Русалка и моряк

Прекрасна и богата чудесами земля, раскинувшаяся под небом. Высокие горы соревнуются в блеске снежных шапок. Зеленые леса шелестят листьями, напевая песни. Сияют золотом пшеничные поля. Цветут и сладко благоухают сады. Но все красоты земного мира не сравнятся с миром подводным. Неправда, что на морской глубине лишь тьма и холод. Жизнь здесь гораздо ярче и богаче, чем на поверхности. На дне раскинулись радужные коралловые леса: пунцовые, оранжевые, желтые, бордовые, синие — разнообразие цветов радует глаз. На морских лугах расцветают актинии и анемоны, а пестрые рыбки порхают между ними, словно бабочки. Перламутровые раковины переливаются как чистейший хрусталь и раскрывают свои створки, являя подводному миру блеск жемчуга. Величественные скаты парят в воде, точно соколы в небе. Веселые морские коньки наперегонки носятся среди коралловых зарослей. Медузы грациозно плывут, кружась в древнем танце. И насколько подводный мир прекраснее земного, настолько же здешние девы превосходят красотой земных дев. Русалки стройны и изящны. В сравнении с их гибкими серебристыми хвостами ноги земных женщин кажутся неуклюжими подпорками. Когда русалки плывут, длинные локоны вьются за ними чудесным шлейфом. Самой прекрасной из морских дев по праву считалась дочь подводного царя — принцесса Когьёку. Самой прекрасной, но и самой странной. Когьёку с юных лет необычайно интересовалась людьми. Такого увлечения не могли понять ни ее многочисленные сестры, ни тетушки, ни отец. Что занятного может быть в этих уродливых существах, которые не могут жить под водой? Русалки были уверены, что на поверхности уныло и гадко: слепит солнце, дует сильный ветер. Определенно, Когьёку была странной, раз ее так тянуло к людям. Но Когьёку не обращала внимания на удивление и насмешки родни. Она была погружена в мечты о другом мире: собирала вещи с утонувших кораблей, часто поднималась к поверхности и наблюдала, как скользит над головой темная тень корабля, изредка она даже решалась вынырнуть и посмотреть вслед удаляющемуся судну. Юную русалочку неудержимо влекло на поверхность, ее тянуло к чистому небу и яркому солнцу… Однажды Когьёку как обычно поднялась к границе морского мира. Над ней медленно двигалась черная тень, и у русалочки перехватило дыхание, корабли всегда внушали ей трепет. В восхищении она забылась, поэтому заметила опасность слишком поздно. Когда сверху на Когьёку опустилось переплетение нитей, она растерялась и забилась, но только еще больше запуталась. Вместе с русалочкой в ловушку попали разноцветные рыбки, они трепыхались, стараясь вырваться, но путы держали не хуже щупалец осьминогов. Нити потянулись наверх, увлекая с собой Когьёку и рыбок. Русалочка не сдавалась, продолжала вырываться, она чувствовала отчаяние маленьких морских обитателей и хотела помочь им. С трудом ей удалось растянуть дыру между двумя нитями, на ее нежных руках остались красные рубцы. Несколько мелких, юрких рыбок сумели ускользнуть в дыру, но остальные не могли протиснуться. А затем море расступилось. Сеть, (а непонятные Когьёку нити, конечно же, были рыбацкой сетью), подняли на поверхность. Солнце ударило русалочке в глаза, на краткий миг ослепив. — Эй, смотри! Смотри! Чтоб мою печень сожрали демоны, это же русалка! — резанул по ушам грубый голос. — Русалка! Настоящая русалка! По телу Когьёку волной прокатилась дрожь омерзения: было в этих голосах что-то пугающее, чему маленькая русалочка, выросшая вдали от людей и не знавшая их пороков, не могла дать название. Сеть подняли и вывалили улов на палубу рыбацкой шхуны. Рыбки конвульсивно задергались: воздух убивал их, Когьёку слышала безмолвный крик боли. И, хотя она могла дышать, ей было не лучше. Взглянув на людей, кружком обступивших ее, русалочка позавидовала рыбкам. Алчно блестели глаза, губы кривились в усмешках: Когьёку дрожала от страха, глядя в лица людей. Ей они представлялись совсем другими: могучими и красивыми, как те мраморные статуи, что она видела в городе, давным-давно уснувшем на дне океана. А на самом деле люди были ужасны. Когьёку сжалась в комок, она уже чувствовала, как к ней тянутся жадные руки. — Милашка… Какая белая кожа… Какие волосы… Сколько за нее заплатят… — неслось со всех сторон угрожающее шипение. — Ай, как нехорошо, вы же совсем засмущали бедняжку, достойные господа, — новый голос звучал по-другому, в нем не было так испугавших Когьёку ноток, которые наводили на мысли о склизких полипах и зыбучих песках. Этот голос был звонким и веселым. Поэтому русалочка осторожно взглянула в сторону говорившего. Им оказался высокий юноша с длинными темными волосами, собранными в хвост. Его глаза напомнили русалочке солнце: такие же золотистые и сияющие. Он улыбнулся Когьёку, опустился перед ней на одно колено. — Не бойся, малышка, я не дам тебя в обиду, — он говорил так ласково, что русалочка поверила ему сразу же. — Эй-эй, господин Синдбад, эта русалка наша! — выкрикнул какой-то толстый человек. — Немедленно уберите от нее руки! — Прошу меня простить, — названый Синдбадом продолжал непринужденно улыбаться и снял с пояса маленький мешочек. — Конечно же, я не могу прикасаться к чужой собственности, пока она не стала моей. Но ведь эту проблему легко решить. И он извлек из мешочка блестящие камешки. — Я покупаю ее, господин капитан. Толпа людей возбужденно зашумела, в глазах капитана появился тот же неприятный блеск, какой Когьёку уже видела. Она не понимала, что происходит и на всякий случай ближе придвинулась к Синдбаду. — Всего три сапфира, — дрожащим голосом проговорил капитан. — На рынке в Бальбаде за настоящую русалку заплатят вдвое больше. — Но где гарантия, что вы сможете довезти ее до Бальбада живой? — спокойно возразил Синдбад. — Русалки нежные и хрупкие создания, она вполне может умереть в дороге от тоски по морю. К тому же держать ее на корабле будет трудно, сомневаюсь, что у вас найдется достаточно большая ванна или бочка. Я же помогу вам избежать трудностей, я плачу прямо сейчас и буду заботиться о русалке сам. Решайтесь, это выгодная сделка. Синдбад не спускал глаз с капитана, и тот, поколебавшись мгновение, взял блестящие камни. — Она ваша, — буркнул он. — Вы поистине мудры, господин, — сладко пропел Синдбад. Люди разошлись, тихо переговариваясь и посматривая на спасителя Когьёку так, что у той снова побежали мурашки по коже. А Синдбад как ни в чем не бывало повернулся к русалочке и мягко проговорил: — Не волнуйся, я верну тебя назад в море. Не успела Когьёку вымолвить и слова, как он поднял ее на руки. Его кожа оказалась удивительно теплой. — Здравомыслия тебе при рождении недодали, — прозвучало совсем рядом. Когьёку увидела невысокого человека, он ей показался белым-белым, белее хищных акул, так что она не сразу заметила его пронзительные зеленые глаза. Неприятный взгляд, не такой, как у членов команды, но неприятный. — Хватит ворчать, Джафар, — укорил белого Синдбад. — Я не ворчу, а даю советы. Ты мог бы так не светить перед командой деньгами, теперь чего