Свободная Три

Я неприлично выговорилась, что случается довольно редко, замерла и прислушалась, затаив дыхание. Тишина. Вздох облегчения. И внезапный истерический смех: я забыла, что Маркус сегодня задержится на работе. Какая же я глупая! Воспользовавшись тем, что отец не появится дома ещё часа два, я спустилась на кухню, чтобы перекусить. Я и не осознавала, как я хочу есть. Я не ощущала голода из-за страха. Схватив пару безвкусных булочек, я побежала в свою комнату, находиться на кухне или в гостиной не доставляло удовольствия, ведь именно там обычно Маркус бил меня. Я неслась по ступенькам как ребёнок, который бежит в темноте от страшного монстра, плода его воображения, желая скорее запрыгнуть под одеяло и спрятаться там. Я боялась, что он вернётся прямо сейчас, откроет входную дверь и увидит меня. Не знаю, каким он будет сегодня: добрым и заботливым - это бывает настолько редко, что каждый такой день нужно обводить красным цветом в календаре (если, конечно, у вас есть календарь; у меня его нет); раздражённым и уставшим; прогневанным. Только три настроения. Я нырнула в комнату, громко захлопнув дверь. Теперь я в безопасности. По крайней мере, временно. Всего один день. Надо вытерпеть ещё один маленький денёчек. Я тихо сидела на стуле за своим рабочим столом минут десять, осматривала скромную комнату. Обычные серые гладкие стены, обычную голую лампочку, висящую на белом проводе, аккуратно заправленную кровать в одном и шкаф в другом углу. Стол стоял у окна, прикрытого серыми мятыми занавесками с двумя заплатками, кое-как вырезанными. На столе аккуратно лежали учебники и единственная ручка. Комната не очень уютная, но за шестнадцать лет жизни здесь привыкнуть можно. Мне даже немного жаль, что я больше в неё не вернусь. После того, как я мысленно сфотографировала каждый дюйм, чтобы потом я смогла воспроизвести картинку в памяти, я встала со стула и легла на кровать. Я хочу заняться силовыми упражнениями, но никак не могу решиться начать. А вдруг я не услышу, как отец вернётся? А вдруг он увидит, чем я занимаюсь? Отречение запрещает нам заботиться о своём теле и мышцах. Если Маркус это увидит, он всыпет мне по первое число. Правильно качать мышцы меня научил мой друг из Бесстрашия, конечно, не за просто так. Мне пришлось тайно протащить в школу одну статуэтку. Я не знала, что это, что-то похожее на застывшую морскую волну. Мне её подарила мама и спрятала под моей кроватью, чтобы я могла видеть что-то красивое хоть изредка. Отдав её, я отдала частичку себя, но вскоре смирилась с этой потерей, ведь теперь я умела отжиматься, качать пресс, даже знала пару приёмов самозащиты, но на деле их не применяла, остерегаясь, что отец поймёт, откуда их узнала. Спустя ещё несколько секунд борьбы со страхами и сомнениями, я всё же пришла к выводу, что рискнуть стоит. Я разогревалась, навострив уши; занималась растяжкой, выдумывая убедительную отговорку, которая, конечно, не отменит наказания, но, по крайней мере, опустит убийство до избиения; качала пресс, поминутно вздрагивая, когда слышала какой-то подозрительный звук с улицы. Моя паранойя не знала границ. Когда я, отжимаясь, начала вскакивать с пола, пугаясь малейшего шороха, решила, что на сегодня хватит. Я раньше никогда не делала упражнения дома, маскировалась по-максимуму. Не хочется, чтобы все мои труды рухнули в один миг. Чтобы хоть чем-то себя занять, взяла учебник по биологии, читая сложные приёмы первой помощи. Если Маркус увидит, что я изучаю, он станет немного добрее. Он желает, чтобы я была Альтруисткой до мозга костей, но он сам не такой. По мне, отец больше жестокий Бесстрашный, чем самоотверженный Отречённый. Интересно, бывает ли такое, что человек склонен сразу к нескольким фракциям? Может ли тест показать, что я подхожу и Бесстрашию, и Отречению, и Правдолюбию... нет, исключено. Такого не бывает в природе. Я изо всех сил старалась сосредоточиться на тексте передо мной, иначе в голову пробирался тот, о котором я меньше всего хочу думать. Воображаемый мир - моё укрытие от черноты реальности, не хочу, чтобы мой заклятый враг пробрался туда, чтобы облить желчью, наполнить слезами и страданиями мою планету. Там никогда не будет насилия, сильный не будет