орлеане. Как видишь, ошибалась, – минуты молчания тянулись, а я всё ела своё яблоко. Закончив с ним, я разгладила рукава толстовки и посмотрела на Кэролайн, которая не отводила свой взгляд от меня.       – Что-то не так?       – Нет, просто… – она закусила губу и шумно выдохнула через рот. – Мне нужно… уйти. Я давно не питалась.       Мне показалось, что прошла всего лишь секунда, за которую я успела только моргнуть, а Кэролайн словно испарилась. Мне пришлось даже подойти к тому месту где она стола и несколько раз провести рукой по нему, чтобы понять, что она может так быстро передвигаться. Ну или превращаться в летучую мышь, которая летает со скоростью света.       Я решила пойти к Софи, ведь ничего больше мне не оставалось. Подошла я как раз во время, женщина выглядела более бодро, но навряд ли она успела поспать за такое короткое время. Сев в то же самое кресло, я дождалась, когда она сядет напротив и возьмёт меня за руки.       Мы закрыли глаза одновременно, а пламя на почти догоревшей свече еле заметно взвилось. В этот раз было всё по-другому. Тошнота, поднимающаяся из самого желудка быстро завладела горлом и меня очень сильно мутило. Неожиданно в голове вспыхнула боль и я непроизвольно дёрнула руки на себя, чтобы схватиться за голову. Но она быстро прошла и я почти расслабилась, как во рту появился металлический привкус, а из горла хлынула кровь. Я стала задыхаться и открыла глаза, кашляя. Кровь лилась потоком из моего рта, внутренние органы сводило судорогой, тело дрожало. Я попыталась выдернуть свои ладони из рук упорно читающей заклятье Софи, но она держала их слишком крепко.       – Отпусти меня, – прохрипела я, скатываясь с кресла на пол. Мне стало всё равно, что я могу окрасить ковёр под ногами в красный цвет. Хотелось лишь свернуться клубочком и перетерпеть боль, но Софи, держащая меня за руки, мешала это сделать. Мешала. Чёртова кретинка мешала мне… Чтоб она корчилась в таких же муках, как и я! Её магия довела меня до такого. Пусть ей будет так же плохо.       Не успела я опомниться, как моя ярость затмила глаза. А каждую клеточку тела перестало сводить. Неожиданно, плечи Софи затряслись, а она выплюнула клубок крови прямо на стол. Всё моё существо, насыщенное чувством мести, возрадовалось расплате. Она кашляла и кашляла, а я наблюдала, ничего не делая.       Бедняжка ещё пробовала читать заклинание, но ничего не выходило из-за крови, пробирающейся к её горлу.

***

      – Найдите укрытие ведьм любой ценой, Диего, – тоном, не терпящим возражений проговорил Элайджа. Он разговаривал по телефону в своём кабинете, располагавшемся на третьем этаже дома и представлявшим собой овальное помещение в зелёно-желтых оттенках. По периметру расставлены полки с книгами, а напротив окна стоит деловой стол из тёмного дерева. Посередине кабинета стоят двое кресел, между ними стол с доской для шахмат.       Первородный нажимает кнопку сброса и, положив сотовый на поверхность стола, внимательно прислушивается к всему, творящемуся в доме. Его оглушает смех Кэролайн. Он не имеет ничего против белокурой вампирши, даже рад её появлению. Возможно, она изменит его брата к лучшему одним своим присутствием. Проблема заключалась только в том, как сказать ей о том, что у Клауса есть ребёнок, точнее, скоро появится. Он видел, что она неравнодушна к его брату, но Элайджа понятия не имел, как Кэролайн отреагирует на это известие.       Кажется, он отвлёкся. Мужчина снова обращается в слух и больше не слышит голосов разговаривающих девушек, только шумное дыхание Кэролайн в её комнате и то, как она пытается перебороть голод и лёгкие шаги Фелиции. Она показалась ему немного странной девушкой, на которую Элайджа пока не решил, стоит ли обращать внимание.       Вот она заходит в комнату Софи, дальше они что-то говорят и то, как ускоряется в панике сердце девушки чуть пугает Элайджу. Разве может сердце так быстро биться? Даже когда он убивал, у его жертв не было такого бешенного сердцебиения. Фелиция громко кашляет, а первородного сносит запах крови. Он не может представить какого Кэролайн от этого запаха, но ему сейчас не до неё. Фелиция молит о том, чтобы её отпустили. Что это значит? Майклсону не остаётся ничего кроме как переместиться к двери.       Всё его естество трепещет перед этим запахом, к которому неожиданно премешивается ещё чей-то. Элайджу обдаёт волной ненависти, которую он ощутил, даже не будучи магом или кем-то ещё. Эта аура была такой враждебной и злой, что он хотел уже отступить, но понял, что всеми его действиями руководят инстинкты.       Взяв тело под контроль разума, он распахнул двери и застал ужасающую картину. Софи, задыхаясь, склонилась над столом, изрыгая на него кровь. Напротив неё, на полу, сидит Фелиция. Она была бледна больше обычного, а на подбородке и одежде медленно запекалась свежая кровь. Взглянув на неё, Элайджа снова почувствовал этот запах, сводящий его вампирскую сущность с ума. Но он не мог проигнорировать то, как Фелиция смотрела на Деверо: злость и жажда мщения залегли в её светлых голубых глазах.       – Остановись.       Он привлёк её внимание, и когда девушка повернулась, то он заметил только растерянность. Не осталось и следа прежних чувств. Она, кажется, сама не понимала, что сделала. Софи перестала плеваться кровью и кое-как вернулась в кресло. Древний в мгновение ока оказался около Фелиции, помогая трясущейся девушке сесть на своё место. Она не отводила взгляда от алой жидкости, лужа из которой красовалась на столе.       – О господи, что я натворила… – беспорядочно зашептала Фелиция, запуская пальцы в волосы и оттягивая их. – Это же я сделала? Да? – спросила она, взглянув на Элайджу. Первородный, если бы смог, то отшатнулся бы от этого взгляда полного отчаяния, но отступить он не мог.       – Послушай, – он взял её за руки и осторожно вытянул их из её волос. – Ты это не контролируешь. Ты не виновата. Это вышло из-за эмоций.       – Откуда ты знаешь? Может быть… – Фелиция закусила губу и опустила взгляд. – Может быть я этого хотела?       – Но ты же всё равно остановилась бы, если знала к чему это приведёт. Так?       – Да.       Элайджа посмотрел на Деверо. Софи сидела со стеклянными глазами, слишком бледная, но тем не менее живая. Слишком много сил было потрачено сегодня и ей надо было восполнить их хотя бы сном.       – Уведи её, – посоветовала она древнему, не двигаясь.       Элайджа, ничего не говоря, повёл еле передвигающую ногами Фелицию к ней в комнату. Если бы он мог, то наверняка бы уже давно обхватил её двумя руками и переместился в нужное помещение за секунду, но вокруг девушки до сих пор был тот запах крови.       Заведя её в помещение, он отпустил её руки и наблюдал, как она, дрожа, идёт к кровати.       – Поспи, тебе станет легче, – слишком по-человечески посоветовал он.       Фелиция ничего не ответила. Она, слишком осторожно, кончиками пальцев схватившись за одеяло, натянула его поверх одежды, не задумываясь о том, что потом может стать жарко. Её удивлённо-испуганный взгляд, словно у фарфоровой неживой куклы, смотрел в стену, а сама она легла в слишком неестестенную для сна позу, будто только-только вышла из сказки про белоснежку. И только запёкшаяся кровь на подбородке и одежде отличала её от принцессы, чья мачеха была злой женщиной.