Посиди со мной

Они меняются по часам и ходят на цыпочках – все трое: неуклюжий, огромный экс-уборщик Бустер, робот Эксар, чье чувство юмора давным-давно куда-то подевалось, и Мира Нова, принцесса маленькой и гордой Тангеи. Они двигаются вдоль плинтусов и стараются не попадаться на глаза персоналу больницы. А в перерывах между сменами, при встрече – в коридорах, в палате - смотрят друг на друга тоскливо, непонимающе. Потому что выжили и целы. Потому что капитан лежит по ту сторону ширмы из пластика и стекла, опутанный проводами, трубками и чем-то еще незримым, в теле. Потому что команда без капитана и не команда вовсе, а так, пшик. А быть «не-командой» они не привыкли. Дежурства Новы приходятся на вечер, переходящий в ночь, и Мира боится своих смен. Боится сидеть вот так, один на один, под мерный писк приборов – потому что в такие моменты мир сворачивается, сжимается до одной отдельно взятой палаты и привязчивого: «Справится. Справлюсь». Боится до холодка по коже и тупой, деревянной тяжести в руках и ногах. Мира носит наушники с чем-то бодрым и ненавязчивым, одним глазом следит за приборами и постоянно таскает с собою книги. Это была идея Бустера, который, в свою очередь, тоже где-то ее подсмотрел – читать вслух. Ну, чтобы развлекать Лайтера, если тот вдруг решит проснуться. Идею приняли на ура; даже капитан согласился… якобы. Заочно. Отказались от нее так же быстро: чтение кодексов в исполнении Бустера выглядело жалко, а пыл робота, пару раз пронаблюдавшего за действом со стороны, как- то поутих. У сокомандников, очевидно, были свои способы убить время. В конце концов, можно просто положиться на болтовню. Мире читать нравилось. Книги - это хорошо. Полезно и относительно дешево. Да и занять себя хоть на какое-то время можно. И потому тангеанка читала, читала много, про себя или шепотом, подолгу разглядывая одну и ту же страницу; читала все, кроме сопливых дамских романов, ибо от них ощутимо сводило зубы. Книги помогали отвлечься, забыться – и все равно из палаты она выходила абсолютно вымотанной, с тоскливым, сосущим чувством в груди и запахом лекарств на одежде и в волосах. По сути, ничем сверхсложным тангеанку не нагружали: периодически приходилось бегать по врачам, исполняя поручения или помогая в мелочах, а Лайтер большую часть времени спал - или старательно притворялся, будто чувствуя неловкость подчиненной. Сложно той не было. Было… стыдно, вот как. Будто бы Мире приходилось видеть что-то слишком интимное, чтобы быть показанным - даже не чужим. Не близким, нет. Тем, кто чуть ближе чужих. Базз научил Миру многому – и не мог лежать вот так, среди проводов и трубок, почти не приходя в сознание. Не мог. Потому-то ей было так муторно и неловко. И стыдно еще, да. За себя, за капитана. За ребят. За то, что приходят, за то, что сидят – и жалостью своей унижают еще больше. Тонко пискнули электронные часы; цифры на дисплее сложились в нули, зеленые и угловатые. Какая-то часть Миры позорно вздрогнула: все. Через пару минут придет злобная, негуманоидного вида медсестра, и если не убраться сейчас, то проблемы будут… просто будут. Полночь. Смена закончилась. Домой. Косясь на капитана, дышащего ровно и глубоко, Мира начинает собираться. Много времени это не занимает: запихнуть в сумку книгу (что-то там про мир, плывущий меж звезд на черепахе и четырех слонах – странная, но вполне себе занимательна вещь), проглядеть мониторы, зачем-то сбросить в штаб сигнал с коммуникатора - привычный, заученный набор действий. Закончив, Нова как можно тише поднимается на ноги и натягивает фирменную куртку. Было бы неплохо вымыть голову перед сном. Убрать с волос запах палаты и… и того, что лежит по краю ее, опутанное бинтами, накрытое жестким белым одеялом. Хоть ненадолго. Хоть на полдня. - Посиди со… мной. Вернуть на место сердце, съехавшее, судя по ощущениям, куда-то в район аппендикса – пара секунд от силы. Развернуться, сжав руки в кулаки – в карманах, незаметно – не дольше, но сложнее. И неуверенней, если на то пошло. Задавить волну паники – неосуществимо. - Ну напугал. Тангеанка кривит душой - смешно и нелепо. Подобная ерунда не должна пугать космического рейнджера, прошагавшего горящие улицы зурговских городов, ущелья заполненных водою планет и километры городских канализаций. То, что смотрит на Нову сквозь полуопущенные веки – щурясь на свет, часто моргая – страха не вызывает. Бессилие, стыд, но не страх. Кажется, снять шоры с лица разрешили совсем недавно. Не зная, куда