доброго они решат ночью нас прирезать. Синдбад беззаботно улыбнулся. — Но на такой случай у нас как раз и есть ты и твои верные клинки. — Наверное, ты единственный в мире человек, который мог бы отвалить такие деньжищи за русалку лишь затем, чтобы ее отпустить. — Такое дивное создание нельзя запирать в клетку, — твердо произнес Синдбад. — Она должна быть свободной. И при этих словах Когьёку ощутила, как к щекам приливает жар. Синдбад подошел к борту и осторожно опустил Когьёку в лодку. — Сейчас я спущу тебя на воду, — пояснил он. Русалочка хотела сказать слова благодарности, но горло перехватил спазм: недавно пережитый страх и безмерная радость от спасения — все вместе слишком сильно потрясло Когьёку, лишив дара речи. Она смогла лишь слабо кивнуть, не спуская с Синдбада глаз. Лодка медленно опустилась на воду, Когьёку перегнулась через бот и соскользнула в родные и знакомые объятия моря. Но русалочка не спешила нырять, она оставалась на поверхности и наблюдала за Синдбадом. Он помахал ей рукой и крикнул: «Плыви!». Тогда Когьёку нырнула и стала быстро погружаться на глубину. *** С того дня Когьёку не находила себе места, Синдбад не выходил у нее из головы. Она уединялась в своей тайной пещерке, где собирала вещи с потонувших кораблей, и часами рассматривала творения человеческих рук, вспоминая своего спасителя. Его глубокий, вкрадчивый голос. Его лучистые янтарные глаза. Его сильные руки. О, как бы она хотела снова прикоснуться к его теплой коже! В подводном царстве всегда царила прохлада, и тела русалок были холодны. Тем притягательнее казался Когьёку теплый, как солнце, Синдбад. Но в то же время здравый смысл напоминал русалочке, что земной мир не так прекрасен, как ей казалось раньше. В сознании всплывали жадные лица моряков, от которых Когьёку защитил Синдбад. Не окажись его поблизости, кто знает, что бы с ней стало? Разум подсказывал, что опасно подниматься к поверхности в поисках новой встречи с Синдбадом. Однако, промучившись в тоске несколько месяцев, Когьёку все же решила рискнуть. «Я буду очень осторожна, — пообещала она себе. — Буду внимательно смотреть по сторонам и если увижу те мерзкие нити, сразу уплыву. А еще возьму с собой острую раковину, чтобы их разрезать, если все же попадусь». Русалочка храбро направилась к поверхности. Но, чем выше она поднималась, тем яснее понимала: происходит что-то неладное. По толще воды словно прокатывалась дрожь, рыбы волновались. И главное — по мере приближения к поверхности не становилось светлее, белый шар солнца не заглядывал в воду, кругом царил полумрак. Когьёку быстро поняла, в чем дело. Разыгралась буря. Когьёку тут же собралась повернуть назад: во время шторма лучше было не подниматься к поверхности. Могучие волны вполне могли схватить хрупкую русалочку и ударить о скалы. Но вдруг над Когьёку проплыла тень, черная, как чернила каракатицы. «Корабль!» Русалочка тут же устремилась вверх, с такой скоростью, что серебристые пузыри разлетелись от ее юркого тела, будто искры. Умом она понимала, что Синдбада может и не быть на этом корабле, она знала, что у людей есть много-много морских судов. Но сердце подсказывало — он там. И Когьёку решила слушать сердце. Едва русалочка вынырнула, как уши заложило от дикого воя ветра. Природа не на шутку разгневалась: высокие волны вздымались к небесам и с грохотом падали вниз, швыряя из стороны в сторону казавшийся рядом с ними совсем маленьким корабль. Фиолетовые тучи заволокли небо, то и дело их темные подбрюшья озарялись вспышками молний. Все вокруг словно взбесилось. Когьёку расслышала в реве ветра безумный хохот, а среди туч проступило искаженное злобным торжеством лицо. Но русалочка решила, что ей со страху показалось, ведь такой жуткой бури она еще ни разу не видела. Когьёку подплыла поближе к кораблю. Она заметила на носу высокую фигуру, чем-то напоминавшую морского змея: покрытые блестящей чешуей руки и ноги, длинный хвост, золотые рога на лбу. Когьёку с трудом узнала Синдбада. Он грозил небесам мечом и что-то кричал, но его голос тонул в громовом хоре. Вдруг клинок Синдбада ослепительно вспыхнул, Когьёку зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела ветвистую молнию, ударившую в тучи. Фиолетовые туши разошлись, открывая яркий голубой лоскуток. Сверкнул лучик солнца… Но лишь на краткий миг. В реве волн снова послышался издевательский смех, и тучи сомкнулись еще плотнее. Когьёку захлестнуло волной, она надолго оказалась под водой, а когда снова смогла вынырнуть, то замерла от ужаса. Непонятно откуда посреди моря появилась скала. Русалочка была уверена, что здесь ее быть не могло, однако каменная глыба острым клыком торчала из воды. И корабль несло прямо на нее. Когьёку хотелось плакать от ощущения собственного бессилия. Ее любимый неотвратимо двигался навстречу гибели, а она ничем не могла помочь. Корабль разбился о скалу. В реве бури не было слышно ни грохота столкновения, ни полного боли крика Когьёку. Во все стороны полетели обломки, обмякшие тела людей. Корабль будто смяла рука великана. Когьёку нырнула и стремительно поплыла вперед. Она ловко лавировала между кусками обшивки. Один раз ее едва не придавила мачта, но русалочка сумела увернуться. На дно медленно, словно паря в толще воды, опускались люди. Когьёку до рези в глазах вглядывалась в их бледные лица, ища знакомые черты. «Наверняка он хорошо плавает, он не мог утонуть», — убеждала она себя. И тут Когьёку увидела Синдбада. Его чешуйчатые доспехи исчезли. Он был неподвижен, будто прекрасная статуя из затонувшего города, а среди черных прядей его волос вилась жутким украшением тонкая рубиновая нить. «Похоже, он ударился головой о камни и потерял сознание». Когьёку рванулась к Синдбаду, подхватила его под руки. Он оказался очень тяжелым, мокрая одежда тянула его вниз, к тому же он сжимал в руках меч, добавлявший лишний вес. Когьёку попыталась разжать пальцы Синдбада, у нее ничего не получилось — он вцепился в рукоять мертвой хваткой. Русалочка сдалась и снова потащила Синдбада наверх. С трудом ей все же удалось вынырнуть и приподнять его над водой. Руки у нее ныли, их словно кусали сотни мелких зубов хищных рыбок. Когьёку осмотрелась. Буря начала стихать, ветер выл уже не так громко, море постепенно успокаивалось. «Нужно выбраться на сушу». Русалочка поискала глазами скалу, но ее нигде не было, будто огромный камень мог двигаться по своей воле и уплыл, сделав черное дело. «Странно, такое чувство, что это была не обычная буря», — подумала Когьёку. Но у нее не было времени рассуждать, руки болели все сильнее, начинали неметь. Русалочка вспомнила рассказы старших сестер об острове, который находится где-то неподалеку. Некоторые, самые смелые и любопытные русалки даже решались плавать к нему и купаться в теплых заводях у берега. Когьёку сама никогда не решилась бы приблизится к острову, но сейчас выхода не было. Она нашла в воде нужное течение и поплыла, ведомая безошибочным чутьем морского жителя. Двигаться с тяжелой ношей оказалось