Будь рядом

Она стояла за кулисами, то и дело подносила руки к губам, чтобы погрызть ногти, но каждый раз перед глазами всплывало лицо матери, которая не уставала повторять: «Перестань тащить руки ко рту, ты хоть представляешь, сколько на них микробов!». От этого воспоминания на лице девушки появлялась растерянная, грустная улыбка. Музыка затихла. По залу прокатился шелест аплодисментов. Молодой человек в трико, обтягивающем стройные ноги с точеными мышцами, изящно поклонился и быстрыми шагами ушел в тень кулис. После выступления его охватил такое волнение, что он не разбирая дороги помчался вперед и не заметил девушку, стоящую за тяжелой бархатной занавеской. Они столкнулись, и от неожиданности она упала. - Прости! Боже, прости меня, Энжел! Я не хотел! – громко восклицал парень. Поначалу он беспомощно вцепился руками в волосы, но потом, опомнившись, протянул девушке руку, чтобы помочь встать. Она встала на ноги и, попереступав с ноги на ногу, заверила парня, что с ней все хорошо. - Энжел Коул! – послышалось объявление со сцены. Девушка глубоко вдохнула и из-за кулис. В глаза ей ударила яркая подсветка, из-за которой первые несколько секунд она ничего не видела, но глаза быстро свыклись с новым освещением. Балерина с волнением окинула зрительный зал взглядом густо накрашенных глаз, в которых промелькнула тень разочарования, быстро сменившаяся злостью! «Прекрасно! Не хочет поддержать меня – пожалуйста! Сама справлюсь!» - крикнул ее внутренний голос. Энжел поклонилась, пианист ударил по клавишам рояля… …Молодая девушка ударила по клавишам рояля. Его звук заполнил пустую залу со стеклянными стенами, за которыми чернела ночь. Тонкая, переливистая мелодия была хрупка и нежна, как мерцание ночной звезды. Казалось, что она вот-вот разобьется на стони осколков или вовсе погаснет. Но постепенно мелодия становилась все увереннее. Она набирала силу, словно грозовая туча медленно, но уверенно скрывавшая под своими бархатными волнами ночное небо. Прогремел гром, засеменил мелкий дождик, превратившийся через несколько минут в свирепый ливень. Пьеса закончилась. Девушка мягко положила пальцы на клавиши и закрыла глаза. За ее спиной раздались одинокие аплодисменты. - Это было бесподобно, Риз, - нежно сказал молодой человек, который был как две капли воды похож на пианистку. - Спасибо, Джереми. Это мой прощальный подарок тебе. - Ты говоришь так, словно мы больше никогда не увидимся. - Я люблю драматизировать. Но если задуматься, то мы и вправду больше не встретимся: мы проживем порознь четыре года, которые подарят нам новых знакомых, новый опыт… Такими, какие мы есть сейчас, мы больше не встретимся. - Да, ты любишь драматизировать, - улыбнувшись сказал молодой человек. Он присел на скамеечку рядом с Риз и приобнял ее, а она положила голову ему на плечо. – Но у меня один совет: хочешь завести друзей - не говори им такие вещи – тебя сочтут сумасшедшей. - Братик, ты же знаешь, другие люди меня не заботят. Мистер «всеобщий любимец» у нас ты. - Да, я милый и дружелюбный, поэтому тебе придется управлять семейным бизнесом, мисс «мне наплевать что вы обо мне думаете, я о вас не думаю вообще», а мне… Я найду, куда применить свои таланты. - Тебе не страшно одному ехать путешествовать? - Страшно, но мне это нужно. Я хочу посмотреть мир, понять кто я, найти свое призвание… Не грусти, я вижу, что ты вот-вот заплачешь. Мы научимся жить полноценно, сестренка. Родители хотели бы этого. Джереми заботливо поцеловал сестру в лоб, а затем, прикрыв глаза стал слушать, как шумит за окном дождь.