деть себя, Мира рассредоточивает взгляд, чтобы смотреть как бы сквозь. Картинка смазывается, веки щиплет неприятно и колко, но легче от этого не становится: Нова все равно видит то, что видит. И выглядит от этого как-то… глуповато. - Как ты? – не по уставу, не по правилам. Да и Зург с ними. Все «вы» остались на разбитом, искореженном корабле. Где-то в штабе, где-то на космических тропах. Не здесь, не в палате. Базз ведь все тот же – что бы там не видели глаза. Пусть осунулся чуток, пусть побледнел, пусть в волосах пробилась седина, а трубки в теле и вовсе никогда никого не красили – тот же. - Жить буду, - кривит губы в усмешке он. - Что бы ни говорили зеленые. Гримаса получается настолько неприятной, что Мире хочется отвернуться, выйти, и все внутри нее сворачивается в тугой и скользкий узел. - Ты скоро встанешь на ноги, - зачем-то говорит тангеанка и сама не верит своим словам. - Если к этому моменту не… не превращусь в овощ окончательно. О, снова сорвался. Отвернулся, задышал тяжело и с хрипцой - и Нове остается лишь ругать себя за неправильно подобранные фразы, за скособоченную позу. Ведь ее капитан не умеет, не будет жаловаться на жизнь, а сарказм ему и вовсе незнаком. Или был незнаком – ровно до попадания в госпиталь. Мира знает – знает теперь, расспросив ребят - что говорить вот так, откровенно и о самом больном, Лайтер может только с ней. Это льстит, и беспокоит, и налагает определенные обязательства. Впрочем, обязательства не настолько давящие, чтобы не выскользнуть из палаты при первой же возможности. - Что в штабе? - Небула собирает делегацию. Хотят снова тебя навестить. - Заверни их куда-нибудь. Еще одной я просто не переживу. Абсолютно, с Большой Буквы бессмысленный разговор. Не первый, не последний. Мира отводит глаза и думает о доме, добираться до которого придется в лучшем случае около часа. О медсестре еще. Она должна прийти, непременно должна! Да-да-да, – и вот уже слышны шаги по коридору; тяжелую поступь инопланетянки в прозрачном местами скафандре сопровождает ворчание. Расу эту Мира откровенно недолюбливает, однако теперь готова расцеловать каждый пупырчатый отросток на кистях непонятного, жуткого даже существа. - Медсестра сейчас зайдет. Мне нужно… - начинает было Нова, уже наблюдая тень инопланетянки сквозь непрозрачную ширму. Однако Базз обрывает ее одним только взглядом – тяжелым, спокойным, и все слова, что, по идее, нужно бы сказать, вдруг становятся тангеанке поперек горла, а ноги ее будто бы прилипают к полу. Понял? Подловил? О, мать Венера, пожалуйста, только не это, пожалуйста, пожалуйста… - Посиди со мной, - негромко произносит Лайтер, щурясь на свет, на лампы, на фигуру второго пилота своего, и если в первый раз фраза эта звучала как просьба, то теперь – приказ, лишь приказ. В момент, когда язвительное, зелено-рыжего цвета существо минует дверной проем, Мира успевает шмыгнуть в стену соседней палаты. Когда стоишь вот так, изо всех сил притворяясь частью больничных перекрытий, существовать сам, в общем-то, перестаешь: растворяешься в проводах и пластике и где-то в глубине души побаиваешься застрять с концами. Ну, или задохнуться, коль уж совсем не повезет. Однако сейчас дыхания Мире хватает… ох, как же некстати. В носу свербит от пыли, а под ребра упирается что-то острое, на ощупь явно металлическое – второй пилот прижимается к перекрытиям, радуясь, что места для автоматики меж стен оставили достаточно. Слева Мира ограничена соседней палатой, постояльцы которой наверняка уже спят, и будить их, вываливаясь из стены прямо в чью-то койку – удовольствие ниже среднего; справа, где-то на грани слышимости, топчется медсестра. А можно, можно ведь сбежать! Пройти чуть дальше, до коридора, и… Тангеанка отметает идею эту как вполне применимую, но чересчур проблемоопасную, и напрягает слух, пытаясь уловить щелчок закрываемой двери. Тут все как во время боя: высунешься раньше времени – получишь ожог такой величины, что мало не покажется… или, с поправкой на обстоятельства, пинок под все филейные. Бой, да? Реальный бой? И приказы, приказы сверху. Не думай, не обсуждай, подчиняйся старшим по званию, и Все Будет Хорошо. А Мира и не думает. Откладывает, отпихивает все нехорошие мысли на потом, однако сердце ее с переменным успехом бухает то в пятках, то в горле, и пить хочется так, что никаких бутылей не хватит. Дробь по стене – негромко, костяшками пальцев – к удивлению самой Новы вызывает лишь немного дерганую улыбку. Вдох, выдох, шаг вперед.