сложно. Вскоре Когьёку перестала чувствовать руки, начали ныть мышцы во всем теле. Русалочка задыхалась, мир перед ее глазами поплыл. Но Когьёку не выпускала Синдбада, упорно двигаясь вперед. Она решила, что лучше умрет от усталости, чем сдастся. Когда Когьёку уже едва могла шевелить хвостом, а к ее сознанию подкралась чернота беспамятства, на горизонте появилась земля. Вид далекого берега придал русалочке сил, у нее открылось второе дыхание. Она даже поплыла чуть быстрее. Через некоторое время, показавшееся ей вечностью, Когьёку добралась до мелководья. Ласковый прилив подхватил ее и Синдбада и вынес на золотистый пляж. С минуту Когьёку лежала на песке, не в силах пошевелиться. Затем она подползла к Синдбаду. Он по-прежнему был без сознания, его черты заострились, он словно истончился. Русалочка испугалась, что он уже перешагнул границу между мирами, уплыл туда, откуда нет возврата. Когьёку не знала, как спасти наглотавшегося воды. Русалки ведь не тонут. Поэтому она просто обняла Синдбада и прижалась к нему всем телом. — Пожалуйста, не умирай! Пожалуйста, — звенел над пустынным пляжем ее серебристый голосок. По щекам русалочки потекли слезы, одна жемчужная капля медленно упала на грудь Синдбада точно туда, где билось его сердце. Что-то ярко сверкнуло, мужчина вдруг закашлялся, выплевывая воду. От радости Когьёку зарыдала пуще прежнего. Синдбад прокашлялся, жадно вдохнул воздух и открыл глаза. Затуманенным взором взглянул на Когьёку, тень улыбки скользнула по его губам. — Привет, красавица, — просипел он, и снова потерял сознание. «Он же ранен! — вспомнила Когьёку. — Нужно сплавать за лечебными водорослями». Вдруг она расслышала вдалеке голоса. — Я поищу там! Яму, твои амулеты все еще ничего не показывают? — Он, похоже, потерял мои камни! — Шайтан, нельзя было отпускать его одного! Когьёку перепугалась, тут же вспомнив недавнюю встречу с людьми. Не стоило попадаться им на глаза. Русалочка скользнула в воду и спряталась за камнями у берега. Выглядывая из-за них, она увидела, как к распростертому на песке Синдбаду подбежал бледный юноша. Русалочка узнала его — он был на корабле, когда она впервые встретила Синдбада. «Как замечательно, я приплыла на остров, где есть его друзья». Когьёку вздохнула с облечением, осознав, что Синдбад в надежных руках. Ей даже в голову не пришло выплыть из-за камней и объявить, что это она спасла его. Она лишь наблюдала издали, как следом за белым прибежали еще люди, из их взволнованных криков русалочка поняла, что Синдбад король этого острова, и здесь его давно ждали. Шторм налетел внезапно, когда правитель возвращался домой, как только буря улеглась, слуги отправились на поиски господина. Когда люди бережно подняли Синдбада и понесли прочь с берега, Когьёку отвернулась и нырнула в воду. На глазах у нее, не понятно почему, снова выступили слезы. *** На следующий же день рано утром Когьёку вновь приплыла к острову, она затаилась среди камней в знакомой бухте и прождала до темноты, но Синдбад не появился. Конечно же, маловероятно, что он придет именно на это место, но у Когьёку не было другой возможности увидеть его. Поэтому она приплыла и на следующий день, и еще через день. Через три дня ее упорство было вознаграждено, в полдень русалочка увидела Синдбада. Он прогуливался по пляжу в сопровождении все того же белого юноши. Синдбад выглядел таким, каким Когьёку его запомнила: полным жизни, веселым и сияющим. — Значит это та бухта, где вы меня нашли, Джафар? — спросил он белого. — Да, — тихо ответил тот. — Надеешься встретить здесь свою русалку? — Хватит иронизировать, — Синдбад хмыкнул. — Я уверен, что не бредил, я видел прекрасную деву, которая меня спасла. — Да, да, конечно, — проворчал названный Джафаром. — Прелестная дева вынырнула из моря, чтобы спасти великого Синдбада. — Между прочим, вы все должны благодарить ее. — Меня гораздо больше интересует не то, кто тебя спас, а кто вызвал ту бурю, — мрачно заметил Джафар. — Она определенно была неестественной. Мужчины неспешно прошли дальше по берегу, тихо разговаривая. Когьёку проводила их взглядом, у нее отлегло от сердца: с Синдбадом все в порядке, он здоров и бодр — больше ей ничего не надо. С тех пор Когьёку каждый день приплывала к острову в надежде увидеть Синдбада. Иногда ей везло, и он появлялся на берегу, один или в сопровождении других людей. Он смеялся, шутил с ними, и Когьёку ужасно завидовала. А когда она увидела рядом с Синдбадом красивую женщину с волосами цвета морских водорослей, то воспылала ревностью. Как бы ей хотелось также шагать рядом с ним! Но она была прикована к морю. Через несколько месяцев желание быть рядом с Синдбадом пересилило страх, и Когьёку решилась обратиться за помощью к черному колдуну, повелителю мрачных глубин — Джудалу. Среди русалок он пользовался дурной славой, поговаривали, что он любит топить корабли и натравливать на пловцов морских чудовищ. Но у Когьёку не было выбора, никто из владеющих волшебством родственников никогда не помог бы ей превратиться в человека, более того, донес бы отцу, и грозный батюшка запер бы нерадивую дочь во дворце. А Джудалу было наплевать на законы подводного мира. Когьёку приплыла во владения колдуна, здесь не росли чудесные кораллы, не плавали пестрые рыбки. Кругом царил сумрак, в воде ощущался привкус гниения. На пути Когьёку лежал лес полипов — любимых растений Джудала, они извивались будто щупальца. Русалочку передернуло от отвращения, но она решительно поплыла вперед. Полипы тянулись к ней жадными пальцами, пытались схватить ее. Один из побегов сумел обвиться вокруг хвоста русалочки, Когьёку не растерялась и рубанула по нему острым осколком раковины, который предусмотрительно захватила с собой. Полип зашипел, отпрянул от русалочки, а она победно улыбнулась. Вскоре ужасный лес кончился, и Когьёку выплыла на круглую полянку. Здесь стояла хижина, выстроенная из белоснежных костей, с человеческим черепом вместо конька. На пороге восседал Джудал собственной персоной. На лицо он оказался симпатичным, даже красивым, его густые иссиня-черные волосы, заплетенные в длинную косу, сделали бы честь любой русалке. Но вот нижняя половина тела… Когьёку передернуло: вместо изящного хвоста у Джудала были фиолетовые щупальца с розовыми присосками. Колдун вскинул голову, красные глаза недобро сверкнули, а рот растянулся в ухмылке. — Надо же, кто почтил визитом бедного, всеми забытого злого мага. Дочь самого морского царя! — воскликнул он. — Зачем же ты пожаловала? Когьёку поборола неприязнь и вежливо поклонилась. — Здравствуй, могучий волшебник. Я хочу попросить тебя дать мне ноги, чтобы я смогла ходить по земле, как люди. Джудал округлил глаза в преувеличенном изумлении. — Ноги? Как может русалка захотеть променять чудесный хвост на две жалкие подпорки? Неужели ты хочешь жить на земле? — Я хочу быть рядом с дорогим мне человеком, — робко шепнула Когьёку. Джудал гаденького захихикал, и русалочке показалось, она уже где-то слышала этот смех, но никак не могла вспомнить, где. Колдун