"Я здесь".

Все забывая, Жизнь начинал опять, Но видел, как пуста морская гладь...

Весна в Петербурге была в самом разгаре. Уже зеленели деревья в Летнем саду, где Драко полюбил гулять. Он почти привык к чужому городу и его людям. Малфой оценил эмоциональность, искренность, гостеприимство местных, заинтересовался их культурой и весьма специфической историей местного магического сообщества. Он обжил съемную квартиру на улице Кощея Бессмертного, благодаря Алене она стала куда уютнее, чем его конура в Косом переулке. К самой Алене он тоже более-менее привык, она заботилась о нем, почти жила с ним. Но Драко не чувствовал к ней любви, она была предметом мебели, способом расслабиться, но он совсем не воспринимал ее как личность, которая может быть интересна. Малфой знал всю подноготную Алены, но сам почти ничего не рассказывал ей о своем прошлом. Она не стала ему даже другом... Это шаткое равновесие его с таким трудом обустроенной жизни разрушилось за один теплый весенний день. Когда Малфой вернулся вечером домой, пахло вкусно, как всегда. Алена работала вечерами, поэтому уже приготовила ему ужин и собиралась уходить. Точнее должна была собираться. Когда Драко вошел, она сидела в кресле в гостиной и внимательно рассматривала какую-то газету. Приблизившись, мужчина рассмотрел «Ежедневный пророк», который получал даже здесь. Он утром оставил газету открытой на странице, где была фотография Грейнджер. Драко долго рассматривал ее, проводил пальцами по изображению лица... Мужчина так давно не видел девушку и безумно скучал. Лишь наглядевшись, он пробежал глазами статью, от которой сердце зашлось в бешеном беге. Это написали по поводу помолвки мисс Г. Дж. Грейнджер и Р. Б. Уизли, журналист поздравлял пару и рассказывал историю их отношений. Все получалось красиво и гладко, естественно, Драко не было места в этой экспозиции счастья и любви с детства и до гроба. Весь день Малфой ходил как в воду опущенный, он понимал, что рано или поздно это должно было случиться. Грейнджер не останется одинокой навсегда, ведь он сам уехал, и сам не один... Но его сердце не было затронуто, а Грейнджер, согласно статье, безумно любила Рона Уизли. Это было так неожиданно больно, что все начало сыпаться, все самоуверения, что Драко счастлив на новом месте. Сейчас Малфой увидел газету с роковой статьей в руках Алены. Услышав его шаги, девушка подняла голову. Глаза у нее покраснели от слез. ‒ Это из-за нее ты не женишься на мне? ‒ хрипло спросила девушка. ‒ С чего ты взяла? ‒ Вся страница измята, ты долго смотрел на нее, а статья такая, что не могла тебя заинтересовать, не будь ты знаком с этой женщиной. Я слышала о войне в Великобритании и о Гермионе Грейнджер тоже слышала. ‒ Хочешь медаль? ‒ огрызнулся Драко. ‒ За что ты так со мной? Пользуешься мной, как личной вещью! Малфой вопросительно посмотрел на Алену. Он никак не мог понять: в чем проблема? Ведь они уже долго живут так, почти год, и раньше ее устраивало это положение. ‒ Я люблю тебя, Драко. А ты меня любишь? Ты никогда мне этого не говорил. ‒ Какая разница? ‒ Малфой начинал закипать. ‒ Чего ты хочешь? Благодаря жизни с ним, Алена улучшила свой английский, но акцент оставался катастрофическим и по-прежнему временами раздражал Драко. ‒ Я хочу, чтобы меня любили и ценили, ‒ всхлипнула девушка, пряча лицо в ладонях. Малфой терпеть не мог выяснять отношения. Он прошел по комнате и начал переодеваться в футболку и шорты, в которых ходил дома. Драко старался не замечать съежившейся в кресле Алены и ее всхлипов. Минут через десять он принес ей стакан воды. Она выпила, стуча зубами о стекло, потом подняла красные глаза на Малфоя. ‒ У тебя нет сердца, Драко. Ты никогда меня не любил, потому что любить не способен. Я ухожу, люблю тебя, но ухожу, потому что дальше все это продолжаться не может, не имеет смысла. Алена ушла. Драко долго ходил по квартире, пил огневиски, думал. Почти год прошел. Он привык к Петербургу и жизни здесь, но стоило появиться малейшему напоминанию о Грейнджер, как все разлетелось к соплохвостам. А было ли что? Или его жизнь в России только иллюзия? Может он вовсе и не уезжал никуда, потому что душа его оставалась в Лондоне, рядом с Грейнджер, даже помолвленной с этим мужланом-Уизли. Уже ночью Драко вышел к берегу Финского залива. Это было единственным, что он действительно горячо полюбил в Петербурге. Угольно-черные воды с желтыми отсветами фонарей завораживали его. Драко долго вглядывался в глубину, облокотившись на парапет. Мысли уже сложились в решение, но он все боялся его произнести вслух или хотя бы мысленно, но целиком. А Финский залив огромным оком скучающе изучал светловолосого мужчину, уже почти год приносящего ему свои горести.