издеваться над слабым. А я буду самым главным защитником, буду прятать за спиной маленьких детей, принимая удары родительских рук на себя. И мне не будет больно или я буду терпеть. А дети, вдохновившись моим поступком, вырастут и станут так же прикрывать малышей. В конце концов, зло исчезнет... - Можешь ответить мне на один вопрос? - за моей спиной раздался знакомый низкий голос, и я чуть не подлетела до потолка от неожиданности. Я так замечталась, что не заметила, как в мою комнату вторгся отец. Он подошёл ко мне поближе, чтобы видеть моё лицо. Мне пришлось медленно развернуться. Наши взгляды встретились, и потребовалась вся моя сила воли, чтобы я не отвела взгляд. Его прищуренные синие глаза напоминали лёд, они были холодными и бесчувственными. Я быстро взглянула на его челюсть - сжата. Злиться. Кажется, он что-то у меня спросил? Никак не могу вспомнить, что именно. Поэтому я просто кивнула, надеясь, что этот ответ его устроит. Он задал следующий вопрос: - Я слышал, что кое-какой парень из Бесстрашия тайно обучал члена Отречения боевым приёмам, - я невольно вздрогнула. Очень надеюсь, что я смогла скрыть панику, не изменив выражения лица. Голос Маркуса был спокоен, но я научилась распознавать, когда он скрывает ярость под каменной маской. - Ты что-нибудь знаешь об этом? Страх жёг меня изнутри, сжимал горло, не позволяя дышать. Он застал меня врасплох. Мой рот открылся, но слов не последовало. Он догадается, он догадается, мне конец... - Нет, - наконец пропищала я, - первый раз слышу. -Ложь, - Одного слова хватило, чтобы понять, что сейчас будет. Он узнал о моём самом худшем поступке. Он будет пороть меня, пока я не потеряю сознание. Или пока не умру. Вот бы это случилось сразу. - Клянусь, я ни при чём! - завопила я. Конечно, он не поверил. - Ты всё это время была эгоисткой! Ты опозорила моё имя! Ты опозорила меня! Ты, мразь, посмела наплевать на идеалы своей родной фракции! - он кричал. Кричал так громко, что его могли бы услышать за сотни миль отсюда. Если есть на свете великое божество, которое в мгновенье ока сможет стереть всю человеческую расу, у него именно такой голос. Это божество сильнее всех, умнее всех, самый жестокий из всех. Он хочет, чтобы ему преклонялись, чтобы его несправедливые законы никто не нарушал. Он делает всё возможное, чтобы всё живое боялось перечить ему. Каждый день он видит скромные улыбки, склонённые головы и любовь к нему в речи людей. Это притворство, его ненавидят все. Маркус замахнулся, чтобы ударить меня. Я моментально отскочила, словно забитый щенок (на самом деле, я им и была). - Давай! Ударь меня, - я еле выдавила из себя эти слова, - чтобы все завтра увидели! Я хотела выплюнуть это предложение ему в лицо, но не получилось. У меня никогда не получится. Кулак замер в воздухе на несколько секунд, а потом продолжил своё движение. Рука крепко сжала мой воротник. Его лицо приблизилось к моему. Всё, что я видела, были его губы, тихо проговорившие: - Я знаю другой способ. С этими словами он вылетел из комнаты. Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, за чем он пошёл. Мне надо срочно что-то сделать! Как же я хочу научиться летать, чтобы выпорхнуть в окно и унестись далеко от этого дома. Пожалуйста, дайте мне крылья! Дайте мне крылья! Я хочу улететь! Мне так страшно!.. Из коридора послышались тяжёлые шаги. Он идёт. Он идёт, чтобы наказать меня. Чтобы избить меня, чтобы мучить. Паника одержала верх над разумом, тело ринулось к выходу, руки закрыли дверь, пальцы повернули ключ в ручке. Он не пройдёт. Дерево сильнее отца. Я в безопасности. Я просижу здесь, пока не умру с голоду. Я погибну здесь, ни за что не выйду. Я запрыгнула под одеяло, выпустив слёзы на волю. Всё моё тело содрогалось, чудовищные всхлипы прерывали стук кулаков по двери и яростные крики Маркуса. Я в безопасности. Всё стихло. Я в безопасности... я буду в безопасности, потому что дверь заперта... открыть её может только ключ... ключ! У отца есть ключ! Я вскочила как ошпаренная. Он пошёл за ключом! Паника нагрянула с новой силой. Она за меня решила, что оставаться здесь мне нельзя. Я сделаю всё, чтобы сбежать отсюда! Я готова на самоубийство! На всё готова! И вновь шаги... он идёт. Я готова. Готова сбежать.