сложил два щупальца в форму сердца. — Малышка влюби-и-илась, — издевательски пропел он. — Как ми-и-ило. Ах, любовь, любовь, она кружит голову и дарит счастье! Ты готова пожертвовать всем ради любимого, отважная русалочка! Кстати, как зовут счастливчика? — Синдбад, — уже совсем тихо ответила Когьёку. Мысленно она укорила себя за откровенность, но лукавить она не умела совершенно. — Синдбад, — прошипел Джудал, алые глаза полыхнули яростью. Но через мгновение колдун уже вновь насмешливо улыбался. — У тебя губа не дура, малышка. Ты хоть знаешь, что твой избранник великий герой и путешественник? Он избороздил семь морей, сражался с чудовищами, прошел между Сциллой и Харибдой, получил силу двух могучих джиннов. А недавно еще и основал собственную страну, Синдрию. Когьёку изумленно слушала Джудала, она, конечно, подозревала, что Синдбад не простой человек, но не догадывалась, что он настолько необычный. Она заколебалась. «Вокруг него, наверное, вьются сотни красавиц. Смогу ли я тягаться с ними?» — Вокруг него полно красоток, — вторил ее мыслям Джудал и улыбнулся Когьёку почти дружески. — Но я подарю тебе такие очаровательные ножки, что все профурсетки полопаются от зависти. В уплату я, по великой своей щедрости, возьму сущую малость: всего лишь твой голосок. Когьёку заволновалась, плата показалась ей слишком высокой. Как же она скажет о своей любви без голоса? — Может быть, ты возьмешь что-нибудь другое? — осторожно спросила она. — Без голоса я не смогу донести до него свои чувства. — Не волнуйся, — Джудал отмахнулся от нее парой щупалец. — Тебе достаточно будет сунуть свои… кхм… ножки ему в лицо, и он твой. Джудал подплыл к Когьёку ближе, заговорил вкрадчиво и проникновенно. — Подумай, ты будешь ходить по земле рядом со своим возлюбленным. Разве голос высокая цена за такое счастье? — он приобнял плечи Когьёку одним щупальцем, а другое поднесло к лицу русалочки флакон, сделанный из перламутровой раковины. Внутри плескалась темно-коричневая жидкость. — Тебе достаточно будет только выпить это, когда доберешься до берега, и у тебя появиться пара чудесных ножек... И еще одна маленькая деталь: как только ты выпьешь зелье, родные забудут о твоем существовании. Ведь это же чудесно, им не будет больно, они не будут тосковать... Когьёку решилась. — Я согласна. — Отлично! — в голосе Джудала звучала неподдельная радость. Он коснулся щупальцем горла русалочки, она ощутила слабое жжение, а затем белый светящийся шарик вылетел из ее тела и растворился в теле Джудала. Когьёку попыталась спросить, что случилось, но с губ не сорвалось ни звука. — Вот и все, было совсем не больно, — протянул Джудал и отдал русалочке флакон с зельем. Когьёку поспешила покинуть владения колдуна, ее не отпускало дурное предчувствие, что-то в поведении Джудала ее насторожило. Но по мере того, как она удалялась от страшного леса полипов, все мысли из головы вытеснило ожидание грядущей встречи с Синдбадом. Когьёку добралась до острова, приплыла в знакомую бухту и, оказавшись на песке, быстро выпила зелье. Тело пронзила такая боль, что у русалочки потемнело в глазах. «Проклятый колдун! Не предупредил!» Затем она уже не могла ни о чем думать, ее выворачивало наизнанку, кости ломались, сухожилия разрывались. Когьёку казалось, пытке не будет конца. Вдруг все закончилось. Затуманенным взором русалочка взглянула на свой хвост, но вместо него увидела две ножки. Тонкие, хрупкие, с острыми коленками и розовыми пяточками. *** Синдбад неспешно шел по берегу, теплый песок мягко шуршал под подошвами сандалий, свежий бриз приятно холодил лицо. Моряк любил прогуливаться по пустынным пляжам своего острова, представляя, как вскоре здесь появятся причалы портов, заполненные шумными рыбаками, или может быть маленькие, уютные деревушки с хижинами, покрытыми ветками пальм. Мечтая о будущем, Синдбад всегда мысленно улыбался. Отправляясь в четырнадцать на поиски приключений, он и представить себе не мог, что через шесть лет станет королем. Синдбад радовался, что смог воплотить давнюю мечту: построить справедливую страну, где будут царить мир и покой. Но иногда молодой правитель тосковал по шальной жизни простого моряка. Особенно стоя вот так на диком пляже и глядя в синюю даль. Размышления Синдбада прервал громкий плеск. Привыкший за годы странствий к осторожности, король резко обернулся. Но рука, потянувшаяся к мечу, опустилась, когда Синдбад увидел очаровательную девушку. Она робко выглядывала из-за прибрежных камней, и ценитель дамских прелестей мысленно присвистнул: незнакомка, миниатюрная, изящная, точно фарфоровая статуэтка, казалась существом не из здешнего мира. Ее кожа поражала белизной, будто светилась изнутри. Длинные, густые волосы водопадом струились по плечам и отливали в лучах солнца необыкновенным рубиновым цветом. А еще девушка была полностью обнажена и даже не замечала этого. Синдбад ложной скромностью не страдал, оценил всю красоту незнакомки и только затем скинул с плеч шелковую накидку. — Приветствую вас в Синдрии, госпожа. Меня зовут Синдбад, я правитель этого острова, — церемонно произнес он, с поклоном протягивая девушке одежду. — Вижу, вы оказались в затруднительном положении. К сожалению, пока я могу предложить вам лишь эту скромную ткань, но как только мы доберемся до дворца, вы получите лучшие наряды. Моя страна лишь недавно появилась на карте, но никто не посмеет обвинить синдрийцев в жадности и неуважении к гостям. Позвольте узнать ваше имя и как же вы очутились на берегу? Девушка неуверенно взглянула на Синдбада из-под густых ресниц, он приветливо и ободряюще улыбнулся. Тогда незнакомка осторожно, держась одной рукой за камень, двинулась к королю. Ножки у нее тоже оказались чудесные: стройные, тонкие. Но насладиться зрелищем обнаженной красы в полной мере Синдбад не успел. Девушка отцепилась от камня, двинулась к моряку по мелководью, но тут же закачалась и упала. Вернее упала бы, не успей Синдбад подхватить незнакомку. Ему показалось, девушка как-то нетвердо стоит на ногах, будто бы провела много времени в постели и теперь снова учится ходить. Но Синдбад не успел это обдумать, потому что, как только девушка оказалась в его объятиях, и он коснулся ее прохладной, гладкой кожи, моряка пронзило воспоминание. Год назад. Рыбацкая шхуна, на которой они с Джафаром тайно бежали из Актии. Пойманная в сети русалка. Незнакомка была во всем похожа на морскую деву. Во всем, кроме ног. «Но ведь такого не может быть, — рассуждал Синдбад. — Я могу принимать желаемое за действительное, находить в незнакомой девушке черты той, кого хочу найти. Ладно, что толку гадать? Нужно расспросить ее и все». Синдбад лучезарно улыбнулся незнакомке, замершей в его объятиях испуганной птичкой. Она смотрела на него, широко распахнув глаза, смотрела так… Даже избалованный дамским вниманием Синдбад слегка смутился. С таким обожанием на него еще не смотрела ни одна женщина. Незнакомка смотрела него, как смотрят на мечту. Синдбад аккуратно поставил девушку на песок и заботливо прикрыл ее плечи накидкой. — Вам тяжело стоять на ногах? — участливо спросил он. — Может быть, у вас растянута лодыжка? Девушка открыла рот, но с коралловых губок не сорвалось ни звука. В глазах незнакомки промелькнуло отчаяние, она прижала руку к горлу, снова открыла рот и снова молча закрыла. Синдбад догадался, в чем дело. — Вы не можете говорить? Девушка быстро-быстро закивала. «Мда, вот незадача… Пожалуй, стоит для начала отвести ее во дворец, там она переоденется, поест и, может быть, сможет хотя бы написать на бумаге о своих злоключениях. Интересно, что с ней случилось? Жертва кораблекрушения? Но вчера море было спокойно. Или ее судно разбилось где-то далеко от берегов Синдрии, и бедняжка несколько дней дрейфовала в море на обломке мачты?» — Вы можете идти сами? — осведомился Синдбад. Девушка кивнула даже с какой-то гордостью, уверенно шагнула вперед, и… Синдбад опять успел поймать ее прежде, чем девушка упала. — Значит, не можете, — весело объявил король. И подхватил девушку на руки. Она слабо дернулась, но затем несмело положила маленькие ладошки Синдбаду на плечи. Он задорно ухмыльнулся. — Лучше держитесь крепче, я хожу очень быстро. Незнакомка тут же обвила руками его шею и прильнула к нему всем телом. Синдбад на мгновение замер: от девушки восхитительно пахло солью и морем, тем особым запахом, который могут распознать только моряки, но даже они не могут описать. «Похоже, сегодня мне очень повезло», — почему-то подумалось Синдбаду. Вопреки своим словам король шел медленно, по дороге он пытался расспрашивать девушку, предложив ей кивать в ответ на его слова или качать головой. Выяснилось, что незнакомка в Синдрии впервые. Но на вопрос Синдбада потерпела ли она кораблекрушение, девушка кивнула как-то неуверенно и после минутного раздумья. Моряк чуть было не спросил, уж не русалка ли она, но сдержался. Такие странные вопросы могли испугать девушку, к тому же она наверняка еще не совсем пришла в себя после пережитого. Что бы с ней не случилось, а люди не оказываются без вещей на пустынном пляже после каких-то приятных событий. К тому же Синдбад чувствовал волнение незнакомки, она так боязливо жалась к нему, словно он был ее единственной опорой в большом и страшном мире. Синдбад решил пройти ко дворцу в обход города. Синдрия еще только начинала развиваться, новые жители стекались на остров со всего света, поэтому город и дворец больше походили на большую стройку. Собственно говоря, пока дворец и дворцом-то нельзя было назвать, возвели только главное здание, к которому вплотную подступали джунгли, заменяя собой сад. Через них и пошел Синдбад. По узкой тропинке он поднялся в гору, девушка у него на руках, похоже, преодолела испуг и начала с любопытством оглядываться по сторонам. На ее лице читалось неподдельное изумление и восхищение, она так вертела головой, следя за прыгавшими по веткам пальм обезьянами, что Синдбад ее едва не уронил. — Вы впервые в джунглях? — спросил он. — На вашей родине растительность и животные другие? Несколько быстрых кивков. — Тогда позвольте рассказать… Синдбад принялся описывать всех зверей, какие встречались им на пути, вспоминал смешные случаи, которые происходили с ним и его друзьями в джунглях, например, историю о том, как Шарркана закидали кокосами взбесившиеся самцы обезьян, решившие, что он посягает на их самок. Наградой за его старания послужила улыбка незнакомки, такая чистая и наивная, какую не всегда увидишь даже у детей. Так они добрались до дворца. Синдбад постарался не привлекать внимания рабочих на стройке и прошмыгнул в черный ход. Он быстро поднялся по лестнице на второй этаж и послал первую же встретившуюся служанку готовить гостевые покои. Та удивленно взглянула на девушку в руках Синдбада, но ничего не спросила и убежала выполнять распоряжение. Когда Синдбад неспешно внес своего найденыша в гостевую комнату, все уже было готово: на застеленной чистыми белоснежными простынями кровати лежала ярко-алая туника и другие предметы туалета. Расторопные служанки даже успели приготовить ванну с душистыми травами. — Отлично, — похвалил их Синдбад. — Позаботьтесь, пожалуйста, о нашей гостье так, чтобы она по достоинству оценила синдрийское гостеприимство. Король посадил девушку на постель, но та вцепилась в его руки железной хваткой и побледнела, в глазах отразилась паника. — Не волнуйтесь, — как можно ласковее сказал Синдбад. — Вы у друзей. Здесь к вам отнесутся со всем почтением, никто вас не обидит. Обещаю. Девушка немного расслабилась и отпустила Синдбада, однако продолжала затравленно озираться. Покоритель подземелий подмигнул ей и отошел, служанки тут же обступили девушку, весело защебетали. Синдбад отозвал в сторону самую старшую из них. — Девушка немая, — пояснил он. — Похоже, она пережила кораблекрушение и все еще не может оправиться от страха. Обращайтесь с ней как можно деликатнее. — Конечно, ваше величество, — пообещала женщина. Тогда Синдбад покинул комнату, мысленно сетуя на то, что не может самолично расчесать шелковистые локоны незнакомки. Молодой король пошел по коридору, насвистывая себе под нос моряцкую песенку, и у двери своего кабинета столкнулся с хмурым Джафаром. — Поешь, значит, — прошипел бывший ассасин. — А документы кто разбирать будет? Монстры подземелий?! Джафар избавился от привычки ругаться, но теперь приобрел другую — ворчать и брюзжать по поводу и без. — Документы подождут, — отмахнулся Синдбад. — У меня тут такая новость! Я нашел на берегу красотку. Думаю, она и есть та самая русалка, которая… — Опять ты о своей русалке, — оборвал друга Джафар, хищно сверкая глазами. — Достал. Тебе просто померещилось после удара головой о камни, но ты готов видеть русалку в каждой смазливой девице. И теперь еще притащил во дворец какую-то подозрительную дря… Синдбад предупреждающе кашлянул, и Джафар поспешил исправиться. — Подозрительную шлю… Синдбад снова кашлянул. — Джафар, помнишь, что мы говорили о сквернословии? Джафар кивнул с кислой миной. — Да помню, но это не отменяет того, что ты притащил во дворец подозрительную… лалалалала… девицу. Ты слишком беспечен! У тебя много врагов, только и ждущих, чтобы воткнуть тебе нож в спину. За милой мордашкой твоей русалки вполне может скрываться ассасин. И в самый ответственный момент она отрежет тебе яй… Синдбад страдальчески закатил глаза: материться Джафар худо бедно отучился, но от профессиональной паранойи избавиться было невозможно. — Джафар, я могу за себя постоять, — терпеливо заговорил Синдбад. — И я не хочу из-за страха провести остаток дней взаперти, охраняемый толпой стражи. Я буду наслаждаться жизнью несмотря ни на что, и если кто-то хочет меня убить, пусть придет и попытается! Синдбад лихо улыбнулся, горделиво расправив плечи. — Ты не исправим, — пробухтел Джафар. — Помяни мои слова, когда-нибудь тебя точно зарежут. — Когда-нибудь, — легко согласился Синдбад. — Когда-нибудь, но не сегодня! И добавил. — За обедом ты можешь понаблюдать за моей русалочкой и сам убедиться, что она никакой не ассасин. — Ассасины мастера маскировки, — не унимался Джафар. Но Синдбад его уже не слушал, насвистывая, молодой король зашагал дальше по коридору. За обедом в большом пиршественном зале, чьи стены лишь вчера расписали причудливой вязью орнаментов, собрались все генералы. Они не отличались подозрительностью Джафара и просто хотели посмотреть на «русалку Сина». Когда девушка робко вошла в зал, Шарркан восхищенно присвистнул, за что тут же получил тычок под ребра от Ямурайхи. Синдбад подошел к своей гостье и осторожно взял за руку, одарив улыбкой. — Вы прекрасны, словно распустившаяся на закате орхидея. И он не льстил девушке: в воздушном розово-алом одеянии она на самом деле походила на чудесный цветок. Служанки собрали ее шелковистые волосы в сложную высокую прическу, открыв тонкую лебединую шею. Широкий, вышитый жемчугом пояс подчеркивал осиную талию. От комплиментов Синдбада девушка зарделась, как маков цвет, и попыталась спрятать личико в широких рукавах наряда. Моряк нашел, что румянец делает ее просто очаровательной. — Си-ин, — угрожающе протянула Ямурайха, — держи себя в руках. Синдбад нервно дернулся, чувствуя, как спину прожигает взгляд волшебницы. — Разрешите представить вам моих ближайших соратников и друзей, — более официальным тоном произнес он. — Хинахохо — могучий глава морской дружины, Дракон — командующий вооруженными силами Синдрии, Ямурайха — гений магии, Шарркан — наш лучший мечник, Масрур — фаналис, и Джафар — мой главный визирь. Девушка смотрела на друзей Синдбада во все глаза, но не с тем любопытством «Ах, легендарные генералы!», а как-то по-другому. Будто вообще никогда прежде не видела людей. Особенно ее восхитил гарпун Хинахохо, она махала руками, явно пытаясь что-то изобразить. Синдбад протянул девушке перо и бумагу. — Пожалуйста, напишите, как вас зовут и что с вами приключилось. Мы сможем отправить вас домой или, — улыбка, — если вы захотите, то можете остаться в Синдрии. Девушка недоуменно уставилась на перо и бумагу, потом ее лицо озарила догадка, она с радостной улыбкой вставила перо в свою прическу, а бумагу свернула в трубочку и стукнула Синдбада по голове. В ее глазах сияло: «Ура, я знаю, как этим пользоваться!». Шарркан совершенно непочтительно заржал, Хинахохо и Дракон озадаченно переглянулись, а Джафар, как только бумага коснулась головы Синдбада, схватился за ножи. — Э-э-э, — выдавил молодой король. — Вы не умеете писать? Ответом ему был полный недоумения взгляд. — Видимо, не умеете. — Син, Син, давай я испробую новое заклинание! — воодушевленно выпалила Ямурайха. — Оно позволяет заглянуть в прошлое и основано на рух воды, ведь наша кровь на девяносто процентов состоит из воды… — Я понял, понял, — поспешил прервать вдохновленную тираду волшебницы Синдбад. — Но ты уверена, что заклинание безопасно? Ты его уже испытывала на ком-то? Ямурайха замялась. — Ну-у, не то, чтобы испытывала… Но она абсолютно безопасно, я ручаюсь! — Испытывай лучше свои фокусы на себе, ведьма, — язвительно заметил Шарркан. Но гостья Синдрии решительно подошла к Ямурайхе и протянула руку, как бы говоря, что согласна на эксперимент. Синдбад перехватил ладонь девушки, сжал ее тонкие пальцы. — Вы уверены, что хотите рискнуть? — спросил он. — Магия — опасная штука. Девушка резко кивнула, упрямо сжала губы. Ямурайха взяла у нее пару капель крови, добавила в воду и начала творить заклинание, которому дала красивое название «Водяной театр». Перед Синдбадом и генералами предстала водяная фигурка маленькой русалки. Вот она плывет по воздуху, словно по морю. Затем появляется фигурка тонущего человека. — О, это же Син! — воскликнул Шарркан. — Ну и хреновая же скульптурка, я едва его узнал. — Не смей критиковать мою магию, — огрызнулась Ямурайха. Дальше зрители наблюдали, как русалочка вытащила короля на берег, и его нашел Джафар. Потом морская дева отправилась к странному существу со щупальцами. И кульминационный момент: фигурка маленькой русалки бьется в конвульсиях и хвост превращается в ноги.  — Ужасно, — тихо выдохнула Ямурайха. — Тебе, неверное, было так больно… Она с сочувствием взглянула на ставшую человеком русалочку. Та потупилась, но затем мягко улыбнулась, как бы говоря, что ничего страшного не случилось. Придя в себя после такой впечатляющей демонстрации настоящей истории своего найденыша, Синдбад быстро подошел к девушке, взял ее руки в свои. — Я знал, что это ты, — проникновенно произнес он. — Ты спасла меня. Девушка робко кивнула, ее щеки снова пылали, но она не отвела взгляда, продолжая смотреть в лицо Синдбада. В ее глазах он видел море счастья и любви. — Получается, ты стала человеком с помощью волшебства? — спросил молодой король. Девушка закивала. Синдбада вдруг озарила догадка. — И за магию ты заплатила своим голосом, верно? Много-много быстрых кивков, счастливая улыбка. Синдбаду стало неловко, впервые кто-то так старался ради него, и он ощущал, что не достоин стольких жертв. — Яму, ты сможешь вернуть нашей прелестной русалочке голос? — спросил он у волшебницы. Та задумчиво погладила навершие посоха. — Я попробую, но мне нужно исследовать наложенное на нее заклинание, чтобы понять, какая рух применена. — Отлично, тогда займись этим сегодня же. Синдбад вновь повернулся к теперь уже бывшей русалке. — Я обязан тебе жизнью и сделаю все, чтобы вернуть твой голос. Теперь ты почетная гостья Синдрии. При этих словах девушка почему-то погрустнела, она открыла рот, безмолвно зашептала что-то. Синдбад прекрасно понял, что она хотела сказать. «Прости, — мысленно ответил он. — Но как бы я ни был тебе благодарен, пока не могу ответить на твою любовь. А обманывать женщину — самое подлое, что может сделать мужчина». — Жаль, что с помощью магии Яму мы так и не узнали, как же тебя зовут, — Синдбад хитро ухмыльнулся. — Но мы же должны как-то к тебе обращаться. Не возражаешь, если я придумаю тебе имя? Девушка счастливо улыбнулась. Молодой король наморщил лоб в преувеличенных раздумьях. — Знаешь, твои волосы похожи по цвету на драгоценный камень, рубин, — он показал девушке одно из своих колец. — Видишь, такой же алый. На одном древнем языке рубин называется Когьёку. Девушка вдруг побледнела, затем вырвала руки из ладоней Синдбада и принялась отчаянно жестикулировать. — Ого, Син, похоже, ты угадал, — протянул Шарркан. — Тебя действительно зовут Когьёку? — изумленно спросил молодой король. Девушка довольно улыбнулась. — А колдуна, который забрал у тебя голос в обмен на ноги, зовут Джудал? — холодно осведомился Джафар. Когьёку кивнула. — Так я и думал, — сухо заметил бывший ассасин. — Тебе стоило в первую очередь спросить именно об этом, Син. Мысленно Синдбад выругался, но внешне постарался оставаться спокойным: он не хотел волновать Когьёку, которая снова побледнела и переводила испуганный взгляд с короля на визиря и обратно. — Поговорим об этом позже, Джафар, — веско сказал он. — Когьёку наверняка голодна. Дальше обед проходил в дружеской атмосфере. Синдбад веселился, уча русалочку пользоваться вилкой и ложкой. Как только выяснилась морская природа Когьёку, король тут же приказал убрать со стола все рыбные блюда и потчевал гостью исключительно фруктами. Ямурайха приставала к Когьёку с расспросами о подводном царстве, предложив девушке рисовать ответы или кивать. Шарркан как обычно подтрунивал над волшебницей. Остальные генералы разговаривали мало, но если Хинахохо, Масрур и Дракон просто не отличались болтливостью, то молчание Джафара было угрожающим. После обеда Когьёку отправилась отдыхать в отведенные ей покои, а король и его друзья остались в столовой на совет. — Девицу подослал Джудал, чтобы убить тебя, — прямо и грубо заявил Джафар. — Тот самый морской колдун Джудал, с которым ты повздорил несколько лет назад, Син? — спросила Ямурайха скорее заинтересованно, чем взволнованно. — Вряд ли малышка убийца, она спасла Сина во время кораблекрушения, — рассудительно заметил Дракон. — Тот шторм, скорее всего, наслал Джудал, а значит Когьёку нарушила его планы, вытащив Сина из воды. — Дракон, ты как всегда рассуждаешь так здраво и разумно, — Синдбад широко улыбнулся и хлопнул друга по плечу. — Вот за это я тебя и люблю — ты гораздо лучше и логичнее выразил то, что я сам хотел сказать. Когьёку точно не служит Джудалу. Но. Синдбад поднял вверх большой палец. — Колдун вряд ли подарил ей ноги по доброте душевной. Наверняка он задумал какую-то пакость. Мы должны защитить малышку от его происков. Яму, пожалуйста, займись заклинаниями, которые он наложил на Ко, как можно быстрее. — Уже Ко? — хмыкнул Хинахохо. — Похоже, кое-кто влюбился. — Да ну тебя! — Синдбад рассмеялся. — Я слишком люблю всех женщин, чтобы выбрать одну. Но на самом деле он был далеко не так уверен. Запах моря, шедший от Когьёку, оказался сильнее любых дурманящих разум духов куртизанок и пленил сердце свободного, как ветер, моряка… Дни Синдбада заполняли дела, он следил за постройкой дворца, встречал новых поселенцев, занимался приемом подданных. Но все же он старался выкроить свободную минуту и провести это время с Когьёку. Он показал ей остров: извилистые городские улочки, шумный рынок, густые джунгли. Девушку восхищало все вокруг, она по-детски радовалась и широко улыбалась. Синдбаду нравилась ее непосредственность и искренность, нравилось полное отсутствие кокетства и попыток завлечь. В глазах Когьёку он видел любовь и бесконечную преданность. Синдбад сам не заметил, как сначала просто привязался к очаровательной русалочке, а затем и полюбил. Через неделю после появления Когьёку, когда они гуляли на песчаном берегу, Синдбад осознал свои чувства. Они шли по пляжу. Когьёку гонялась за чайками, и золотые песчинки фонтанчиками вылетали из-под ее резвых ножек. Вдруг девушка остановилась, взглянула в морскую даль и, обернувшись к Синдбаду, поманила его к себе. — Ты хочешь поплавать? — догадался молодой король. Когьёку кивнула и загадочно улыбнулась, словно обещала Синдбаду что-то таинственное. «Похоже, меня ждет сюрприз». — Я догадывался, что ты захочешь навестить море, поэтому кое-что подготовил, — с торжествующим видом Синдбад достал из поясного кошеля флакончик с лазурной жидкостью. — Это особое зелье Яму, с его помощью мы создадим воздушные пузыри, в которых сможем дышать под водой два часа. Когьёку подпрыгнула и радостно захлопала в ладоши. Синдбад снял накидку и верхнее белое одеяние, оставшись в набедренной повязке. Когьёку разделась до коротенькой рубашки, так что молодой король смог всласть налюбоваться ее стройными ножками. Зелье Ямурайхи не подвело, стоило только капнуть пару капель на лоб, и вокруг головы появлялся прозрачный пузырь, заполненный воздухом. Синдбад и Когьёку вступили в воду, поплыли. Молодой король теперь воочию убедился, что его прелестная спутница настоящая русалка. Она двигалась в море с такой же легкостью, с какой птица парит в облаках. Синдбад отлично плавал, но он едва поспевал за ней. Они опускались все глубже и глубже, мимо проплывали величавые медузы, шныряли мелкие рыбешки. Когьёку показала Синдбаду заросли кораллов и колонии ракушек, в каждой из которых покоилась жемчужина. В море она была у себя дома и знала здесь все. Когьёку закружилась вместе с пестрыми косяками рыбок, морские обитатели совершенно не боялись ее, и девушка словно танцевала среди разноцветных огоньков. Синдбад любовался ей. Он вырос рядом с морем, но только сейчас осознал, насколько оно прекрасно. Раньше он видел лишь поверхность, золотые блики на воде, грозные фиолетово-черные волны в шторм. Но теперь он узнал, что есть и другое море: яркое, живое, волшебное. Синдбад так и не понял, что сделала Когьёку, но вдруг рядом с ним появились гибкие тела. Дельфины. Они тыкались прохладными носами ему в ладони, подныривали под руки, даже пытались щекотать. Вместе с Когьёку Синдбад плавал рядом с дельфинами, веселился, радовался жизни. Давно уже молодой король так не отдыхал, не чувствовал себя таким свободным. Когда действие заклинания закончилось, пузыри исчезли. Алые локоны Когьёку развевались в воде, окружая ее голову волшебным ореолом. Синдбад снова подумал, как же она прекрасна. И тогда он поцеловал ее. Они целовали друг друга, слившись в объятиях под толщей воды. Синдбад, бывалый моряк, ощутил, что стал, наконец, единым с морем. Как всегда мечтал. Этим же вечером на берегу, когда в свете закатного солнца локоны Когьёку пылали золотом, он попросил ее стать его женой… — Я сделал ей предложение, — объявил Синдбад генералам. — Ого, не ожидал от тебя такого, — изумился Хинахохо и хлопнул его по спине так, что у молодого короля чуть не треснули ребра. — Мужик! Так держать! Я уж думал, ты до тридцатника останешься холостяком, и бедная Синдрия будет долго-долго ждать свою королеву. — Эх, а с кем же я теперь в бордель буду ходить, — в притворной печали сокрушался Шарркан. — Как здорово. Я так рада! — восхищалась Ямурайха. — Наконец-то ты остепенишься, — важно заметил Дракон. — Хм, — довольно прогудел Масрур. Только Джафар остался недоволен. — Конечно, хорошо, что ты нашел себе королеву. Лучше как можно быстрее обезопасить свой род рождением наследника, — рассудительно произнес он. — Но Син, эта Когьёку совершенно не подходящая кандидатура. Она связана с Джудалом, она заколдованная русалка, она немая. Разве такой королевы заслуживает Синдрия? Тебе нужно укрепить династию женитьбой на знатной принцессе, а не на какой-то девчонке. Я думаю, ты поторопился с решением. Мысленно Синдбад поморщился, но постарался подавить гнев и не отвечать другу слишком резко. Ведь Джафар был в некоторой степени прав и заботился о его благе. Просто по-своему. — Яму расколдует ее, и даже если она никогда не сможет говорить — не беда. Слово — серебро, а молчание — золото. — Ты просто поддаешься своей прихоти, как всегда, — припечатал Джафар. — Даже не прихоти, а похоти! — Эй, эй, Джаф, это уже слишком, — примирительно заметил Хинахохо. Синдбад собрался ответить визирю гневной отповедью, но в последней момент передумал. И лишь улыбнулся. Печально, устало. — Джафар, ты ведь знаешь, я не хотел становиться королем. Я всегда мечтал бороздить моря в поисках приключений, — медленно заговорил Синдбад. — Я люблю Синдрию всем сердцем, но иногда я чувствую себя здесь как в клетке, а прутья ее я сам создал из своего долга. Моя душа тоскует по свободе, моряк в моем сердце рвется к морю. А Когьёку… Она сама суть океана. От нее пахнет морем и свободой. Не знаю, поймешь ли ты, Джафар… В комнате на минуту повисла тяжелая тишина. — Да, я понимаю, Син, — тихо проговорил визирь. И больше он не осуждал выбор своего короля и друга. Синдбад решил сыграть свадьбу в конце месяца, в день основания Синдрии, чтобы у народа был двойной праздник. Ямурайха пока билась над наложенным на Когьёку проклятием, но король решил не ждать, пока волшебница снимет чары. Юная невеста казалась счастливой, ее сияющая улыбка озаряла дворец, согревала Синдбада. В день церемонии Когьёку была прекрасна в белоснежной тунике, с цветами лилий в волосах. Синдбад взял ее за руку, чувствуя себя самым счастливым человеком на земле. Они стояли на берегу моря, на помосте, увитом цветами. Вокруг расположились генералы и чиновники молодой страны. Со скал, амфитеатром окружавших берег, за свадебной церемонией наблюдали жители Синдрии. Оркестр заиграл торжественную музыку, старая жрица соединила руки жениха и невесты, начала произносить слова клятвы… Небо потемнело в один миг, чернильно-черные тучи появились словно из ниоткуда. Море угрожающе зашумело, воды вспенились, забурлили, и из темных глубин медленно поднялась огромная фигура. Когьёку вскрикнула, а Синдбад помянул шайтана. Это и был он — морской шайтан, темный колдун Джудал. Он расхохотался и удар грома вторил его смеху. — Вот ты и попался, глупый гордец! — проревел Джудал. «Попался?» Синдбад не понимал, о чем говорит колдун, какую же каверзу он приготовил. Король загородил собой Когьёку, вытащил из ножен меч Баала. Рядом с ним обнажили оружие генералы. Джафар уже отрядил чиновников с приказом уводить людей. Все понимали, что сейчас разыграется битва. Но вот Джудал не спешил нападать. Он снова расхохотался. — Ха, думаешь я такой дурак и снова попытаюсь на тебя напасть? О нет, я не буду с тобой драться. Я приготовил кое-что поинтереснее. И тут за спиной у Синдбада протяжно вскрикнула Когьёку. Король стремительно обернулся к жене и застыл в немом изумлении. На песке у его ног беспомощно билась русалка. Изящные ножки Когьёку снова превратились в рыбий хвост. Она протянула к Синдбаду дрожащие руки, тот уже собрался сжать ее ладони, сказать что-нибудь ободряющее. Но вдруг короля ослепила вспышка, а когда он открыл глаза, Когьёку уже не было рядом. — Хе-хе-хе, твоя очаровательная женушка недолго будет тебя радовать, — объявил Джудал. Синдбад взглянул на него и увидел, что огромный колдун сжимает в кулаке маленькую Когьёку. Девушка отчаянно молотила по его пальцам кулачками. — Обманщик! Ты обещал! — гневно выкрикнула она и, похоже, сама удивилась, что голос вернулся. — Обещал? — с издевкой переспросил Джудал. — Не припомню, чтобы я обещал, что ты останешься человеком навечно. Ха-ха! Смотри же покоритель морей Синдбад как на твоих глазах твоя любимая женщина обратиться в пену! — В пену?! — в ужасе переспросила Когьёку. — Но… — Заклинание было специально подстроено так, что как только Синдбад полюбит тебя, ты умрешь, — объявил Джудал. — Не правда ли, отличная месть? Я не могу убить тебя, наглый моряк, но зато могу разбить твое сердце, растоптать твои чувства. Когьёку умрет, и ты ничего не сможешь с этим сделать! Синдбад не стал тратить время на разговоры, просто призвал Баала и взвился в воздух. Меч заискрился зигзагами молний, король синей стрелой понеся на Джудала. Но на пути его встала невидимая стена. — Не так быстро, — процедил Джудал. — Ты будешь наблюдать, как она умирает с почтительного расстояния. — Син! — в отчаянии выкрикнула Когьёку и снова принялась лупить по руке Джудала, затем укусила его. Колдун зарычал от боли, сильнее сжал пальцы, и Когьёку обмякла, потеряв сознание. Синдбад зашипел сквозь зубы, ударил в барьер мечом. На помощь подоспели генералы. Джафар опутал невидимую сферу змеями-молниями, Дракон дохнул пламенем, Ямурайха вызвала водяные стрелы. Синдбад, Масрур, Хинахохо и Шарркан ударили по барьеру с четырех сторон. По защитной стене пошли трещины, король прорвался внутрь и с размаху рубанул по руке Джудала. Колдун взвыл от боли, из раны забил фонтан фиолетовой энергии. Но Синдбад не стал добивать противника, он полетел за Когьёку и поймал ее над самой водой. Русалочка все еще была без сознания, ее кожа побледнела. Синдбад похолодел от ужаса, когда ощутил под пальцами теплую влагу — часть локонов Когьёку уже обратилась в пену. Джудал уменьшился в размерах и нырнул в воду. Только его и видели. — Тебе не спасти ее, — раздалось его последнее зловещее пророчество. Море успокоилось, тучи исчезли, и лучи солнца коснулись побелевшей кожи Когьёку. Русалочка открыла глаза, слабо улыбнулась Синдбаду. — Я люблю тебя. Я так рада, что могу это сказать, — слабо прошептала она. — Хотя бы раз… Когьёку подняла руку, коснулась кончиками пальцев щеки Синдбада, и на его коже осталась влажная пена. — Ты скажешь мне это еще много раз, — твердо пообещал Синдбад. Он приземлился на пляже, положил Когьёку на песок, рядом тут же оказались верные друзья. — Яму, что с заклинанием? — отрывисто спросил Синдбад. — Я не уверена, — промямлила волшебница. — Формула очень сложная… — А если сложить твою магию и силу Валефора, джинна исцеления? — Можно попробовать, но вряд ли получит… — Получится, — с нажимом произнес Синдбад. Впервые после покорения подземелья в Имучакке молодой король призвал полный покров Валефора, его фигуру окутала белая тога, на руках появились золотые перья. Синдбад прижал ладони к груди Когьёку, она попыталась что-то сказать, но уже не смогла. На алых губах выступила пена. — Яму, давай! — приказал Синдбад. Волшебница нараспев принялась произносить заклинание, Синдбад взывал к силе Валефора. Но ничего не происходило, Когьёку стремительно бледнела, истончалась, словно призрак. «Нет, нет, не уходи, пожалуйста, — в отчаяние думал Синдбад. — Не уходи, мое море, моя свобода». Он стольких уже потерял. Отца. Мать. Друзей в Партевии. Он больше не хотел никого терять. «Пожалуйста…» И вдруг вспыхнул свет, окутав фигуру Когьёку, а в голове Синдбада зазвучал мягкий голос, который он уже слышал один раз в подземелье. «Только настоящая любовь может дарить исцеление, запомни. Жизнь короля полна трудностей, сердце твое будет обрастать чешуей, но помни об этом дне, когда твоя любовь спасла ее». Свет рассеялся, перед Синдбадом предстала Когьёку. Живая, невредимая, с длинными, стройными ногами. *** Рассказывают, что давным-давно посреди южного моря на чудесном острове процветала прекрасная страна — Синдрия. Ей правил мудрый, добрый и сильный король. А его прекрасная супруга плавала в море вместе с дельфинами и умела отводить от заповедного острова бури и морских чудовищ…